Жертва - Марина Эльденберт

— 10 —

Всю неделю Хилари пыталась сосредоточиться на предстоящем ей побеге, но из головы не шли мысли о Джеймсе. Как он сейчас, пытался ли ее найти и поговорить? Хотел ли изменить хоть что-нибудь в их отношениях? Что он сказал бы, узнай об авантюре, в которую она ввязалась? Джеймс часто называл ее идеи и поступки бредовыми и лишенными всякой логики. Но что ей оставалось делать, когда его нет рядом?

У Джеймса находились ответы на все вопросы, он мог просчитать практически любую ситуацию и найти из нее выход. В свои первые дни на Острове Хилари пыталась представить, как поступил бы Джеймс в такой ситуации. Наверняка не сдавался бы до последнего и рискнул, несмотря ни на что. Такие мысли придавали ей силы. Когда на горизонте появился Зак со своим предложением, она ухватилась за эту соломинку. Она не знала его, не знала, что он собирается предложить, но доверилась ему.

Хилари отпустила все «не получится» и решила просто наслаждаться жизнью. Если все пройдет удачно, она будет свободна. Если нет — тоже, разве что немного иначе.

Она плавала в бассейне, потому что выход из корпуса был ей закрыт, танцевала на смотровой площадке и ходила на свидания с Заком. Так они называли их встречи, которые с каждым днем становились все более длительными. Они могли сидеть рядом, не прикасаясь друг к другу, не обмолвиться ни единым словом, и заметить, что прошло несколько часов только постфактум. В такие минуты Хилари ощущала давно забытые тепло и умиротворение — ощущения из детства, когда рядом были мама, папа и Корделия. Когда сестра ещё не считала её своим врагом только потому что она изменилась.

Измененные убили маму и отца, оставили истекающую кровью сестру в доме, а её забрали с собой. Сколько длился этот кошмар, Хилари не знала, но потеряла счет дням и издевательствам. Когда её нашли старшие, спасти Хилари можно было только одним способом.

Она помнила, как мужчина, державший её на руках, спросил:

«Чего ты хочешь?»

И Хилари ответила ему:

«Я хочу жить».

Корделии повезло выжить и остаться человеком, и она возненавидела не только всех измененных, но и Хилари. Наверное, по мнению сестры, она должна была выбрать смерть, но не превращение в монстра. Монстра, подобного тем, кто убил их родителей. Поначалу Хилари пыталась что-то ей объяснить, но со временем отказалась от этой затеи. Поняла, что ничего уже не изменит, и ушла из её жизни.

Ненависть привела Корделию на путь Кармен, а отчаяние Хилари — к Джеймсу. Рядом с ним она испытала практически все известные ей оттенки эмоций, от злобы и непонимания до всепоглощающей страсти и нежности. Она могла засыпать в его объятиях, чувствуя себя нужной, единственной и желанной, обнимая его и замирая от ощущения счастья, заполняющего все её существо. Рядом с Джеймсом было по-настоящему хорошо, но никогда не было спокойно.

Она подумала об этом, когда проснулась на закате, вечером накануне побега. Хилари спала, положив голову Заку на колени, а он за все это время не пошевелился и не произнес ни слова. На смотровой площадке они сегодня были не одни, но никто не обращал друг на друга внимания, как если бы на людях стоял фильтр невидимости. Месяцы, что она провела на Острове, позволили ей понять, что здесь никому нет до тебя дела. Каждый день ты проживал, как последний, начиная с радости продолжающейся жизни утром и заканчивая равнодушным приятием собственной участи вечером.

— Который час? — поинтересовалась она, глядя на него снизу вверх и не торопясь подниматься.

— Около семи, — улыбнулся Зак. Несмотря на затекшие от тяжести ноги он вел себя так, будто у него на коленях постоянно засыпали девушки, с которыми он предварительно проводил душеспасительные беседы. При мысли о других девушках Хилари вдруг ощутила укол ревности, но поспешно отмахнулась от этого ощущения.

Они познакомились чуть меньше недели назад, тогда Зак показался ей худым и нескладным, состоявшим сплошь из острых углов, неопрятности и болезненно-нервного напряжения; мужчиной, махнувшим рукой на себя и свое будущее. Поразительно, как меняются наши ощущения под влиянием расположения к человеку. Ей никогда не нравились длинные волосы у мужчин, но ему шло, потухший взгляд серо-голубых глаз преобразился, становясь светлым и ясным. Сейчас он казался ей ближе и роднее, чем кто бы то ни было. Рядом с ним Хилари была счастлива.

— Ты чуть не пропустила все самое интересное, — замечание было спорным, потому что они каждый день приходили смотреть на закат. Это стало своего рода традицией.

— Ты когда-нибудь задумывался о здешнем персонале? — Хилари задала вопрос, который мучил её давно, села, устраиваясь поудобнее. — О том, кто из них здесь по своей воле. Знали ли они, на что идут, когда соглашались. О тех, для кого это просто работа. Такая же, как любая другая.

Хилари потерла переносицу. Она всегда так делала, когда говорила о чем-то очень личном, о том, что её действительно волнует, и продолжила:

— Что им снится по ночам? Как они вообще могут спать…

— Сомневаюсь, что им все это нравится. Сотрудники, как и участники эксперимента, не имеют права покинуть Остров и проект, — пожал плечами он, бросив на неё странный, взволнованный взгляд. Похоже, тема была для него не менее неприятной, чем для неё.

— Не могли же они не знать, на что подписываются? — вопрос был как бы адресован ему, но в то же время казался риторическим. — Или могли? Что, если все они тоже узники?

— Скорее, не до конца понимали, на что идут. Они представляли себе одно, а получили нечто иное. Жестокое и бесчеловечное настолько, что сама мысль о спасении таким образом кажется противоестественной. Не думаю, что все эти люди психопаты, которым нравится препарировать людей.

Зак говорил так, как если бы он был сторонним наблюдателем, или зрителем по другую сторону экрана, где все они участники жесткого реалити-шоу для людей со сдвинутой психикой. Хилари не могла понять, как ему удается оставаться таким спокойным в этом кошмаре, но рядом с ним начинала чувствовать себя так же. Она уже могла говорить о предстоящем спокойно, не испытывая вспышек ярости или отчаяния, граничащего с безумием.

— Что для тебя значит быть человеком? — неожиданно спросила Хилари. Она задавала тот же вопрос Джеймсу, когда они оба были сломленными изнутри, мечтающими поскорее расстаться с жизнью, существами. Задавала, но вместо ответа получила выстрел в упор.

— Моим любимым определением человечности была и остается способность сопереживать. Любому.

Он крепко обнял Хилари, внезапно, в едином порыве. Так же спонтанно и нервно, как проделал это в первую их встречу, прижал спиной к своей груди и поспешно пробормотал:

— Извини. Это мой последний шанс побыть человеком.

Она не попыталась освободиться, и не стала переспрашивать. В его словах и поступках было больше вопросов, чем ответов, но это казалось мелочами по сравнению с тем, что дал ей Зак. Возможно, в последние дни её жизни.

Хилари откинула голову на его плечо, чтобы заглянуть в глаза.

— Когда выберусь, сделаю все от меня зависящее, чтобы у тебя таких шансов было множество. И ещё… я обещала кое-что одному мальчику. Он умер здесь.

Хилари поразилась тому, как легко вышло это признание. Она не собиралась никому рассказывать о Люке, кроме Беатрис, доведись им все-таки встретиться. Но с Заком все получалось легко и просто.

— У тебя будет единственный шанс завтра, — произнес он, никак не коснувшись темы её признания. — Когда начнется ажиотаж из-за эксперимента, здесь будет жарко.

Хилари мгновенно напряглась. До этой минуты побег был всего лишь перспективой. Зак о нем упомянул, и он стал реальностью, неотвратимой и неизбежной.

— Когда окажешься в лаборатории, — продолжал он, — доверься тому, кто предложит тебе помощь. Тебя поставили последней в потоке, чтобы выиграть время — до того, как обнаружат твое исчезновение. Тебе дадут одежду и пропуск и проведут до выхода из корпуса по срочному поручению.

Со стороны это могло выглядеть, как беседы двух голубков по поводу предстоящей им романтической ночи. Выражение его лица и более чем интимные объятия вряд ли предполагали подобные серьезные разговоры. Он сделал паузу, перевел дыхание и губами коснулся ее губ, заглядывая в глаза.

— Доберись до вертолетной площадки, тебя будут ждать. Не спеши, не волнуйся, но и не медли. Все получится.

Хилари повернулась в его руках, оказавшись с ним лицом к лицу.

— Почему ты предложил это мне? Если сам мог оказаться на свободе уже завтра.

— Я свой шанс уже упустил, но кто-то должен остановить то, что здесь творится.

Зак подался вперед, неуверенно касаясь ее губ, и Хилари ответила ему. Она сама не заметила, как незаметно это перешло из игры на публику в весьма откровенный и нежный поцелуй. Он остановился первым, и вовремя. Иначе Хилари просто убежала бы, не оставив ни возможности попрощаться, ни поблагодарить. За открывшийся в последние дни, когда надежда уже почти угасла, долгожданный путь к свободе. За время, что они провели вместе. За близость и тепло, за последнюю возможность любить.