Спасение во лжи - Наталия Рощина

Удивление Марины росло. Теперь она совершенно не понимала, зачем Белов оказался в ее доме. К чему эти воспоминания? Если с Алисой он окончательно выяснил отношения, то его появление можно объяснить только тоской по утраченной любви, бессилию что-либо изменить. Но чем она-то может помочь?

– Ладно, психолог, – Марина поднялась и подошла к Вадиму. – Посидел, повспоминал и довольно. У меня на субботний вечер были другие планы.

– Да нет у тебя никаких планов, – резко перейдя на «ты», заметил Белов. Он взмахнул руками, имитируя движение крыльев. – Находишься в свободном полете, так что не будем врать. Я и так уже собирался уходить.

Он медленно встал и вдруг снова явственно почувствовал запах духов Алисы. Он был совсем рядом. Белов подался в сторону, оглядывая комнату безумным взглядом.

– Что случилось? – оставив без внимания последние слова Вадима, спросила Марина.

– Я, кажется, схожу с ума, – прошептал Белов, глядя ей прямо в глаза.

В один миг произошло что-то необъяснимое: перед ним стояла не Марина. Зеленые глаза стали темными, почти черными, рыжие волосы поглотили окружающее пространство, тонкий холодный запах, казалось, окутал их невидимым облаком. Оно сделало размытым очертания комнаты, и Вадим видел только расширенные зрачки, которые становились все ближе, ближе. В какой-то миг они тоже исчезли, а губы встретили горячую, податливую влагу поцелуя. Марина попыталась выскользнуть из неожиданных объятий, но тщетно…

Все произошло очень быстро. В какой-то момент Белов понял, что произошло непоправимое. Он уже не мог ничего изменить, отмотать назад. На него смотрели испуганные, полные слез глаза цвета яркой травы, омытой дождем. Смотрели не мигая, прожигая его насквозь. Он не мог отвести взгляд, но и выдерживать его скоро не стало сил. Вадим пытался что-то сказать, но слова не шли с языка. Он открыл рот и, глотая воздух, пытался издать хоть звук – тщетно. Он подумал, что нелепо смотрится со стороны, и почувствовал, как лицо заливает румянец. Лицо Марины было, напротив, бледным, словно ушла жизнь из этого маленького, хрупкого тела. Ушла вместе с отчаянным криком, который разрезал гнетущую тишину нелепого, скорого обладания.

Этот крик не остановил Вадима. Он молча, поддавшись ритму собственных ощущений, бесстыдно брал эту женщину. Он ничего не испытал, ничего, подобного наслаждению, приходящему всякий раз в конце любовной игры. Не открывая глаз, он давил, мял, разворачивал уже податливое тело, чередуя нежность с грубостью. Попытки сопротивления были сломлены в первые мгновения. Это было сделать легко – неравные силы, предопределенный исход. Первый опыт насилия оказался не таким уж страшным. Вадим чувствовал знакомый холодный запах и, закрыв глаза, пытался поймать ускользающие ощущения. Ни единого слова, ни ласкового, ни бранного. Без имен, нежных прозвищ или неподдающихся контролю возгласов. Тяжелое дыхание мужчины и страшный скрип старого, оцепеневшего от происходящего дивана. Казалось, стены подались вперед, делая крохотную комнату еще меньше, теснее. Будто у них появились глаза, и так не терпелось увидеть поближе: неужели это происходит с их хозяйкой? Не может быть!

Наконец безумие кончилось. Марина оттолкнула Вадима, высвобождаясь из-под него. Вадим приподнялся на локте, посмотрел ей вслед: она мигом выскочила из комнаты, а вскоре из ванны раздался размеренный шум душа. Вадим откинулся на спину, с силой прижал ладони к лицу. Он словно только сейчас пришел в себя. В его тело снова вернулся тот Белов, который не мог так поступить с женщиной. Он взял ее силой. Оглядевшись, не понимая до конца, как такое могло произойти, Вадим старался найти оправдание своему поступку. На полу валялась разорванная футболка Марины, под головой оказались ее ярко-зеленые лосины. Белов посмотрел на свою измятую рубашку, спущенные до колен брюки и, застонав, снова закрыл глаза. Предстояло самое страшное – встретиться с ней взглядом, услышать ее слова. Пусть они будут невероятно грубыми, матерными, пусть она выгонит его прочь, обозвав самыми последними словами. Он примет их как должное, он будет только благодарен!

Шум воды стих. Вадим вскочил, застегнул брюки. Он хотел пригладить волосы, но рука не повиновалась, оставшись безжизненно висеть, словно плеть. В проеме двери показалась Марина. Она надела длинный махровый халат, поясок которого яростно перебирали ее тонкие пальцы.

– Ванна в твоем распоряжении, – тихо сказала она и вышла из комнаты. Он даже не успел рассмотреть выражение ее лица.

Белов опешил. Тяжесть от гадливости к себе заставила его снова сесть на диван. Он опустил голову и почувствовал быструю, сильную пульсацию крови в висках. Казалось, что тонкая кожа может не выдержать такого давления. Белов почувствовал головокружение, сухость во рту. Поборов дурноту, он поднялся и медленно побрел в ванную. В коридоре он почувствовал запах табака – Марина курила, стоя лицом к окну. Он видел белый столбик сигареты, дрожавший в длинных пальцах, серые клубы дыма, окутавшие беззащитное тело. Вадим быстро отвел взгляд, боясь, что женщина сейчас повернется, и ему придется встретиться с нею взглядом. Все равно ведь этот момент неотвратим. Белов хотел отодвинуть его хотя бы еще на несколько минут и юркнул в ванную.

Когда он осторожно открыл дверь, то уловил в воздухе, кроме сигаретного запаха, аромат свежесваренного кофе. Нужно было выйти и что-то говорить в свое оправдание. Марина услышала звук открываемой двери и выглянула из кухни. Вадим остановился и оперся о стену в коридоре.

– Я хочу курить, – преодолевая спазм, произнес он. В этот момент он понял, что если не почувствует вкус табака – просто умрет. Его сердце остановится, не выдержав того накала самобичевания и презрения, которое он обрушил на себя.

– Сигареты в кухне на столе, – ответила Марина. Она чуть посторонилась, когда Вадим прошел мимо. Внимательно наблюдала, как он достал сигарету, потом взглядом нашел спички, прикурил и глубоко затянулся, прикрывая глаза. – Это, конечно, не «БТ», но…

Марина подошла к столу, присела на стул. Вадим не оборачиваясь стоял у окна. Высокий, красивый мужчина, ее первый мужчина, к которому она не испытывала ничего, кроме жалости. Они не были нужны друг другу. Та, которая смутила его разум сегодня, давно живет в другом городе, в другой жизни. Это у нее должны остаться эти мелкие синяки. Марина посмотрела на свои запястья, стараясь заставить себя возненавидеть его, так бессовестно и грубо овладевшего ею. Но ничего похожего не возникало. Она смотрела на Вадима, со страхом понимая, что не может грубо обращаться с ним. Что же должно происходить в его душе, чтобы он сорвался на такой поступок? Прикурив еще одну сигарету, Марина отбросила волосы за спину.