Альманах «Российский колокол» №2 2020 - Альманах Российский колокол

Мало того, еще из дальнобойной артиллерии обстреливают, тоже приносят немало горя мирным жителям города.

Так я и жил, рана мало-помалу заживала, а время шло своим чередом. Наступил праздник XXIV годовщины Октября, но какой же может быть праздник в условиях Ленинграда?.. Проводили его скучно, без банкетов. Нам, раненым бойцам, были вручены праздничные подарки. Я, например, получил несколько пачек папирос, карандашей, бумаги и шерстяной шарф, впоследствии его у меня украли. В то время хлеба получали 400 граммов и более или менее сносный приварок, в условиях госпиталя этого хватало.

Что касается обслуживающего персонала госпиталя, то надо сказать, что лично я недостатка внимания со стороны сестер ко мне не ощущал. Большинство из них молодые девушки, так что я завел там с некоторыми из них интрижки. Под конец все это надоело, так как в конечном-то счете все сводилось к одному.

К 20 ноября моя рана зажила совершенно, я готов был идти обратно воевать. 23 ноября прошел комиссию врачей и был признан годным к нестроевой службе, а это выходит, что я уже отвоевался. 24 ноября вместе с Женькой нас выписали из госпиталя в экипаж. С каким удовольствием, выйдя на улицу, я вдыхал морозный воздух после двухмесячного пребывания в четырех стенах, но приподнятое мое настроение по мере продвижения по улицам было подавлено мрачными видами города. Всюду я видел суровые бледные лица, разрушенные дома, застывшие на месте трамваи… Уже нет того оживления, которое существовало раньше в Ленинграде. Да и неудивительно: тяжелы условия, в каких живет сейчас город. Рабочий получает 250 граммов подмешанного хлеба в день, а служащие и иждивенцы – 125 граммов – ясно, что плясать не будешь… Ко всему этому надо прибавить постоянную опасность бомбежки и обстрела.

В экипаже нашего брата матроса видимо-невидимо: одни приходят, другие уходят, так все время – и никакого порядка.

Хлеба получаем 300 граммов на день, а на камбузе утром чай, в обед: первое – водичка и второе – полторы ложки водички и вечером суп – водичка. Благо то, что делать нечего, только и знаем, что валяемся на досках.

Здесь мы с Женькой расстались, его зачислили в лыжный батальон. Часто налетают немецкие самолеты. В ночь на 5 декабря я спокойно спал, вдруг слышу грохот, звон, крик, все смешалось в один сплошной гвалт. Оказывается, самолет сбросил бомбу, которая угодила метрах в тридцати от экипажа. Стекла слетели до единого, но никто не пострадал.

Вскоре меня как нестроевого зачислили в саперно-техническую роту КБФ, зарегистрировали в серое, и 7 декабря я уже находился на месте. Народ собрался никудышный, большинство старики по 30–40 лет, трудно с ними будет жить.

Неделя с 7 по 14 декабря прошла в организации работ, к основной работе еще не приступали.

Не знаю, как буду работать, здоровье совсем стало никудышное, да и в животе пусто, нет такой минуты, чтобы не хотелось есть.

В настоящий момент одна заветная мечта – досыта поесть, так бы и съел с килограмм черняжки, но нет и ста граммов.

И даже не верится, что ты был когда-то сыт, не хотел есть… Иногда удается «спикировать» кусочек жмыха, съедаем с удовольствием.

14 декабря 1941 года

Сегодня воскресенье, не работаем, слоняемся из угла в угол, мечтаем о сытном обеде, но напрасно.

Из родных краев уже пять месяцев не имею никаких известий и не знаю, живы ли мать и отец и как они живут.

Как бы хотелось мне их увидеть сейчас. Ладно, ждем скорого конца войны, тогда увижусь.

17 декабря 1941 года

Жизнь идет пока что по-старому, на дворе стоят трескучие морозы, иногда доходят до 30 градусов, на ногах сапоги, к тому же плохие, ноги мерзнут ужасно, к тому же в животе пусто.

Как живут ленинградцы? Вот уже месяц, как хлеба дают 250 и 125 (иждивенцам) граммов на день. Страшен стал Ленинград, возросла смертность среди населения. Часты случаи, когда обессиленный человек падает на ходу посреди улицы.

Четыре месяца город находится окруженным почти со всех сторон, но ни голодом, ни обстрелами, ни бомбежками нельзя заставить капитулировать Ленинград, тем более сейчас, когда на всех участках фронта наши части имеют значительные успехи.

Продолжается ежедневный обстрел города. Вчера сажал по нашему району. Минут двадцать пять бил без перерыва, были значительные жертвы. Чует немец свою гибель, поэтому и старается хоть чем-нибудь насолить нам.

23 декабря 1941 года

Паршивое настроение с самого утра, какая-то невыразимая тоска и грусть. Вся жизнь осточертела, иногда пропадает всякий интерес к жизни. Правда, в последнее время обстановка несколько изменилась, наши войска на всех фронтах ведут успешное наступление, есть надежда на некоторые изменения в жизни…

После двухнедельного перерыва, в воскресенье, была воздушная тревога, которая продолжалась неделю, но вреда большого немцы нам не нанесли. Сейчас второй день спокойно, да и не удивительно, ведь ему, то есть немцу, теперь и без нас много дел есть, но обстрел города продолжается ежедневно. На дворе третий день стоит тепло, даже немного тает снег. Все это так кстати для моей одежды.

25 декабря 1941 года

Похоже, что Ленинград пережил самое страшное. Черные дни остались позади. Сегодня всеобщая радость: населению города прибавили хлеба. Сейчас рабочий получает 350 граммов, служащий 250 граммов, иждивенцам 200 граммов.

Город начинает оживать. Думаю, что это только начало, через месяц заживем как прежде.

Немцы продолжают отступать, неся большие потери. Настроение в городе приподнятое. Нам пока о прибавке хлеба ничего не слышно, но есть надежда, что с первого января 1942 года будем получать 500 граммов хлеба, терпеливо ждем.

28 декабря 1941 года

Воскресенье, на улице – морозец крепкий.

Мы по-прежнему существуем: водичка и триста граммов отвратительного намешанного хлеба.

День: с девяти часов утра до шести вечера работаем, а вечером скучаем около топящейся печки, травим о прошлом и о будущем, но в основном все разговоры сводятся на жратву.

Вчера ходил в город, немного выпил, за пол-литра портвейна заплатил 53 рубля и пьян не был, но все же чувствовал себя неплохо – было тепло… Завернул на рынок на Сенной площади, наблюдая следующее: 100 граммов хлеба стоит 25 рублей, папиросы «Беломорканал» – 15–20 рублей, «Звезда» – 10–13 рублей. За 500 граммов хлеба меняют пол-литра водки.

Ребята ходили вчера на Ржевку и рассказывают ужасные вещи: около кладбища навалены сотни трупов. Лежат, сложенные как дрова в костры, совершенно голые, не успевают закапывать. Большая смертность в городе, умирают десятками тысяч в