Бездомный в другом мире - Игорь Шамин

Смазав стрелы воспламеняющейся мазью, я чиркнул кинжалом по наконечнику.

Сработало! Сначала возникла искра, затем вспыхнул огонь.

Такой метод требовал куда больше времени, чем просто сунуть стрелу в костер. К тому же искра появлялась не сразу.

Но других вариантов не было. Убежать мы точно не успеем, да и закончится это тем же, чем и началось: зависнем в коконе вверх ногами. Так что придется пробиваться через обитателей леса, давая им понять, кто здесь главный! Хотя, конечно, сильно сказано.

Запасы синего стиля иссякли. Опустив руки, Кэтрин еле удержалась на ногах. Зато гном и дварф чувствовали себя как нельзя лучше. Восстановив силы, они выступили вперед. Олаф вскипал от злости. Талдор покрылся броней.

— Кэтрин, подойди сюда, — позвал я.

Девушка опустилась ко мне.

— Понимаю, как тебе тяжело, но нужно собраться. Мне снова нужна твоя помощь.

— Сделаю все, что нужно, — привычно отозвалась она, протягивая слабеющие руки.

— Держи стрелы и мазь. Кинжалом трешь здесь и передаешь мне. Стрел мало, поэтому осторожнее с наконечником.

Она слабо кивнула. Приняла указания, получила колчан. Всего было пятнадцать стрел. Хватит только на один бой, а учитывая, что перед нами три врага, то пять стрел на каждого. Прямо негусто, учитывая погрешность в виде меткости. Справедливости ради, со временем я стал стрелять лучше. Статистика была на моей стороне, а вот обстоятельства… Могли оборвать положительную динамику.

Впереди заскрежетало. Это Талдор принял удар щитом. Восемь паучьих лап высились над дварфом, норовя проткнуть. Если бы не его броня, рассредоточенная в уязвимых местах для экономии энергии, дварфа бы давно постигла участь предыдущих воинов.

Олаф в прыжке перерубил мохнатую лапу.

— Одна лапа как одна нечисть, пойдет? — крикнул он Талдору.

— Договорились, счет открыт, — ответил тот, замахиваясь булавой.

Вторая лапа упала рядом с первой. Воины переглянулись, и на их лицах появилась улыбка.

Нашли чему радоваться! Впрочем, хорошо, если это поднимает боевой дух команды.

Я прицелился в другого паука, который устремился к воинам. Руки болели, я и сам безумно устал. Повезло, что противник был с одной стороны. Если бы пауки окружили нас, то наша песенка была бы спета.

Горящая стрела просвистела возле Олафа и угодила в туловище твари. Пламя быстро погасло. Почему⁈ Раньше получалось поджигать тварей. Но перед нами не нечисть, та сразу вспыхивала из-за слизи. К тому же туловище пауков было гладким и плохо принимало огонь. Другое дело — мохнатые длинные лапы в количестве восьми штук.

Ухватившись за эту мысль, я навел стрелу. Отпустил тетиву. Чудом попав в цель, выдохнул: лапа загорелась, заставив тварь отпрянуть назад. Талдор уже был тут как тут. Вращательным движением он разрубил лапу пополам. Паук взвыл, фыркая болотного цвета кровью. Талдор прикрылся щитом. Никакого дыма, обычная кровь.

Олаф, видя, что его обходят в турнирной таблице, вспыхнул и заметался по полю боя, размахивая секирой. Это было что-то новенькое! Как заведенный, он кружился, разрубая пространство. Две лапы отлетели в сторону.

Пауки в испуге отступали под градом стрел, все чаще попадавшими в цель. Конечно, некоторые пролетали мимо, втыкаясь в землю. По движущимся врагам попадать сложнее, чем по падающему яблоку, но у меня почти получалось.

Олаф с Талдором не переставали считать отрезанные конечности, прикрываясь щитом, броней, моей поддержкой из стрел и возгласов. Кэтрин подавала запасы, умело орудуя кинжалом и высекая огонь.

Вот только у меня осталось все меньше стрел. Должно хватить, в противном случае, мы с Кэтрин станем просто группой поддержки. Такой, что для футбольной команды скандирует. Помощь сомнительная. Потеряв треть конечностей, паукам стало сложнее передвигаться, но это их лишь разозлило. Олаф и Талдор напряглись. Их силы кончались.

Перевес снова сместился. Пауки брали ситуацию под контроль.

Тот, что был больше всех, отошел назад. Меня это сразу смутило. Чтобы он, да и сбежал? Здесь явно что-то неладно.Тарантул широко раскрыл пасть и напрягся.

— Талдор, будь начеку. Эта громадина к чему-то готовится! — предупредил я.

Дварф поднял голову и успел отпрыгнуть от липкой смеси, полетевшей в его направлении. На земле распласталась знакомая субстанция. Так вот, как они создают коконы? Пауки в этом мире отличались от тех, что знал я. Вместо паутины — не пойми что, да и выделяли они это ртом, а не…

Впрочем, неважно. Мне не энциклопедию составлять.

Олаф стремительно прорвался через двух стоящих пауков. Талдор разгадал замысел гнома, приняв их на себя.

— Последняя, — сказала Кэтрин, высекая огонь.

Застывшими пальцами я взял стрелу. Глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Промахнуться нельзя. Подгадаю момент. Сделаю все правильно. Как учил Салазар, как показывала Селения.

Олаф разрезал секирой глаза твари. Та, взревев, поднялась на задние лапы и обнажила незащищенный живот. Издав победный клич, гном резким движением пронзил ее слабое место.

Тварь, с которой сражался Олаф, лежала на земле с пробитой мордой. Талдор как мог сдерживал двоих, оставляя им все меньше лап, словно шахматист, снимавший фигуры с доски. Здесь уже не могло быть мата со стороны противника, но опасность еще не миновала. Воины выбивались из сил, и малейшая ошибка могла стоить им жизни. Отряд, который потеряет хотя бы одного бойца — обречен на погибель. И самый опасный момент наступает тогда, когда кажется, что победа ближе всего.

Олаф, полностью положившийся на Талдора, допустил непростительную ошибку. В порыве радости он повернулся к нам с Кэтрин. Отвлекаясь, гном встал к врагам спиной. Они же, увидев лидера на земле, рванули наперерез Талдору.

(Да простят меня арахнофобы, но так я вижу новых врагов. Знаю, что есть неточности в иллюстрации, однако надеюсь на ваше воображение)

Глава 24

Ночь вступала в свои права. Темень сгущалась. Еще не полная, но уже набиравшая силу. Обычно мы встречали ее, сидя у костра, с горячей едой и ароматным чаем. Теперь же все было иначе. Ни костра, ни еды, ни чая. Лишь оскал Олафа, да нахмуренный лоб Талдора. И, конечно, не без бледного лица Кэтрин.

Я натянул тетиву с последней стрелой. Колчан был пуст, напоминая, что переиграть уже не получится. Руки тряслись, не то от волнения, не то от усталости. Цена ошибки была слишком велика — целая гномья жизнь. Я прицелился, напряг пальцы.

Паучья лапа нависла над Олафом, готовая пронзить его в любой момент. Стоя спиной, он даже не подозревал о грозящей опасности. Гном ее не видел. Зато видели все остальные,