Фэнтези-2005 - Ирина Скидневская

— Что же это за приемы такие особенные?

— Садись рядом и слушай внимательно. Потому как то, о чем я сейчас поведу речь, кажется простым. И за этой внешней простотой легко потерять смысл.

Относительно движений в бою запомни, что любое из них так или иначе связано с самым древним, чисто человеческим навыком — удерживать равновесие. И можно развить очень тонкое ощущение той предельной границы положения тела, за которой уже нельзя удержаться от падения. И тогда человек, как говорят в системах нашего народа, начинает «чувствовать край». А научившись чувствовать край, станешь способен как бы нанизывать на «качания из края в край» и другие движения.

Научившись в совершенстве чувствовать свой край, постепенно станешь ощущать его и у противника. И вот тогда ты сможешь уже не мериться с противником в силе или скорости, а сразу действовать так, чтобы пресекать любые его движения, когда они еще только зарождаются. А основано это умение все на том же осознании равновесия. Заставь тело твоего противника ощутить, что оно стало терять равновесие, — и у него сразу возникнет древнейшее из чувств: надо устоять! А про все остальные движения тело сразу забудет. Вот и сорвалась его атака или защита. Заметь: боец, чувствующий край, гораздо менее подвержен действию таких уловок. Вот так я тебя и победил. И теперь ты будешь учиться этому.

Год близился к концу, когда Мирослав опять предложил Дмитрию схватиться с ним. И вновь они встали во дворе друг против друга и приготовились к бою. Начинать первым никто не спешил. Стояли, слегка покачиваясь и поворачиваясь всем телом и, казалось бы, совсем не следя за противником.

В этот раз первым начал Мирослав — сделал шаг вперед. Так, что казалось, будто он, наоборот, отступил. Но Дмитрий на эту уловку не попался, оставшись стоять на месте. Мирослав сделал еще шажок, и тут же его тело, словно подброшенное из пращи, взлетело в воздух. Схватка началась. И кончилась спустя всего пять движений противников.

Стоявший напротив Дмитрия старый ведун плакал и не стеснялся своих слез, поскольку это были слезы радости. А Дмитрий улыбался, поскольку в этом бою он постиг, как достичь исполнения древнего постулата, гласящего, что лучший бой — это тот, который не состоялся!

Вытерев слезы, Мирослав сказал:

— Поздравляю! Теперь ты готов учиться лекарскому мастерству. Потому что не может быть настоящим знахарем тот, кто не познал и не изжил в самом себе темные стороны своей сущности и не постиг всю бессмысленность разрушения. Потому что в природе все заведено так, что все рано или поздно исчезает и без наших усилий. Сегодня ты понял также, что лежит выше всех стихий и принципов и позволяет управлять ими. Главное, что следует усвоить, если хочешь осознать и поддерживать гармонию мира, — это умение полностью отдать тело древней жизненной силе, а разум подчинить душе. Все остальное же — лишь пути к осознанию этого. Ты раньше боялся боя и не хотел становиться бойцом. Сегодня же ты, овладев воинским мастерством и глубоко познав принципы, которые лежат в его основе, впервые был спокойным в бою, отринув не только страх, но и жажду победы. Ты осознал сегодня всю бессмысленность любых сражений и внутренне отказался от них. И вера твоя была так велика, что и моя внутренняя сущность ощутила эту бессмысленность и остановила движения моего тела. Тем самым ты пресек бой, не дав ему зародиться! И поэтому теперь ты по-настоящему готов помогать людям. Пойдем в дом, мне еще многое надо тебе передать. Но отныне ты уже не ученик мой, а соратник. И отныне сам мир будет тебе помогать.

Спустя три месяца Дмитрий уходил. Старый ведун передал своему ученику все, что знал, и наказал возвращаться обратно в свою землю, чтобы лечить людей, а также искать и учить способных к знахарскому искусству.

Тепло попрощавшись с Мирославом, Дмитрий отправился в обратный путь.

Дни шли за днями. Молодой ведун по узкой дороге шел через лес. Утром он вышел из деревни, в которой остановился на ночлег, и к полудню достиг угрюмого леса, который у местных коробейников пользовался дурной славой из-за поселившихся в нем разбойников. Атаман их, по слухам, хорошо умел устраивать засады, да и шайку свою держал в узде. Так что сколь ни ловили его присланные три раза местным князем дружины, так и не поймали.

Но поскольку другого пути в родные края у Дмитрия не было, то хочешь не хочешь, а пришлось идти через лес. Авось и не заинтересует одинокий путник лесных людей. Да только Бог рассудил по-своему. И вслед за заливистым свистом в землю перед Дмитрием впилась стрела.

Он замер. Из-за деревьев появились пятеро, а еще двое, которых ведун почувствовал, сидели в ветвях с натянутыми луками.

— Ты стой, мил человек, где стоишь, а мешочек свой брось нам, — произнес один из разбойников, с харлужным мечом у пояса и в такой же кольчуге. Сразу видно — главарь.

Дмитрий бросил свою котомку под ноги остановившимся в трех шагах от него бандитам. По кивку головы главного один из них поднял ее, развязал узелок и вытряхнул содержимое на дорогу.

— Да тут травы одни да рукописи какие-то, — разочарованно прогудел он.

— Эй, грамотей, отдавай, что там у тебя еще есть, и иди с миром. Отдай сам, а то если найдем, то намнем бока, — произнес главарь.

— У меня ничего нет. А в том, чтобы впятером намять бока одному, большой сноровки и чести нет. А один на один слабо? — ответил Дмитрий.

— Ха, умник выискался! Ладно, ребята, раз не хочет по-хорошему, будем по-плохому, — сказал главарь. И тут же в воздухе свистнуло сразу два аркана. Но Дмитрий уже «запустил маятник».

То, что случилось потом, нельзя было назвать боем. Уклонившийся от арканов Дмитрий стремительно сблизился с разбойниками, попутно отбив две и уклонившись от третьей пущенной в него стрелы. И… И словно все окружающее ополчилось против разбойников. Один из лучников, натягивая тетиву, ударился локтем о сучок и, потеряв равновесие, упал, ударился о ствол и повис в ветвях. Бросившийся на Дмитрия бандит поскользнулся на подвернувшейся под ногу шишке, упал головой на камень и затих. Двоих Дмитрий успокоил, казалось бы, легкими тычками. А еще одного сбил на землю, одновременно попав брошенным камнем в руку второго лучника. И пущенная стрела попала в задницу встающего бандита, а сам стрелок выронил лук.

Сердце главаря шайки успело ударить всего сорок раз, когда все было кончено. Четверо нападавших лежали на земле. Один из лучников повис в ветвях, а второй неуклюже слезал с дерева. Единственным, кто остался стоять на ногах, был главарь, лишившийся меча и ножа. Он единственный из всей банды оказался способен к осознанию и прямому общению сущностей прямо во время боя. И теперь стоял, ошеломленный открывшимся ему вдруг новым видением мира.

— Ну, чего встал, — обратился к нему Дмитрий. — Помогай теперь, будем у парня твоего стрелу вытаскивать. — И пошел к стонущему на земле разбойнику. Встряхнув головой и словно очнувшись, главарь пошел следом, даже не помышляя уже о том, чтобы попытаться причинить какой-то вред этому необычному страннику.

Спустя некоторое время, оказав помощь всем разбойникам и приведя их в чувство, Дмитрий подбирал рассыпанное на дороге содержимое своей котомки, когда к нему осторожно подошел главарь.

— Мы, конечно, разбойники, но живем с понятием. Ты мог нас всех в землю положить, а то и чего похуже. Да не стал. И человек ты ученый, и дерешься дай Бог каждому. Дозволь пригласить тебя к нашему очагу. Уважь, всем обществом просим!

— Ну что с вами делать, уважу! — со смехом ответил Дмитрий. — Заодно полечу вас, бандитов. А то ведь у тебя спина вон, вижу, больная, еще двое простужены постоянно, а у одного желудок слабый.

— Ну, ты даешь! — воскликнул атаман. — Я много скитался, но такое лекарское мастерство впервые вижу. Вмиг наши болячки понять, да еще во время драки! Тебя нам и впрямь, наверное, сам Бог послал.

— Бог посылает благо лишь тем, кто готов его принять. Ты вот оказался готов. Хватит тебе разбоем да грабежом жить. Если надумаешь, могу взять тебя с собой — учеником. Да и остальных, если захотят, приглашаю к себе на родину. Тут вам новой жизни не начать, а у нас, если захотите, сможете. Ну, что скажешь?

Атаман стоял, открыв рот и выпучив глаза. Чего-чего, а таких слов он не ждал. И не был готов что-либо ответить. Дмитрий же молча ждал, ибо случившееся было откровением не только для этих разбойников, а и для него самого. Это был знак свыше и ему. И только теперь он на самом деле понял, что избранный им Путь Лекаря — действительно его Путь! И намерен был пройти его до конца.

— Ладно, утро вечера мудренее. Пошли, что ли, в вашу берлогу, — сказал он все еще оторопело стоящему главарю разбойников. И первым шагнул в сторону леса.

Его Путь только начинался.

ЭЛЬФИЙСКИЙ КЛИНОК, ГНОМИЙ УЗОР