И гаснет свет - Влада Ольховская

у старшей медсестры смена была далека от завершения. Но это к лучшему: Оле хотелось остаться одной до возвращения Энлэя.

Порой у нее случались головокружения – самые обычные, не имеющие за собой никакой особо опасной причины. Просто реакция на погоду или стресс, с кем не бывает? Оля пережидала их, и все обычно заканчивалось само собой.

А на этот раз не закончилось. К головокружению прибавилось чувство легкой тошноты, веки стали непривычно тяжелыми. Чуть помаявшись, Оля решила не мучить себя и немного вздремнуть, она ведь действительно плохо спала ночью.

Так ведь и сон не шел, вот в чем подвох! Она лежала в своей комнате, полутемной из-за задернутых штор, и силилась понять, что вообще происходит. Мозг не отключался окончательно – но и не работал полноценно. Тело в какой-то момент будто свинцом налилось, Оля попыталась подняться – и не смогла. Мышцы онемели, она не была парализована, однако каждое движение давалось ей с немалым трудом. Во рту пересохло, и Оля сомневалась, что смогла бы крикнуть, даже если бы захотела.

Но зачем ей кричать? В этой больнице ведь не поймешь, что опасней: звать на помощь или справляться самой. Потому что непонятно, кто придет на твой крик. Оля даже толком не волновалась: онемение слишком быстро брало свое. Она просто ждала, когда все закончится.

Дверь открылась, на пару секунд сделав свет в комнате намного ярче, потом закрылась. Это очень странно… Оля попыталась вспомнить, запирала она замок или нет. Когда она вернулась, голова кружилась не так сильно, она вряд ли пропустила бы нечто столь важное. Но если она заперла замок, почему дверь открылась так легко? Не похоже, что ее выломали или вскрыли…

На двери все не закончилось, в комнате что-то двигалось. Оля не могла толком рассмотреть, кто это: и света не хватало, и глаза нормально не открывались – она продолжала наблюдать за миром через решетку собственных ресниц. Похоже, кто-то большой, высокий… Если повезет – Энлэй. Непонятно, как он мог войти. Но лучше бы Энлэй.

Он что-то сказал, однако она не расслышала. Попыталась обратиться к нему сама, но, кажется, ничего толкового не получилось. Она услышала не стон даже, а быстрый вдох. Полноценно обдумать ситуацию не получалось.

Тот, кто пришел в комнату, не паниковал – хотя следовало бы! Если это действительно Энлэй… Может, он решил, что она спит? Пусть подойдет поближе, попытается разбудить, тогда все станет ясно.

Он действительно приблизился, кажется, даже коснулся ее. Она не могла сказать наверняка. Все стало настолько плохо: она не ощущала прикосновения. Он что-то говорил ей, и она слышала его, он был так близко, что она уловила бы даже шепот. Но пока Оля не была в состоянии понять смысл слов, да еще и на неродном языке. Она просто надеялась, что запомнит их, чтобы осмыслить позже.

Если оно будет у нее, это «позже»…

Ситуация продолжала катиться непонятно куда. Оля изначально лежала на боку – свернулась в позу зародыша. Потом ее перевернули, и голова закружилась сильнее. Где-то в глубине подсознания появилось объяснение того, что сейчас происходит, но Оля никак не могла до этого объяснения дотянуться. Она понятия не имела, сможет ли справиться с тем, что ее ждет.

Однако испытывать себя ей все-таки не пришлось. Раздался шум, спугнувший странную, лишенную четких очертаний тень. Тень заметалась, дернулась куда-то, исчезла, но осталась в комнате, потому что иначе должен был вспыхнуть свет в дверном проеме, а его не было. Не сразу так точно. Оля попробовала двинуться, однако результат по-прежнему не радовал. Мир дрожал, расплывался… Мир будто и не существовал.

Свет на месте двери все-таки полыхнул и не погас, а остался. Кто-то вошел в комнату и сразу же устремился к Оле. Кажется, задал ей вопрос. Ответить она снова не сумела, надеялась рассказать ему о тени, все еще таившейся в комнате, – да куда там! Это злило, однако даже злость оказалась недостаточно сильна, чтобы освободить ее от невидимого кокона, сковывающего тело.

Она понятия не имела, что случилось бы, если бы ее оставили одну. Ничего хорошего – и ее второй гость понял это. Ее подняли с кровати и куда-то понесли. Она пыталась запомнить все, но сознание то угасало, то снова включалось – в половину силы, в треть силы… Подвисающий компьютер, неисправная машина. Видеокамера, которая вместо полноценного ролика делает лишь отдельные кадры, да и то размытые.

В какой-то момент Оля просто сдалась. Поняла, что не сможет вернуться в реальность магическим усилием воли, и больше не дергалась. Она понятия не имела, сколько времени прошло, прежде чем мир начал становиться прежним.

Сначала отступила головная боль, и сознание наконец прояснилось. Потом к ней вернулось зрение – почти полностью, приходилось моргать чаще, чем обычно, но это такая мелочь по сравнению с тем туманом, который совсем недавно безраздельно царил в голове!

Она попыталась встать, но кто-то мягко удержал ее. Рядом прозвучал знакомый голос, и на этот раз у Оли получилось понять слова с первой попытки.

– Пока лучше не дергайся. Состояние некоторое время будет как после наркоза, да и капельницу задеть можешь.

– Если что, нашатырь есть, – добавил другой знакомый голос, источник которого находился чуть дальше. – Но все же не надо таких игр.

– Да, лучше еще чуть-чуть подождать, – согласился первый.

И она ждала. Правда, Оля понятия не имела, можно ли ожидание описать как «чуть-чуть»: ощущение времени так и не вернулось.

Следующее прояснение было куда более приятным. Оля наконец-то полноценно чувствовала свое тело. Из руки достали иглу, Оле помогли сесть на диване. Голова закружилась чуть сильнее, мир перед глазами покачнулся, но всего на миг. Ей удалось справиться с собой, морок окончательно отступил.

Тогда Оля и обнаружила, что находится в чужой комнате, а за окном уже стемнело.

– Ты у меня, – пояснил сидевший рядом с ней Энлэй. – Как ты себя чувствуешь?

Джона, до этого дежуривший рядом со смоченной нашатырем ваткой, убедился, что падать в обморок Оля пока не планирует, и начал разбирать капельницу. Оля не видела, что за препарат ей ввели, но это явно помогло.

– Как будто на меня одновременно свалились воспаление легких, тридцать вирусов и двухтонный лось, – отчиталась Оля. – Что это было вообще?

– Ты расскажи. Я пришел к тебе в комнату – и обнаружил, что ты чуть ли не в состоянии овоща!

– Нет, ты не просто вошел в комнату… Я, конечно, отвратительно помню, как оно было, но ты спешил… Почему ты спешил?

– Я случайно подслушал один любопытный разговор – между Фразье