Охотник на воров - Дэвид Коу

Итан в этом был не так уверен, как Дарроу. Но он оставил свое мнение о Макинтоше при себе, как и свои мысли о том, как в действительности был убит ребенок.

— То есть к своим союзникам вы относитесь достаточно терпимо в случаях вандализма и насилия, — сказал вместо этого он. — Только бы не убивали. Так?

Отис ощетинился.

— Опять, сэр, Вы говорите о вещах, которые не понимаете.

— Не понимаю? Две недели назад Макинтош со своей бандой разрушили собственность Эндрю Оливера лишь по той причине, что он является распространителем Акта. Где же было Ваше негодование тогда, мистер Отис? Где были Ваши крики о справедливости?

Отис побагровел, а его глаза расширились. Он выглядел так, словно его сейчас хватит удар.

Но ответил Адамс.

— Нападение на дом Оливера, как бы это не было печально, было необходимо, чтобы доказать Парламенту и Короне, что здесь, в колониях, у них нет рабов, но есть верные подданные. Возможно, Вы слышали, как люди говорят: «Свобода и собственность». Вот именно это мы и пытаемся защищать. Вы должны понять, мистер Кэйлли, что мы, колонисты, занимаем особенное место в Империи. Мы — подданные Его Величества Короля, но здесь, вдали от Англии и без всякого представительства в Парламенте, у нас есть право — нет, ответственность — решать самим за себя, какие налоги и сборы являются подходящими для нашей земли. Попытки Парламента обременить народ Америки такими сборами, как этот гербовый налог, и при этом игнорировать наши права, как свободного и самоопределяющегося народа, не останутся без ответа.

Итан кое-что подобное слышал и раньше. Он не был уверен, что Адамс и его дружки были вправе определять, что значит быть британскими подданными, особенно, если их самоопределение было лишь служением самим себе.

— А как на счет свободы и собственности Оливера? — спросил он. — Что на счет его права жить свободно и неприкосновенно?

Адамс пожал плечами, его голова и руки все еще тряслись.

— Как я и сказал, мне жаль о том, что напали на его дом и офис. Но все же он один человек, а я говорю о свободах для каждого в этих колониях.

— Я полагаю, что Вы оправдываете нападение на Хатчинсона, Стори и Холлоуэлла теми же причинами.

— Холлоуэл и Стори, возможно, — сказал Адамс. — Но Хатчинсон? — он покачал головой. — Вовсе нет. То, что случилось две ночи назад — это нечто совсем другое. Это вышло из-под контроля, никакой дисциплины. Я верю в свободу, но не в беззаконие и распущенность. И у меня нет никакого желания видеть, что весь наш труд пойдет прахом из-за шайки негодяев и дураков.

— Видите, мистер Кэйлли, — сказал Отис. Его голос был спокойным, по крайней мере, на данный момент, — у нас нет никакого желания защищать Эбенезера Макинтоша. Мы далеки от него. Этот человек — бедствие для нашего дела. Его посадили в тюрьму и я, например, надеюсь, что он там и останется. Если бы я смог увидеть его повешенным за то, что он и его люди сделали с Томасом Хатчинсоном, я бы на это посмотрел.

Итан некоторое время смотрел на Отиса, потом на остальных двоих. Они не работали с Макинтошем. Они хотели использовать его как жертвенного агнца.

— Вы думаете, он убил Дженнифер Берсон, — сказал Итан.

Адамс и Отис посмотрели на Дарроу.

— Мы сомневаемся, что он убил ее сам, — сказал Дарроу. — Но, как Вы и сказали, он повел ту толпу, и он был ответственен за ее смерть. И в отличие от смерти ребенка Браунов, это вполне возможно было преднамеренным. Это то, что, во всяком случае, говорит Абнер Берсон. И более того, эта толпа, в отличие от той в ноябре, была более жестока и агрессивна по отношению к невинным людям. Возможно, он качнулся в сторону убийства.

— Это бы вас удовлетворило, — сказал Итан. — Всех вас.

— Это помогло бы нам считать справедливость свершившейся, — сказал Отис.

— Вы в курсе, что говорите точно так же как Хатчинсон? И Берсон? И Дерн? Все те, кого вы называете Тори, хотят того же, что и вы. Вы почему-то решили, что Эбенезер Макинтош повинен в убийстве. Решили, что вам станет намного проще жить, если его арестуют, признают виновным и казнят.

— Это чепуха! — сказал Отис, повышая голос. Его настроение меняется также как и летний полдень в Новой Англии.

— Это правда, — прервал Адамс. Отис уставился на него, но Адамс не отводил глаз от Итана. — Вы правы: мы решили именно так. Джеймс назвал Макинтоша бедствием. И это верно. Он является угрозой всему, чего мы хотим добиться. За одну ночь его сброд причинил много больше вреда нашим свободам, чем Парламент за последние два года. А это о чем-то да говорит, — он покачал головой. — Это наша вина, правда. Мы обратились к нему, как к союзнику, некоторое время назад, надеясь, что он и его последователи помогут нам.

— Помочь вам в чем? — спросил Итан.

— Сыновья Свободы, — сказал Дарроу. — Преданная Девятка — можете называть как угодно тех из нас, кто против Акта — мы юристы, ремесленники, владельцы магазинов, даже торговцы, хотя лишь немногие из нас закрепились в этом мире также хорошо, как Берсон. Но нам также нужна поддержка трудяг, рабочих с пристани и моряков — именно таких людей, какие следуют за Макинтошем в Южной Оконечности. Нам никогда не добиться поддержки состоятельных людей, их связь с Короной и Парламентом слишком сильна. Но, если у нас на улицах есть люди, есть такие как мы, как Самюэль, Джеймс и я, промысловые рабочие и люди закона, мы просто должны победить. Нам нужен Эбенезер и его друзья. Они нужны нам на улицах. Нам нужна их помощь в невозвращении, нам нужно…

— Подождите, — сказал Итан. — Вы сейчас о чем?

— Невозвращение, — сказал Адамс. — Соглашения между торговцами, купцами и всеми остальными, заключаемые, чтобы остановить покупку товаров, произведенных в Англии. Это началось после того, как был принят Закон о Сахаре. Макинтош заговорил о прекращении противостояния с Северными Оконечностями и об объединении, чтобы поддержать движение невозвращения. Но это не продлилось долго.

— Смысл в том, мистер Кэйлли, что Макинтош работал на нас. Но сейчас он вышел из-под контроля. Он причинят больше вреда, чем пользы, он творит хаос на улицах Бостона. Мы думали, что он и его люди укрепят наше дело, но вместо этого они, без сомнения неосознанно, стали нашим огромным обязательством. Если бы я не знал всего, я бы не удивился, что он получает указания от самой Короны, — он замолчал, потягивая свой эль. — Я не знаю, кто убил девочку Берсона. Ведь Вы пришли, чтобы выяснить именно это, не так ли? И по правде говоря, никто из нас не знает, что случилось с ней. Но мы знаем, что это Макинтош подстрекал толпу и если бы не его увещевания, то этих бесчинств двадцать шестого августа не произошло бы. Только за одно это он заслуживает наказания.