О чем молчат фигуры - Юрий Авербах

— Как нет? — возразил я. — Ведь даже на чертежах при ремонте было обозначено место редакции.

— Вот так! Ваше помещение отдано бухгалтерии клуба: она у нас расширилась.

Пришлось идти жаловаться к Ивонину. Он меня отфутболил к Крогиусу, сказав, что этот вопрос пусть решает новый начальник.

К счастью, в клубе нашлось полуподвальное, фактически нежилое помещение, которое предназначалось для складских нужд. Я привел туда Крогиуса, и мы договорились, что сами приведем его с помощью издательства «Физкультура и спорт» в божеский вид — настелим полы, проведем электричество и телефон. Так нам все-таки удалось вернуться в клуб.

Однако на этом наши злоключения не кончились.

Долгие годы мы печатались в типографии «Московская правда». Там, кстати, печаталось и «64». Нас под каким-то благовидным предлогом сначала перевели в другую московскую типографию со значительно худшим качеством набора. Это сразу же отразилось на внешнем виде журналов. Самым курьезным было то, что в той типографии был даже специальный день «качества», хотя набор от этого никак не становился лучше. А затем, якобы, чтобы улучшить внешний вид журнала, нас перевели печататься в город Чехов, за сотню километров от Москвы. Сразу же возникли проблемы с посылкой материалов в типографию и с транспортировкой журналов. Была ли случайной полоса трудностей, выпавшая на долю редакции? Предоставляю читателям самим решать эту загадку.

В Фельдене и спор с ФИДЕ

Матч Смыслов — Хюбнер должен был пройти в австрийском курортном городке Фельдене, знаменитом, главным образом, своим казино, которое было спонсором соревнования и которому выпало сыграть важную роль в финале матча. Наша делегация отправилась туда в таком составе: Смыслов, его жена Надежда Андреевна, Купрейчик, я и врач Юлий Богданов, который, как оказалось, нам сразу же понадобился.

Мы прибыли в Фельден 18 марта. Хотя снег уже растаял, погода не баловала, температура держалась ниже нуля. Небольшой отель был пуст: зимний курортный сезон кончился, весенний еще не начался. В номерах отеля было чертовски холодно, и уже к следующему вечеру у Смыслова поднялась температура.

Игра должна была начаться 20 марта, но вызванный рано утром официальный врач матча констатировал сильный грипп. Поэтому мы решили использовать единственный тайм-аут, и начало матча было перенесено на 22-е.

Наш врач начал сразу колдовать над Смысловым, стремясь как можно быстрее поставить его на ноги, но официальный врач соревнования, обследовав Василия Васильевича, заявил, что для полного выздоровления требуется еще дня три-четыре. Матч повис на волоске…

Что было делать? Хочешь не хочешь, пришлось заняться дипломатией. Начал я с того, что пошел к главному судье Кажичу, чтобы выяснить, можно ли перенести начало матча еще на два дня. Подумав, он сообщил, что смог бы это разрешить, но только в том случае, если не будут возражать Хюбнер и Шахматная федерация ФРГ, а также если согласятся организаторы и президент ФИДЕ.

Тогда я отправился в пансион, где остановился Хюбнер и встретился с руководителем его делегации доктором Майером.

— Скажите, — спросил я его, — готов ли ваш подопечный сесть завтра за доску с больным гриппом Смысловым?

Тот ответил, что посоветуется с Хюбнером и через пару часов мне позвонит. Ровно через два часа раздался телефонный звонок — доктор Майер сообщил, что Хюбнер не возражает против еще одного переноса начала матча и ставит два условия: он хочет получить право на второй тайм-аут, а также денежную компенсацию в случае, если матч затянется.

В тот же вечер состоялось небольшое совещание, на котором присутствовали судьи матча, представители сторон, организаторы соревнования, а также специально приехавший в Фельден президент Шахматной федерации ФРГ Антон Кинцель.

После дискуссии было подписано официальное соглашение о том, что начало матча переносится на 24 марта и что условия, выдвинутые Хюбнером, будут приняты.

Теперь единственное, что оставалось, — получить согласие президента ФИДЕ. Ночью я позвонил в штаб-квартиру ФИДЕ в Амстердам, но оказалось, что президент уехал в Манилу. К счастью, генеральный секретарь ФИДЕ доктор Лим Кок Ан успокоил меня, заверив, что поддержит принятое соглашение при условии, если не будет возражать вице-президент ФИДЕ по Европе профессор К. Юнгвирт. Тот не возражал, и 22 марта в 10 часов утра было объявлено, что начало матча переносится еще на два дня. Так удалось выиграть время, необходимое для полного выздоровления Смыслова.

Перед матчем обозреватели расценивали шансы Хюбнера значительно выше. В международной табели о рангах немецкий шахматист занимал пятое место. Он находился в самом расцвете сил, к тому же был почти на 30 лет моложе экс-чемпиона мира.

Однако, вопреки прогнозам, матч проходил в равной борьбе. Более того, после трех боевых ничьих четвертую партию с блеском выиграл Смыслов.

В следующих трех встречах Хюбнер изо всех сил старался сравнять счет, но Смыслов защищался очень упорно, и все они завершились вничью. Напряжение в матче нарастало, и в этой ситуации Хюбнер демонстративно перестал здороваться со своим партнером. Почему?

Тут нам снова придется вернуться к началу матча. Во время переговоров доктор Майер как бы между прочим спросил, не будем ли мы возражать против того, чтобы один раз во время игры Хюбнеру массировали голову. Сначала у нас возражений не было.

Прошло несколько встреч, как вдруг Смыслов обратил внимание на то, что в отведенное для отдыха участников специальное помещение через другой вход проникает странного вида слепой старик с поводырем. Это оказался массажист. Его появление взволновало экс-чемпиона мира. Я уже говорил, что Смыслов человек глубоко религиозный, верящий в существование различных темных сил. И он попросил закрыть вторую дверь. Считая, что проход слепого массажиста через зал привлечет к нему всеобщее внимание, массажировать Хюбнера стал сам доктор Майер. А это противоречило правилам матча, категорически запрещавшим во время игры контакты участников с членами их делегации.

В самой деликатной форме я заявил об этом доктору Майеру. Он пообещал довести наши возражения до своего подопечного. В ответ Хюбнер заявил, что с этого момента перестает подавать руку Смыслову.

Как я понимаю, немецкий гроссмейстер полагал, что, пойдя навстречу экс-чемпиону мира в вопросе о переносе начала матча, он ожидал и от него подобных уступок. Если бы вопрос о массажисте был заранее включен в состоявшееся в начале матча соглашение, то проблем вообще бы никаких не появилось. Более того, этот инцидент можно было ликвидировать путем переговоров. Но Хюбнер предпочел действовать иначе, взвинтив обстановку. К сожалению, даже на самом высоком уровне стало отнюдь не доброй традицией в случае конфликтной ситуации демонстративно отказываться от рукопожатия перед игрой.

А ведь подобные действия противоречат как самому духу благородной королевской игры, какой с давних пор считались шахматы, так и лозунгу ФИДЕ — «Все мы — одна семья». Мне кажется, каковы бы ни были отношения между партнерами, будь они хоть самыми заклятыми врагами, однако, садясь за доску, обязаны пожать друг другу руки. Тем самым соперники как бы демонстрируют, что будут вести достойно, будут соблюдать все правила честной борьбы. И ФИДЕ следует ввести рукопожатие в обязательный ритуал.

В Фельдене на одной и той же сцене игрались два матча — претендентов и претенденток. В то время как в поединке Смыслов — Хюбнер борьба только достигла апогея, четвертьфинальный матч Н. Иоселиани — Лю Шилан уже закончился. Китаянка, чей выход в претендентки считался сенсацией, первые шесть партий сражалась чрезвычайно упорно. Только на финише, когда Нана полностью освоилась с манерой игры соперницы, выявилось преимущество грузинской шахматистки. Она победила со счетом 6:3. Появление среди претенденток шахматистки из КНР показало, что в Азии набирают силу женские шахматы. Так возник «китайский феномен», приведший в 90-е годы к завоеванию китаянками высшего шахматного титула.

Однако вернемся к матчу Смыслов — Хюбнер. Из первых восьми партий пять оказались отложены и доигрывались. А ведь экс-чемпион мира уже не имел тайм-аутов и был вынужден сражаться без перерыва. Неудивительно, что в девятой партии перед самым контролем он ошибся, и сопернику удалось сравнять счет. Основные десять партий не выявили победителя, и, согласно регламенту, игрались еще четыре дополнительные встречи с новой жеребьевкой. Однако и они не принесли успеха ни одной из сторон.

Теперь, согласно регламенту, все должен был решить жребий. Дирекция казино Фельдена — спонсор матча — предложила для этой цели использовать рулетку. Как известно, в колесе рулетки 18 красных номеров, 18 черных и ноль. Шансы сторон равны. Смыслов получил красный цвет, Хюбнер — черный.