Богиня весны - Филис Каст

- Это просто чудесно! Ты всегда умела рисовать?

Лицо Эвридики горело оживлением.

- Да! То есть я хочу сказать, я не была настоящей художницей. Мой отец считал, что рисование не слишком подходящее занятие для юной девицы… даже если она рисует просто для себя. Но я все равно этим занималась, тайком. Я брала острую палочку и на сухой земле рисовала цветы. Или брала птичье перо, обмакивала его в краску для ткани, когда матушка занималась окраской, и на обрывках старой одежды рисовала зверей. - Эвридика хитро подмигнула Лине. - Мой отец был бы очень огорчен, если бы узнал об этом.

- Ну а мне кажется, что рисование - прекрасное занятие для дамы, и я даю тебе полное позволение рисовать, рисовать и рисовать, - сказала Лина.

- Спасибо тебе большое, Персефона! - Эвридика даже подпрыгнула на месте. - Мне хочется поскорее сказать об этом Япису. Он говорил, что считает мой рисунок очень хорошим и что может найти для меня еще бумаги и всего остального, если я захочу нарисовать что-нибудь еще.

- Вот как? - Лина чуть приподняла брови.

Радостное лицо Эвридики порозовело.

- Ну да, он так сказал… Я думала, он это просто по доброте, потому что он всегда очень добр, но ты с ним согласилась, так что теперь я думаю - наверное, он говорил правду.

- Передай Япису, что я велела непременно снабдить тебя всем необходимым. Ты теперь личная художница богини весны. - Лина царственно вскинула руку, чтобы подчеркнуть свое заявление.

Глаза Эвридики округлились от изумления. Она неожиданно бросилась к Лине и крепко обняла ее.

- Ты самая замечательная богиня в мире!

Лина рассмеялась.

- Ничего другого я и не ожидала от своей личной художницы.

- Ты должна дать мне какое-то задание. Что мне нарисовать для тебя?

- А разве тебе не нужно сначала закончить карту?

- На это уйдет совсем немного времени. А потом чего бы тебе хотелось? - пылко спросила Эвридика.

Лина подумала и улыбнулась.

- Похоже, нарциссы становятся моими любимыми цветами. Почему бы тебе не написать большую картину с нарциссами?

Эвридика просияла и низко поклонилась богине.

- Твоя художница исполнит твое пожелание, богиня весны!

Лина склонила голову, стараясь выглядеть воистину божественно и радуясь счастью Эвридики.

- Я буду терпеливо ждать, пока ты выполнишь первое поручение.

Маленькая девушка поклонилась, но тут же снова восторженно подпрыгнула.

- О! Первое поручение!

В дверь покоев Лины кто-то дважды стукнул. Эвридика, приплясывая, пошла открывать.

- Япис! - воскликнула она. - Персефона сказала, что я теперь - ее личная художница!

Лина наблюдала за даймоном. Он поздравил Эвридику, выражение его лица было теплым и искренним, а взгляд не отрывался от лица девушки. Бабушка Лины сказала бы, что он был весьма похож сейчас на мужчину, полностью и окончательно сраженного. Лина заметила, что Эвридика во время своей восторженной речи дважды коснулась руки даймона. Малышка определенно отвечала на внимание даймона… нет, поправила себя Лина, хватит думать о маленьком призраке как о ребенке. Эвридика была молодой женщиной, уже прошедшей через неудачный брак. И не надо забывать, что тело, которым сейчас обладала Лина, выглядело не намного старше.

- Богиня, могу ли я похвалить тебя за безупречный художественный вкус? - галантно произнес Япис.

Смеющаяся Эвридика стояла очень близко к нему.

- Спасибо, Япис. Думаю, мы только начинаем знакомиться с талантами Эвридики.

Япис ласково улыбнулся призрачной девушке.

- Вынужден согласиться с тобой, богиня. - Он поклонился Лине. - Гадес ожидает тебя у конюшен. И просит передать, что Орион уже теряет терпение.

Лина вздрогнула при упоминании имени темного бога.

- Ну что ж, тогда очень хорошо, что я уже готова. Я не должна заставлять ужасного жеребца ждать слишком долго.

- Я этих коней боюсь, - сказала Эвридика.

- Смотри на них просто как на очень крупных щенков, - сказала ей Лина.

Дух и даймон поспешили за ней, когда она быстро пошла по коридорам и через двор, внутренне посмеиваясь над тем, что теперь ей самой хочется подпрыгивать и танцевать от радости.

- Понравилось ли тебе вчерашнее купание, богиня? - спросил Япис.

Лина порадовалась, что даймон идет позади. Она знала, что по ее лицу нетрудно понять, насколько на самом деле понравился ей вчерашний вечер.

- Да, все было чудесно. Спасибо.

- Персефона сказала, что отлично выспалась, - добавила Эвридика.

Лина улыбнулась. Она заснула, завернувшись в плащ Гадеса, и ей снились восхитительные эротические сны.

- Я очень рад слышать это, - сказал Япис, обращаясь к Эвридике. - Особенно потому, что мой господин провел весьма беспокойную ночь. Не думаю, что Гадес вообще спал.

- Может быть, тебе стоит устроить ему такое же купание, какое я устроила для Персефоны? - предположила Эвридика.

Лина ускорила шаг, чтобы легкий ветерок, витавший над внутренним двором, немного охладил ее вспыхнувшую жаром кожу. Ей совершенно незачем представлять обнаженное тело Гадеса, которое обливают водой и натирают маслом… Лина промчалась мимо фонтана и чудесных скульптур и наконец добралась до кованых железных ворот.

- Я, пожалуй, останусь здесь, Персефона, - донесся до нее голос Эвридики. Лина обернулась. Призрачная девушка показывала на пышную куртину нарциссов. - Я могу сделать несколько набросков, пока ты катаешься верхом с Гадесом.

- А я должен позаботиться обо всем нужном для твоей художницы, - сказал Япис, не отводя глаз от Эвридики.

- Делайте что хотите. Я скоро вернусь, - сказала Лина.

Парочка помахала ей на прощание, и Лина, пройдя всего пару шагов и оглянувшись, увидела, что они стоят рядом. Девичьему смеху Эвридики вторил низкий смех даймона. Лина решила, что ей следует поговорить о них с Гадесом. Япис, похоже, был неплохим парнем - если, конечно, слово «парень» употребимо по отношению к полубожественному существу, - но каковы его намерения? Эвридика лишь начала оправляться от тяжких переживаний, не говоря уж о том, что умерла совсем недавно. Это должно было усилить ее природную ранимость. Или нет? Ну, как бы то ни было, Лина взяла на себя ответственность за Эвридику и не хотела, чтобы ей причинили боль. Япису надо объяснить, чтобы он не спешил. Эвридика требует бережного и уважительного отношения.

Оглушительное ржание заставило Лину резко остановиться, прервав ее внутренний монолог. Орион стоял перед входом в конюшню. В его тщательно расчесанную гриву были вплетены ленты лунного цвета, и точно такого же цвета нарцисс был заткнут за уздечку жеребца. При виде Лины Орион выгнул шею и фыркнул, затанцевав на месте. Рядом с ним стоял второй конь, который выглядел бы полным близнецом Ориона, если бы его угольно-черную шкуру не украшало единственное белое пятно на лбу - оно очертаниями напоминало немножко кривоватую звезду. Оба коня были почти так же прекрасны, как и темный бог, державший их поводья. Гадес выразительно выбранил своего коренного жеребца.