История гарема - Джеймс Клуг

но Эсфирь ограничивается приглашением его вместе с Аманом к себе на пир. Царь повторяет свое обещание, но она лишь снова зовет их к себе. Аман, исполненный гордости, решает просить царя повесить Мордехая и готовит виселицу в пятьдесят локтей. В эту ночь царю не спится, и он приказывает читать ему памятную книгу. Прочитав о разоблачении заговора Мордехаем, царь решает почтить его и наутро приказывает Аману провезти его по городу в царском облачении верхом на царском коне.

Вечером на пиру Эсфирь открывает свое желание, прося царя пощадить ее вместе с ее народом, и объявляет Амана своим врагом. Царь в гневе выходит в сад, а Аман припадает к ложу Эсфири, моля ее о заступничестве; увидев это, вернувшийся Артаксеркс полагает, что тот насилует царицу. Амана вешают на виселице, уготованной им Мордехаю, который занимает его место при дворе и рассылает письма, отменяющие уничтожение иудеев. Дни, когда это произошло, объявляются праздником Пурим[98], «днем празднества и веселья».

Эта библейская история еще более усиливает впечатление об огромном уважении, которое персы оказывали женщинам, даже если те принадлежали другой национальности. Таково было «благородство», которое унаследовали арабы, передав его затем трубадурам и рыцарям средневековой Европы, для коих подобное отношение к женщине было неслыханной вещью, пока их этому не научили «сарацины».

После всего вышесказанного совершенно не удивляет, что персидские жены могли оставаться всю ночь вне дома всякий раз, когда у них в этом возникала необходимость. Зачастую они так и поступали, в качестве предлога избрав желание навестить подругу. Муж, чье согласие было пустой формальностью, обычно не задавал никаких вопросов, не интересовался даже именами подруг. Строгое затворничество (или полная изоляция), о чем всегда упоминается, когда речь заходит о персидских гаремах, существовала главным образом в теории. Практика же свидетельствовала об обратном. Требовалось лишь соблюдать внешние приличия. Справедливости ради стоит признать, что за нарушения сурового официального кодекса, при наличии серьезных улик, следовали крутые, безжалостные наказания, причем никакие смягчающие обстоятельства или попытки оправдаться не принимались во внимание.

Подобно арабским женщинам в доисламские и даже частично в постисламские времена, персиянки любили дразнить своих мужчин и пользовались значительной свободой в реализации этой привилегии. Это поведение доставляло удовольствие мужчинам. Персам не нравилось, когда женщины проявляли излишнюю покорность. Турки тоже восхищались определенной мужественностью и даже мужеподобностью своих женщин. Этим качеством отличаются многие турецкие литературные героини. Однако турки обычно проводили границу между дразнящим поведением и непослушанием или раздражительностью, в то время как персы были в этом отношении еще более услужливы и обходительны, чем египтяне. Немаловажной особенностью персидского бракосочетания является то, что невеста кладет свою правую руку поверх правой руки своего будущего мужа в знак того, что она будет диктовать свои правила, если ей этого захочется.

Влияние и могущество женщин на Древнем Востоке, о которых упоминалось в главе 1 этой книги, в Персии сохранялись дольше, чем где-либо на Ближнем или Среднем Востоке. Точно так же долго существовал и их взрывной, ваштианский темперамент, о котором они сами достаточно часто упоминают в наши дни. Современные иранцы, полусмеясь, употребляют старое персидское слово для описания женщины, пришедшей в ярость, которое означает «кипение от негодования».

Двум английским миссионеркам в 1905–1906 гг. удалось побывать в нескольких персидских гаремах, и они описывают свои впечатления следующим образом: гость видит перед собой прежде всего двери за портьерами, перед которыми стоит «часовой». Последний по просьбе пришедшего или пришедшей вызывает старого евнуха, который ведет гостя по темному узкому коридору во внутренний двор, вовсе не поражающий своей роскошью по сравнению с мужской половиной дома. Обычно гаремы были маленькими и тесными, с низкими потолками. В них полностью отсутствовала вентиляция, и они больше смахивали на крытый задний двор загородной виллы среднего англичанина, жившего в то время. Исключением из этого правила являлись гаремы местного духовенства. Свои покои эти клирики обставляли таким образом, чтобы прихожане удивлялись их суровой простоте и аскетичности, но зато женская половина, где бывали немногие, отличалась бьющей в глаза помпезной роскошью.

Подобно современным американцам, персидские женщины, принадлежавшие к высшим слоям общества, никогда не ходили пешком, если, конечно, у них не было иного выхода. Походка персиянок была такой же, как и у всех восточных женщин: они при ходьбе переваливались с ноги на ногу. Царившие повсеместно необразованность и невежество привели в ужас миссионерок. Те, кого они должны были обратить в христианство, были почти поголовно неграмотными. Как правило, в Персии того времени грамотность являлась привилегией мужчин. Язвительная персидская поговорка, имевшая хождение в то время, гласила, что «ум женщины настолько же короток, насколько длинны ее волосы»; возможно, она относится скорее к этому несовершенному знакомству с обычными школьными предметами, чем к низкому уровню умственного развития. Даже в самом начале XX в. женщины в Персии выступали с требованиями права на образование, хоть и не совсем успешно. Однако в этот период большая часть из них выдавалась замуж в тринадцать лет – общепринятый возраст для замужества в Персии тех лет, – и после этого они бывали по горло загружены домашними обязанностями и удовлетворением различных прихотей своих мужей.

По тогдашним европейским понятиям, которые, как ни странно, не совпадали с понятиями тамошних жителей, одежды, которые женщины Северной Персии носили внутри дома, были чрезвычайно соблазнительны: короткая белая юбочка балетного типа оставляла бедра обнаженными почти полностью, а чулки лишь едва прикрывали колени. Эта скудость одеяния ниже пояса компенсировалась изобилием одеяний выше его, что создавало впечатление пышной груди и полных, мясистых плеч. В целом европейцу, попавшему в гарем впервые, могло показаться, что перед ним находится танцовщица канкана из парижского кабаре 1890-х гг.

Миссионерки рисуют мрачную картину половой распущенности, процветавшей тогда в Персии. Помимо гаремов, которые они, подобно большинству тогдашних европейцев, считали официальным прикрытием неразборчивости в половых связях, в этой стране была широко распространена публичная проституция. Состоятельные люди нанимали проституток на несколько суток. Услугами последних пользовались даже зеленые юнцы, державшие проституток под видом горничных и служанок. Такая практика, как уже упоминалось выше, объяснялась желанием восточных отцов убедиться в способности своих сыновей к детопроизводству, что повышало авторитет семьи. Однако наши миссионерки увидели в этом только причину достойного сожаления презрения, которое, по их наблюдениям, персидские сыновья питали к своим матерям. Возможно, это утверждение основывается на ложном понимании восточных обычаев, так как другие авторы его не разделяют.

И наконец, на этих миссионерок, как и на мисс Лотт в Египте, произвел тягостное впечатление повседневный гаремный быт, создававший особую атмосферу, которая англичанкам показалась удушающей, и прежде всего