Прорыв - Алексей Корепанов

— Вы не правы, — сказал барбовер. — Одинаковых индивидуумов на свете не бывает, и быть не может.

— А вы не могли бы отключить телепатию? — Силве наконец удалось задать вопрос до конца. — А то чувствуешь себя как-то неловко, когда…

— Можете не продолжать, Дарий. Хорошо, давайте без телепатии. И сразу отвечу на последний мысленный вопрос Тангейзера, — барбовер перевел на него взгляд. Тангейзер, поерзывая, сидел на траве рядом с матерью, с лица которой не сходило удивленно-восхищенное выражение. — Танковую группировку из ловушки вызволить невозможно. Но она вызволится сама. Эта ловушка рассчитана не на уничтожение противника, а на его устранение с поля боя и перенос в далекие тылы. Так как это ловушка иргариев, речь идет именно об их тылах. Которых, разумеется, давным-давно уже нет, как и самих иргариев. Танки появятся где-то в другом месте, а поскольку время в ловушке течет гораздо медленней, их экипажи не успеют состариться.

Дарий облегченно вздохнул и собрался продолжить расспросы, однако предохранитель его опередил.

— В мои обязанности не входит делиться с теми, кто попал сюда, в Пузырь, сведениями о принципах работы ловушек, их характеристиках и прочем, — по-прежнему негромко, но внушительно заявил он. — Равно как и предоставлять информацию, которая может оказать влияние на развитие существующих в данное время на данном участке Вселенной сообществ. Могу поведать лишь о том, что происходило в Галактике, которую вы называете «Млечный Путь», в те далекие времена, почти не оставившие памяти о себе. Я говорю «почти», поскольку кое-что все-таки сохранилось. Хотя бы эти ловушки. Ну, и продолжают существовать потомки тех пандигиев, что бились с иргариями, и они помнят кое-что. Разумеется, эти обрывки нельзя считать истинной памятью о прошлом, но они есть. Правда, из-за смешения кровей память все больше тускнеет, однако с этим ничего нельзя поделать. Так что если вам интересно, я готов кое-что рассказать…

— Конечно, интересно! — взревел танк и ринулся вниз с пригорка, чтобы быть поближе к компании. Но тут же опомнился — приказ есть приказ! — затормозил и, дав задний ход, занял прежнюю позицию.

Оглянувшийся Дарий удовлетворенно кивнул и вновь повернулся к предохранителю.

— Мы вас слушаем, барбовер. Только сначала, если можно, еще один вопрос.

— Задавайте.

— Возвратившись на погранзаставу, мы расскажем о нашей с вами встрече. Командование доложит куда надо. Вероятно, с вами захотят пообщаться какие-нибудь специалисты. Попробуют узнать как можно больше. Вы ничего не будете скрывать?

Барбовер слегка нахмурился.

— Я ведь уже сказал: никакой информации, которая может повлиять на развитие местных сообществ — как позитивно, так и негативно, — никто от меня не получит. Я сам буду решать, как отвечать на каждый вопрос.

— Понял, — кротко сказал Дарий. — Рассказывайте, барбовер.

И предохранитель, продолжая оставаться в той же позе, приступил к повествованию о делах давно минувших дней.

Галактика Млечный Путь (которая в те времена еще так не называлась), как и вся Вселенная, была тогда гораздо моложе, но в ней хватало цивилизаций, достигших высокого уровня развития. Постепенно на ведущие роли в Галактике вышли два сообщества. Они включали в себя десятки планет, населенных разными разумными существами. Возглавляли эти сообщества пандигии и иргарии. Пан и Ирг — две эти силы сцепились в жестоком противостоянии, причем Пан в этой схватке олицетворяла добро, а Ирг — зло. Борьба шла с переменным успехом. В пламени войны сгорали целые планеты, истребляли друг друга космические армады, десантные соединения смертоносными волнами прокатывались по тылам, битвы и диверсии на планетах уносили тысячи и тысячи жизней. Во главе Пан стоял светлый властелин Аллатон, во главе Ирг — темный властелин Хорригор. Военные действия длились годами и десятилетиями, омрачая существование жителей Галактики, тяжелым бременем ложась на их плечи. После ряда грандиозных битв на нескольких планетах силы противоборствующих сторон почти иссякли, и пришлось приступить к переговорам. Они длились долго, но все-таки дали результат. Аллатон и Хорригор решили, что победителем в войне будет тот, кто выиграет последнее сражение. Местом этого сражения должна была стать планета, которую гораздо позже уже другие разумные назовут Пятой Точкой.

Пандигии не учли коварства врагов — те в ночь накануне битвы, воспользовавшись коконами с замедленным временем, успели установить на «поле Курукшетре» множество ловушек, в которые угодил не один пандигийский воин. Но и ловушки не помогли Хорригору — в этом кровопролитнейшем сражении сила Ирг была разбита, а сам темный властелин попал в плен к пандигиям. Тут же, на поле боя, Аллатон принял решение навеки заточить вожака иргариев в надежное место, откуда невозможно вырваться, будь ты хоть трижды темным властелином. Что и было сделано.

Затем по всей Галактике прошел вал репрессий против сторонников Ирг, и с раздорами было покончено. Оказавшаяся победительницей Пан распространила свое влияние на все обитаемые миры, и в этой части Вселенной воцарились покой и процветание.

Что было дальше, барбовер не знал, поскольку непрерывно выполнял свою миссию на Пятой Точке. Питание, или подзарядку он получал буквально из воздуха, в отдыхе не нуждался (его слова о том, что он «замучился», убирая бомбы Межзвездного Союза, были гиперболой) и неустанно обходил прикрытую Пузырем территорию, контролируя оставленные сторонниками Хорригора ловушки и по мере возможности нейтрализуя их — хотя бы временно. Кое-что о современной жизни он узнал только сравнительно недавно, уловив мысли тех, кто прибыл для разведки и освоения Пятки, — телепатические способности барбовера, видимо, ограничивались пределами планеты. Благодаря этим же способностям, ему стало известно о появлении на территории Пузыря бронехода с тремя людьми на борту. В прошлый раз он просто не успел добраться до танковой группировки, прежде чем она угодила в ловушку, а теперь встреча произошла, поскольку барбовер как раз находился неподалеку от этих мест. О цели нового проникновения в Пузырь он знал и был готов посодействовать пограничникам в борьбе с Простынями.

— Вы совершенно правильно предположили, что они являются чьей-то эманацией, — сказал предохранитель, закончив краткое изложение древнейшей истории Галактики. — Я даже могу сказать, чьей именно: Хорригора… Подождите! — выставил он руку, заметив нетерпеливое движение Дария. — Вопросы потом. Все, что я сейчас скажу, это только мои допущения, а не достоверная информация, однако они вполне обоснованны. Да, это эманации Хорригора, причем он сам может о них и не знать. Такое вы тоже предполагали. То есть мы имеем дело не с целенаправленным действием. Кстати, эти Простыни, как вы их называете, для меня совершенно не опасны, они на меня не реагируют. Представьте, что вы чем-то раздражены. Окружающие видят это, и им становится некомфортно в вашей компании. Можно считать, что от вас исходят некие волны, хотя испускаете вы их не специально. То же самое и с Хорригором…

— А чем же он так раздражен? — все-таки вставил вопрос Тангейзер. — Тем, что торчит в камере?

— Он не торчит в камере, — ответил барбовер. — Условия содержания у него, прямо скажем, весьма и весьма неплохие. Собственно, он лишен только одной возможности: покинуть место заточения. А само это место просторное, и там есть все, что нужно для беззаботного существования. Это не камера, а довольно обширная территория. Если кто-то всю жизнь прожил в одной местности, мы же не говорим, что он торчит в камере, верно? Вот так и Хорригор. Насколько я понимаю — и для такого утверждения имеются все основания, — он раздражен тем, что новые разумные, появившиеся в Галактике, то есть вы, добрались до архамассы. Она ведь когда-то была плотью его сородичей и соратников… И могу даже без чтения мыслей угадать по вашим лицам вопрос: почему Хорригор до сих пор жив?

— В точку, — кивнул Дарий. — И почему?

— Не знаю, — развел руками барбовер, опять продемонстрировав чисто человеческий жест. — Вероятно, есть у него какой-то секрет.

— А откуда вы знаете, что он до сих пор жив? — вдруг спросила Маркасса. — Он что, где-то здесь?

— Так, все-таки посыпались вопросы, — усмехнулся предохранитель. — А я все равно буду по порядку. Итак, архамасса. Прах сородичей Хорригора. В ней копаются, ее забирают с планеты. А Простыни стараются этому воспрепятствовать. Заметьте, Спинозу они не трогают, потому что в нем есть архамасса.

— Или просто боятся, уразумев, что со мной лучше не связываться, — заявил танк со своего пригорка. — Мои выстрелы быстро дали им понять, что задирать меня опасно для жизни.

— Ну, может, и так, — не стал спорить барбовер. — Вот вам, кстати, и ответ на вопрос, почему я полагаю, что Хорригор здравствует: Простыней-то не становится меньше, хотя вы, пограничники, уничтожили их уже немало. Выходит, все время появляются новые. Есть у меня и другие основания так полагать.