Прорыв - Алексей Корепанов

Да, этого то ли аборигена, то ли пришельца ничуть не испугал и не удивил вид оседлавшей пригорок розовой громадины с длинным стволом. На лице его было, скорее, написано ожидание. Мол, давай, подходи, зверь, будем знакомиться.

— И что бы это значило? — оторопело спросил Дарий, ни к кому конкретно не обращаясь.

— В шалаше пусто, — сообщил танк. — Никакого оружия я тут не выявил. Разве что бревно.

Незнакомец убрал руку ото лба, но продолжал смотреть на бронеход, не делая попыток подняться.

— Так, — сказал Силва. — Надо пойти, пообщаться. Нет, говоришь, оружия? Тогда можно и всем вместе. А ты, Бенедикт, стой тут и прикроешь, в случае чего.

— Можешь не сомневаться, Дар, — заверил Спиноза. — Промашки не дам.

— Ну, тогда пошли, но скорострелы берем, — предупредил Силва Тангейзера и повернулся к Маркассе. — Но вы, если хотите, можете остаться.

— Еще чего! — нахмурилась женщина. — Куда Танчик, туда и я.

Сын бросил на нее умоляющий взгляд, но промолчал.

Они выбрались из бронехода, цепочкой спустились с пригорка и медленно подошли к незнакомцу. Теперь он сидел, свесив руки с коленей, и молча смотрел на них.

— Здравствуйте, — сказал возглавляющий маленький отряд Силва.

— Здравствуйте, — тут же вернул приветствие незнакомец, продолжая сидеть.

И сразу стало понятно, что это не человек. Люди, так же, как и большинство сапиенсов, не общаются телепатически.

— Э-э… — Силва опустил скорострел и переступил с ноги на ногу. — Мы исследуем эту аномальную зону, проводим разведку. Как представители Межзвездного Союза. А кто вы, если не секрет?

— Не секрет, — слегка усмехнувшись, по-прежнему мысленно ответил незнакомец и перешел на обычную речь. — Я барбовер. Буду общаться с вами так, как вам привычнее — в вербальной форме, — говорил он негромко, но отчетливо.

Дарий поднял брови, услышав незнакомое слово «барбовер». Оглянулся на танк, словно ожидая, что Спиноза даст справку, но бронеход безмолвствовал. Командир медленно нагнулся и положил скорострел на землю. Сел на траву и махнул рукой стоящему у него за спиной семейству Диони, приглашая сделать то же самое. Барбовер молча рассматривал их, и лицо у него было вполне добродушное.

— А барбовер — это что? — осторожно поинтересовался Силва, сцепив руки на поднятых коленях. — Имя?

— Барбоверами называют погонщиков приаров на планете Джаджедже, — наконец раздался из динамиков голос танка.

Широкоплечий седовласый сапиенс вновь усмехнулся.

— Я находился здесь уже тогда, когда на той планете, которую вы называете Джаджедже, еще не было ни барбоверов, ни цивилизации. Это просто случайное совпадение. Барбовер — это не мое имя, а мое предназначение. Имя мне не требуется.

Дарий озадаченно взглянул на него.

— Вы здесь так долго? Но это же…

— Это невозможно? — прищурился барбовер. — Именно это вы хотели сказать, Дарий?

Силва собрался было удивиться, но тут же сообразил, что для телепата не проблема узнать имя собеседника и прочитать не до конца высказанную мысль.

— Да, — кивнул он. — Но вы совсем не выглядите на ваш возраст. И вообще — возможно ли такое?

— Понятно, что вы имеете в виду, — сказал барбовер. — И не только это. Мне все о вас понятно. Например, Маркасса и Тангейзер — из пандигиев, что делает им честь. Их предки сражались здесь, — он обвел рукой окрестности, — и сражались успешно, хоть и понесли огромные потери. Но главную задачу они выполнили: уничтожили иргариев и повернули мир в сторону добра, а не зла. Ваша боевая машина создана с применением того, что вы называете архамассой, а архамасса — это не что иное, как претерпевшая ряд превращений мертвая плоть иргариев. Своих-то погибших пандигии забрали, а тела убитых врагов оставили. После трансформаций архамасса растеклась по недрам — и на этой планете, и в некоторых других местах, где шли бои, — и наконец-то приносит пользу… Хотя лучше бы ее применять не для создания боевых машин…

Дарий, Тангейзер и Маркасса слушали все это, буквально раскрыв рты, и танк, наверное, сделал бы то же самое, обладай он соответствующей полостью.

— Отвечу и на ваш невысказанный вопрос, зачем мне пустой шалаш, — продолжал барбовер. — Нет, не для сна — я никогда не сплю, и не для того, чтобы укрыться от дождя — здесь нет дождей. А если бы и были, я бы на них не обращал внимания. Шалаш — просто для антуража. Для красоты, скажем так. И бревно тоже. Как сумел управиться без инструментов? Я сам — полный набор инструментов. И пила, и топор, и лопата, и дрель, и молоток, и прочее… Насчет возраста: коль я здесь перед вами сижу, значит, такое возможно. Но выгляжу я так тоже для антуража. Мой облик не имеет никакого значения и нужен только для тех, кто меня может тут встретить. В данном случае, для вас. Я не человек, и не сапиенс, и не КИС в вашем понимании, я — барбовер. Это слово можно истолковать как «предохранитель». Я именно предохранитель, это моя единственная функция. Вся территория, накрытая тем, что вы называете Пузырем, некогда была местом последней, самой жестокой битвы иргариев и пандигиев, этаких Кауравов и Пандавов древнейших времен, их священным полем Курукшетрой… Не удивляйтесь, что мне и «Махабхарата» известна, просто я пользуюсь информацией, которой обладает ваша боевая машина серии «Мамонт». И замечу мимоходом, что информация эта не очень точная и далеко не полная. Если как следует покопаться в недрах разных планет, можно обнаружить не одно свидетельство существования иных цивилизаций, которые в свое время были главными действующими лицами на этом участке Вселенной. Но все проходит, и когда-нибудь исчезнете и вы… — Барбовер помолчал, а потом показал рукой куда-то вдаль. — Тут, в Пузыре, много всего осталось с тех времен, и почти ничего изъять невозможно. Так что приходится за всем присматривать, вовремя принимать кое-какие меры… — Он в упор взглянул на Дария. — Да, ваша мысль понятна. Мол, какие же вы меры принимаете, барбовер, если танки и роботы попадают в ловушки? Отвечу: победители-пандигии соорудили Пузырь для того, чтобы прикрыть опасную территорию. И поставили здесь меня, барбовера. Если вдруг кому-то вздумается начать тут массовое заселение, я объясню, что делать так не надо — слишком велик риск угодить в ловушки. Но это не касается отдельных индивидуумов и групп, которые сюда проникают. Расстояния здесь немалые, транспорта у меня нет, и не могу я ко всем успеть. В конце концов, разумные существа должны понимать, что если какая-то территория изолирована, то лучше туда не ходить. Потому что просто так Пузырь создавать не будут. В наше время это было понятно всем, но времена изменились, в мир пришли новые разумные создания, и у них другие представления о том, что можно и чего нельзя. Так что винить им, то есть вам, нужно только себя. Повторяю, неприятностей тут очень много, и я стараюсь кое-что обезвредить, перевести в иной режим… Но получается далеко не всегда… Между прочим, и с вашими бомбами пришлось повозиться. Хорошо, что вовремя принял меры, а то натворили бы они тут дел. Управиться-то управился, не дал взорваться, только потом убирать их замучился… Нельзя же так! Если нашли что-то непонятное вашему разумению, так сразу бомбами? В давние-то времена разумные существа поразумнее были… А вдруг бы какая из них угодила в ловушку-карусель, если по-вашему, да взорвалась? Карусель такое не любит, и вряд ли бы и от планеты что-нибудь осталось в таком случае… Разве что пылевое облако… И ваша группа начала тут со стрельбы. Это могло плохо для вас кончиться, ведь многие ловушки от такого приходят в готовность.

— А как… — начал было Силва, но барбовер не дал ему договорить.

— Как я сам избегаю ловушек? Я их просто чувствую. Таким меня создали пандигии.

— Так вы искусствен… — попытался задать новый вопрос Дарий, и опять предохранитель не стал дожидаться, пока танкист доведет фразу до конца.

— Я не более искусственный, чем вы все, — сказал он, очень по-человечески назидательно подняв палец. — И не менее. И вы трое, и танк «Мамонт», который называет себя Бенедиктом Спинозой, и я произведены на свет разными способами, но это не меняет нашей общей сущности, не так ли? В конце концов, сама жизнь зародилась искусственным путем, хотя сначала нужно определиться с понятиями «жизнь» и «искусственный»… Я не буду этого делать, — барбовер взглянул через головы собеседников, а точнее, слушателей, на возвышающийся на пригорке танк. Без сомнения, эти слова были ответом на мысль Спинозы. — Слишком долгий получится разговор, а у каждого из нас есть свои дела. Отмечу только, что способ прихода в бытие не является определяющим в формировании мировоззрения. Хотя, безусловно, накладывает определенный отпечаток на личность.

«Спиноза номер два», — подумал Дарий, и тут же услышал возражение.

— Вы не правы, — сказал барбовер. — Одинаковых индивидуумов на свете не бывает, и быть не может.