Следы на воде - Лариса Петровичева

— Я, — пинок в печень, — тебя, — удар по ребрам, — предупреждал?

Узкая сильная рука ухватила меня за волосы и вздернула на корточки.

— Предупреждал?

Цветочный запах, исходящий от незнакомца, был приторным, густым и вязким. Облился женским одеколоном… Ну где же наши охранники, эти отожравшиеся мордовороты?

— Хватит, Варахиил.

И я услышал шаги. Кто-то неторопливо вышел из кухни, под его ботинками похрустывало стекло.

— Хватит.

Очень усталый, какой-то надтреснутый голос. Мой истязатель выронил букет, и цветы рассыпались прямо у меня под носом — странные цветы: блеклые лепестки, серые волокнистые стебли — кашлянул и сплюнул на них черный сгусток крови.

— Но…

— Встал и вышел.

Рука разжалась, и я плюхнулся на цветы и стекло. Под грудью и животом было тепло и мокро, и я искренне понадеялся, что это не кровь, а вода из самовара.

Потом стало темно, и я испугался, что ослеп. Кучерявый издал совершенно змеиный шип и, перепрыгнув через стойку, покинул разоренный буфет, бросив напоследок:

— Ты еще увидишь…

Некоторое время было совершенно тихо, потом я услышал, как захрупали стекляшки — прогнавший кучерявого приблизился ко мне. Зазвякала уцелевшая бутылка, оттолкнутая с дороги башмаком. А я не мог даже пошевелиться, приподняв голову, чтобы на него взглянуть.

— Каширин Кирилл Александрович? — прозвучал надо мной усталый голос. Я попробовал ответить, но нижняя челюсть откликнулась такой волной боли, что из глаз брызнули слезы.

— Как коряво работает молодежь, — посетовал обладатель усталого голоса. Ну прямо классический дон Корлеоне жалуется на юных отморозков из подворотни; я понял, что мне пришел конец. — Ну достойно ли такое его ранга?

По пришедшему запаху мяты, ненавязчивому и мягкому, я догадался, что «усталый голос» наклонился и рассматривает меня.

— Успокойтесь. Расслабьтесь.

Да я бы и рад. Но вот что-то не выходит. Слишком страшно.

На мой лоб легла твердая, словно из мрамора вырезанная рука, и я вдруг размяк, растекся, как подтаявшее мороженое по блюдцу: понял внезапно, что вреда мне не причинят и добивать не станут.

— Не стану, дорогой визионер. Вы слишком ценная персона.

Яркий обжигающий свет стеганул меня по глазам, и я увидел разоренный буфет, разбитый автомат для прохладительных напитков, качающуюся лампу и — сидящего рядом на корточках молодого человека, одетого в щегольской светлый костюм, заляпанный, впрочем, кровью. Моей кровью.

— Ну, вот, — довольно произнес он. — Я, конечно, не исцелитель, но кое-что могу.

Он поправил выбившуюся из «хвоста» светло-рыжую прядь и продолжал:

— Откровенно говоря, мой знакомый приходил вас убить. Но не беспокойтесь, Кирилл Александрович, это больше не повторится. У вас еще два дня отпуска, отдохните и в понедельник приступайте к работе как ни в чем не бывало.

Мне не нравилось его лицо, слишком красивое и неподвижное. Мне не нравился его голос, чересчур усталый, как у измученного жизнью старика. А рыжий задорно подмигнул мне, выпрямился и ушел на кухню. Там вечно распахнуто окно, выходящее на заправку и стоянку…

В коридоре затопали. Бежали, всегда поспевавшая к шляпкиному разбору служба охраны.

… - Всех из конторы повыгоню к чертовой матери!

Человек, избивший меня, вошел в офис совершенно запросто: охранники играли за стойкой в тараканьи бега, и непрошенный посетитель преспокойно прошел мимо, что и зафиксировали беспристрастные видеокамеры. Сейчас проштрафившиеся парни стояли в кабинете Серапиона в позе царевича Алексея с полотна Ге и школьника с картины «Опять двойка!»; сам же Серапион гневно ставил им пресловутую скипидарную клизму ведерного объема. Я сидел поодаль, с боевой шишкой на лбу и на всякий случай подвязанной рукой: врач подозревал трещину лучевой кости. А вот с челюстью все обошлось, хотя дотрагиваться до зубов было неприятно.

— Молчать, я вас спрашиваю! — гремел Серапион. — Вы охраняете серьезных людей, получаете бешеные деньги и при этом так маетесь дурью, словно караулите школу! Или у студентов пропуска проверяете! Сегодня едва не убили Каширина! А завтра что? Всех взорвут к чертям собачьим? По вашей милости!

Я помалкивал, разглядывая забинтованные ладони. Почему-то мне слабо верилось в то, что эти мордастые бездельники смогли бы остановить обладателя букета.

Букет, кстати, не был обнаружен.

— Уволю! — рявкнул Серапион. — Уволю, раззявы! — и, добавив длинную фразу с матюками в семь этажей, уже тихо дополнил ее кратким: — Вон!

Незадачливые охранники скрылись за дверью. Наверно, рванули собирать пожитки. Серапион вздохнул, плеснул себе в стакан минералки и осушил одним глотком.

— Какие дела творятся, — хмуро произнес он, поворачиваясь в кресле в мою сторону. — И за что тебя так?

— Понятия не имею, — не моргнув глазом, соврал я.

— Старые разборки?

Я пожал плечами.

— Что там у Анны?

Серапион просиял.

— Уникум. Я ее направил на дополнительное тестирование. Думаю, даже Благов, покойник, по сравнению с ней — тьфу.

Я вынул из кармана пачку «Парламента». Ну, конечно: мятая, и все сигареты в кашу.

— И что делать будем?

— Что делать? Сначала проверим, было ли воздействие на тебя. Если было, передаем дело в прокуратуру.

Я скривился, как от кислого.

— Не было ничего. Ничего не было.

Но Серапиона выразительной рожей не пронять.

— Проверим, — невозмутимо повторил он. — Если она чиста, то я думаю ей выдать лицензию на магические практики. Придираться не будут, если вдруг что.

Ага. «Если вдруг что», Серапион первым помчится тащить Анну на допрос. А сам будет стоять рядом, весь в белом, с лицом мученика за веру.

Я ненавижу попов. И работаю в епархии только потому, что себя ненавижу еще больше.

Телефонный звонок застал меня по дороге домой. Я увидел вместо номера черточки, автоматически отметил, что аккумулятор скоро разрядится и ответил.

— Кирилл Петрович? Это ваш сегодняшний знакомый, — усталый голос уже не был таким усталым. — Не могли бы мы встретиться сегодня, ближе к вечеру?

— Да, пожалуйста, — согласился я. — Тем более, что я ваш должник.

Собеседник усмехнулся.

— «Парадиз» вас устроит? Улица капитана Громова, семьдесят семь.

— Вполне. В шесть часов, нормально?

— Отлично! — весело сказали в трубке. — Кстати, меня зовут Джибрил.

Я нахмурился.

— Вы что-то не похожи на человека Востока.

— Вы тоже не похожи на следователя при епархии, — парировал Джибрил. — До встречи.

Я выключил телефон. Спрятал его в карман и принялся ловить маршрутку. И только войдя в квартиру, подумал о том, что надо бы сменить номер сотового.