Проклятая Мангазея - Константин Волошин

сада. Тот с удовольствием выполнил её просьбу. Потом добавил немного муки и лука, понимая, что у тех всё уже закончилось.

Все это Тимофей отнёс на судно и спрятал.

Наконец наступила пятница. С утра, ещё солнце не взошло, отряд человек восемь на конях выехал в плавни. С ними ехал и Замба. Заговорщики же разделились. Часть ушла к судну готовить его к выходу в море. Остальные, а то были Тимофей, Настя и ещё один из рабов, шли за охотниками. Все хорошо вооружены, с двумя луками и саблями. Каждый имел ещё по кинжалу, рассчитывали на внезапность и растерянность охотников. Всё же была надежда, что Замба ушлёт часть людей в другое место, и захватит Бабуша врасплох. Для помощи Замбе рядом скрытно должен находиться его помощник. Вдвоём они смогут на время свалить Бабуша, а тут подоспеет и остальная братия из Тимофея и Насти. Посчитали, что этого должно хватить. Хотя сомнений было много.

Настя так волновалась, что даже говорить боялась. Могла начать заикаться.

Тимофей наоборот был спокоен, сосредоточен. Всё закончить планировали не позднее девяти часов пополудни.

В последний момент решили идти гуськом, чтобы слышать друг друга, а передний должен постоянно слышать Бабуша или Замбу.

Замба делал всё, чтобы направлять Бабуша поближе к судну. Сейчас они были чуть дальше версты. Наконец вышли к открытой воде и Бабуш приготовил лук.

— Расходимся, ребята! — махнул он рукой и его товарищи тут же скрылись среди высоких стеблей прошлогодних камышей и тростника.

— Господин! — крикнул Замба, услышав шорох товарища. — Цапли правее! Глядите!

Бабуш развернулся немного и вскрикнул. В бедре чуть выше колена торчала стрела. Он с болью в глазах успел бросить взгляд на раба. Но тот был даже без лука и бросился к господину. Бабуш уже корчился от боли, лёжа почти в воде.

— Кто так мог? — успел чуть ли не крикнуть Бабуш и отвалился на спину. Замба носком сапога точно угодил в челюсть. Появился Тимофей, за ним Настя.

— Относим подальше, к судну! — зловеще шипел Тимофей. — Берём!

Бабуш открыл глаза и мутный взгляд медленно приобретал осмысленность.

— Куда вы меня? Погодите!

— Зачем лежать в воде, господин? — Тимофей дышал тяжело, с усилием неся с Замбой тяжёлое тело Бабуша. — Тут близко! Сотня шагов.

Бабуш застонал, вскрикнул. Стрела цеплялась за стебли и причиняла тем адскую боль. Замба прикрикнул:

— Заткнись, гадёныш! Кончилась твоя власть!

— Вас всех зарежут! — прохрипел Бабуш и откинул голову. Шея оказалась столь привлекательной, что Настя не удержалась и приставила кинжал к ней. Слегка надавила, и капелька крови сползла вниз, к воротнику и остановилась у уха.

Он больше не пытался говорить. Боль от стрелы слишком оглушала его.

— Стой! — приказал Тимофей. — Хватит его тащить, — и грубо бросил на кочку. — А теперь немного поговорим, господин. Тебе моя дочь грозилась отомстить? Так вот пришла её очередь. Настя, что собираешься сделать с этой падалью?

Она молча смотрела в посеревшее лицо насильника и вдруг глянула на Замбу и, скривив губы, сказала решительно:

— Замба, раздень его и отрежь его мужское достоинство! Чтоб, значит, девки больше не страдали от этого козла! Режь от основания! Потом уходим!

— Вы что это? — успел крикнуть Бабуш, но в то же мгновение Замба сильно ударил хозяина в живот. Тот скрючился и застонал, а раб торопливо стащил с него всю одежду, ударил ещё раз в лицо, связал руки. Ноги растопырил и, злобно оскалившись, бросил: — Держите его ноги! Я быстро — и бежим!

Бабуш с ужасом глядел туманными глазами на приготовления, не веря ещё в то, что может с ним произойти. А Замба поднял голову к Насте и спросил:

— Может, просто зарезать?

— Нет! Пусть живёт без своей гордости и достоинства! Пусть знает, что не все люди его рабы и с ними можно поступать, как ему хочется! Режь!

Тимофей успел затолкать Бабушу в рот тряпку, а Замба ловко, словно всегда занимался подобными делами, резанул это достоинство под корень.

— А теперь засунь ему в рот его достоинство! — чуть не кричал Тимофей. — Поспешим, а то не успеем скрыться в Астрахани.

Забрав всё оружие и одежду, и оставив Бабуша корчиться от боли, заговорщики зашагали прочь к судну. Там уже должны были всё приготовить к уходу в море. Хлюпая по воде и тяжело дыша, они через полчаса уже шли по мелководью к судну. Оно стояло в ожидании беглецов.

Лодку им не оставили, пришлось брести по грудь в воде, пока не влезли на борт. Тимофей помог Насте взобраться и все трое повалились на палубу отдыхать.

Пока троица переводила дух, остальные подняли рей, закрепили верёвку и стали наблюдать, как берег медленно отдалялся от судна. Семь человек были напряжены и хмуры. Страх ещё не покинул их рабские души.

Когда Бабуша привезли в посёлок, он был в плохом состоянии. Кровь так и не остановили, а боль постоянно вызывала стоны и проклятия на голову проклятых сибиряков. А от потери крови голова кружилась, и он не мог даже стоять.

Сбежалась вся родня и знатные люди. Тихо шептались, некоторые с явным удовольствием наблюдали страдания Бабуша. Родня никак не смогла толком узнать, куда направились беглецы. Единственное, что смог поведать Бабуш, стиснув зубы:

— Слышал, как этот предатель Темян говорил об Астрахани.

— А куда ему со своей стервой податься? — согласился дядя по матери. — Вестимо к своим. Матир, надо догнать и всех на кол посадить!

Матир стоял у ложа сына и молча страдал. Единственный сын и в таком положении. Выживет ли? Сбежавшиеся целительницы ничего путного сказать не могли. Охали и причитали. Поили настоями для свёртывания крови. И к вечеру кровь остановили. Все вздохнули с облегчением. А бабки продолжали голосить и прикладывать к ране свои снадобья. Никто не был уверен в их пользе. Но другого не было.

— Матир, чего молчишь? — наконец заорал шурин и вывел старика из транса. — Дай распоряжение! Время идёт ведь! Судно готовить?

— И побыстрее! — наконец выдавил тот из себя. — Всех на кол, а Настю ко мне! Я сам с нею хочу разобраться!

Лишь в темноте, не обращая внимания на протесты кормчего, судно вышло в море. Курс определили на заход и всю ночь шли этим курсом. Наблюдатели менялись и со вниманием всматривались в темноту, боясь проглядеть свет малого судна. До утра ничего такого заметить не удалось.

— Так полсуток прошло, — оправдывался кормщик перед шурином Матира, который взялся руководить походом. — Раньше надо было двигаться. Гребцы уже из сил выбились, а ветер слабый. Вряд ли мы