Научись любить, если сможешь (СИ) - Евгения Ник

не хотел, чтобы она вообще знала об этой ситуации. Теперь я должен не только Юльку оберегать от всякого дерьма, но и свою Ларису. Тем более, не надо, чтобы она узнала меня с этой стороны и каким я могу быть. Я перед ней и так обосрался уже сто раз.

Но все полетело к херам в тот момент, когда, сидя в кафе с бывшей женой, она перевела взгляд за мою спину и сказала:

— Девушка, вы что-то хотели?

А я обернулся и увидел бледную, как бумага Ларису…

Глава 48

Миша

— Симпатичная девочка, молоденькая, — с улыбкой бросает Олеся. — Давно вместе?

— Тебя это не должно волновать. Олесь, давай ближе к делу, — говорю якобы спокойным тоном и приказываю себе не смотреть в окно, не смотреть на Лару и то, как она уходит, не думать о ней, не прогнозировать будущий исход событий.

— Я уже все сказала. Мое желание максимально простое, — видеться и участвовать в жизни дочери. Я хочу, чтобы она знала, что у нее есть мама.

Кое-как сдерживаю улыбку, что рвется из глубин. Олеся просто потрясающая актриса, по ней же все театры и киностудии плачут. Такой талант пропадает.

— Ты знаешь, что я не в восторге от этого, а если быть полностью откровенным, то против того, чтобы ты вообще появлялась в жизни Юли.

— Миша, это лишь твое желание, а закон на моей стороне. Я мать и имею право…

— Я уже слышал эту шарманку, захлопни крышку, — перебиваю ее, прикрываю глаза и растираю пальцами переносицу. — Сколько?

— Что сколько? — меняется ее тон на удивленный и вместе с тем улавливаются нотки заинтересованности. Еще бы, я ж все о тебе знаю, сучка ты, попавшая в долговую задницу.

— Сколько стоит наша свобода от тебя?

— Миша, я же сказала, что хочу…

— Сколько? Любая сумма, не парься, найду. Сделаю все, лишь бы ты исчезла.

Леся прожигает меня взглядом. Сижу расслабленно. Жду. Отсчет времени пошел. Часики в голове затикали. Тик-так, тик-так, тик-так…

— То есть ты готов на все? — выдает она спустя минуту.

— Да.

Леся берет свой кофе и делает глоток, в задумчивости отводит взгляд к окну. Я же, до сих пор запрещаю себе смотреть туда.

Не думать, не думать, мне нельзя думать о Мурашке.

— Хорошо, — выдает Олеся, роется в сумочке, извлекает из нее ручку, протягивает руку к середине стола и берет своими наманикюренными тонкими пальчиками белоснежную салфетку. Ручка ритмично бегает по папирусу, затем останавливается, и бывшая уверенно двигает салфетку в мою сторону.

Смотрю на сумму и, не удержавшись, присвистываю.

— Губа у тебя не дура! — улыбаюсь. — На что тебе такие бабки?

— Найду куда потратить, — зеркалит мою улыбку.

— Окей, достану, но хочу от тебя лично услышать, что ребенок тебе не нужен был. Просто уже признай это.

— Я плохая мать, и ты это знаешь. Да, я любила тебя, будучи еще молоденькой девочкой, вышла замуж, забеременела, но после рождения ребенка поняла, что если вся моя жизнь пройдет по такому унылому сценарию, то это станет моим адом.

— Юля тебе не нужна?

— Тебе так важно это услышать?

— Очень.

— Нет, не нужна. Дочь полностью на тебе.

— Юля не твоя дочь. Не произноси даже это слово.

С годами Олеся стала еще большей тварью, чем раньше. Сейчас я в этом окончательно убедился.

— После выплаты, не забудь потеряться навсегда. Еще созвонимся, — бросаю ей, встаю из-за стола и выхожу. По пути обращаю свой взгляд на Артура, он еле заметно кивает. Отлично, значит, все записалось.

К счастью, Лариса с пониманием отнеслась к моей ситуации, и даже больше, в этот же день, я утащил ее к себе и наконец-то между нами был нормальный… да какой нормальный? Крышесносный секс! Мурашка, это нечто! Такая тугая там, упругая, теплая и очень влажная. Глупое сравнение, но так и хочется сказать “уютная норка”. Не вылезал бы из нее никогда. А самый смак, это то, что она невинная стесняшка, совсем чистая еще, но это только в кайф. Научу ее всему, раскрепощу. Чувство собственничества просто зашкаливает теперь еще сильнее. Моя девочка и больше ничья.

* * *

В воскресенье я уже решил, что лучше увезти из города Юлю и Лару на некоторое время. Не нравится мне вся ситуация и маловероятное, но все же где-то маячившее появление на горизонте кинутого хахаля Олеси. Я не знаю, что у него в башке и может ли это хоть как-то отразиться на моих близких. Хочу быть на шаг впереди.

С утра вышел на балкон и позвонил своему секретарю.

— Оля, привет!

— Добрый день, Михаил Александрович, что-то случилось? — говорит она позевывая.

— Прости, что в твой выходной, но есть срочная задача. Само собой, оплачу за работу в выходной.

— Да, слушаю вас.

— Найди на неделю домик в горах Алтая. Не экономь, мне надо максимально с удобствами.

— Поняла вас. Вы один или с кем-то будете отдыхать?

— На троих. Двое взрослых и ребенок.

— П-поняла, — говорит Оля с небольшой запинкой.

— Спасибо, до связи.

— До свидания.

В цирке тоже внутренне на иголках был. Еще и Лариса потерялась в толпе, в зале сидела как замороженная, а потом и вовсе убежала в туалет. Случилось что? Может, плохо стало? Как же не вовремя, я ведь завтра собирался увезти их в горы.

Когда Лариса возвращается, замечаю, что она выглядит еще хуже, чем перед уходом.

— Мур, все хорошо? — пригибаясь через сидения, шепчу ей на ухо.

— Угу, все хорошо, — кивает она, но создается впечатление, что скрывает от меня что-то.

После цирка она уже выглядит более веселой, и я постепенно успокаиваюсь. Мои мурчалочки о чем-то щебечут, а я просматриваю фото базы, которую забронировала для нас Ольга.

— Девочки, я хотел кое-что вам сообщить.

Лариса смотрит на меня вопросительным взглядом, уже предчувствуя подвох, а Юлька с заинтересованностью.

— Мы завтра уезжаем на Алтай, до конца недели.

— Миша, я же работаю, — тут же осекает Мурашка. — Не получится у меня, — хмурит брови.

— Мур, пора применить чудеса хитрости и изворотливости. Ты же тем более не одна работаешь, а в паре. Хочешь, я сам тебя отпрошу у твоего бархатного Максимки?

— Ура! — кричит дочка, и я тут же ей улыбаюсь и киваю.

Мурашка только качает головой с досадой.

— Дерзнешь? — склоняю голову и смотрю на нее с вызовом, изогнув бровь.

— Я постараюсь, но знай, — показывает мне кулак. — вот что тебя ждет. Такие вопросы не решаются так, как сделал ты.

— Будь моя воля, я б тебя вообще дома посадил под ключ, —