Степная царица - Джон Робертс

— На этот раз твой друг доставил нам мало удовольствия, — сказал, издеваясь, Аббад. — Смотри, не допусти такой же оплошности, если не хочешь пострадать. Жди, когда я тебя позову. Это будет скоро.

В ответ послышался лишь звук плевка. Затем Конан услышал, как Аббад покидает камеру и как шаги его затихают в коридоре.

— Конан, они тебя не убили? — спросила заботливо Акила. — Нет, вижу, что ты дышишь. Но они, должно быть, пытали тебя так, что ты потерял сознание. Ой! — Он услышал, как зазвенела цепь, и почувствовал в голосе женщины отчаяние. — Мне не дотянуться до тебя. Ой, Конан, я… — Голос ее дрогнул и затих. Затем киммериец услышал звук втягиваемого носом воздуха. — Что это? — Забота, как по волшебству, сменилась гневом. — Вино? Ты пьян? Ты, киммерийский придурок, тебя что, уводили в таверну вместо камеры пыток? Только ты мог так сделать!

В голосе ее послышались ноты подозрения.

— Значит, та злая женщина хочет размножаться? Она накачала тебя вином, чтобы заглушить предрассудки, которые у тебя, по ее мнению, есть? Да, ей не стоило беспокоиться! Вставай! Я хочу, чтобы ты слышал, как я тебя проклинаю!

Конан вдруг сел, и Акила отдернулась назад.

— На самом деле я даже не пьян. Но было приятно узнать, что ты за меня беспокоишься.

Он нагло улыбнулся, красивое лицо Акилы залилось краской.

— Ты думаешь, я беспокоюсь о благе твоей мерзкой шкуры? — Она неловко пыталась оправдаться. — Мне просто нужно, чтобы ты вытащил нас отсюда!

— Да, так я тебе и поверю!

— Если поверишь, — шипела она, прищурив глаза, — тогда и я соглашусь поверить в твой рассказ о том, что произошло между тобой и царицей выродков.

Растянувшись на матрасе и подложив под голову руки, Конан пересказал услышанную им от Омии историю Джанагара. Этот рассказ он прерывал описаниями царицы, ее рабынь и описанием ее покоев, Искоса поглядывая на амазонку, он был доволен тем, что Акила сжимала губы каждый раз, когда он говорил о прелести царицы.

— И ты притворился пьяным, — сказала она наконец, — и между вами больше ничего не произошло? Только не подумай, что для меня это что-то значит.

— Ничего не произошло, — произнес он задумчиво.

— Ладно, хорошо. Теперь мы знаем, что здесь где-то действительно есть река и что по ней мы можем выбраться наружу.

— Меня волнует еще одно, — сказал Конан.

— Что?

— Крокодил. Что с ним сделали?

— Крокодил? — раздраженно воскликнула Акила. — Какое нам дело, когда он уже мертв?

— На самом деле не дает покоя моим мыслям хвост крокодила, — объяснил он ей.

— Его хвост? Не подсыпала ли их царица тебе в вино чего-нибудь такого, что размягчило у тебя и остатки мозгов? Какое тебе дело до его хвоста?

Конан невозмутимо продолжил:

— Очищенный и хорошо приготовленный крокодилий хвост очень вкусен. Кости Крома, мне так надоела местная пища!

Глава 13

Время их не поджимало. Когда Конан проснулся, он понял, что проспал лишь немногим больше двух часов. Даже в подземелье, где не существовало ни дня, ни ночи, чувство времени не покидало киммерийца. Сон его нарушил какой-то звук, и сейчас Конан ждал, не услышит ли этот звук снова. Рядом на боку, ровно дыша, лежала Акила и крепко спала. Он не думал, что ее инстинкты менее остры, чем его. Но она никогда не проводила столько времени в тюрьме. Как и большинство неопытных людей, она, вероятно, полагала, что толстые стены, решетки и цепи означают, по крайней мере, что она может спать в безопасности.

Конан, испытавший уже тюрьмы, казематы, застенки, темницы, остроги, чуланы, трюмы, ямы, колодцы, кандалы и другие средства лишения свободы, знал, что все тюрьмы — жестокие места, где люди, запертые, как звери, под присмотром жестоких стражников и капризных тюремщиков, могут броситься друг на друга, будто голодные крысы в клетке. И более всего уязвим человек во сне. Конан едва ли мог сосчитать, сколько раз он просыпался и обнаруживал, что товарищ по камере заколот во сне самодельным кинжалом, задушен собственными цепями, что ему проломлен череп камнем или его вытолкнули за борт к акулам, и убийство это всегда совершал враг внутри тюрьмы.

Конан часто, просыпаясь в таких местах, обнаруживал, что товарищи по цепям жаждут его крови. Поэтому он приучил себя в кандалах спать еще более чутко.

Он снова услышал этот звук. Кто-то находился в коридоре перед камерой. Он узнал по походке, что это не кто-то из обычных стражников и что это не Аббад. Слух его хорошо различал такие тонкости. Походка была легкой, крадущейся. Еще до того, как фигура появилась в двери, киммериец был почти уверен в том, кто это.

Лежал киммериец тихо, как труп, дыша так же ровно и глубоко, как и Акила. Он прекрасно понимал, что не следует изображать храп. Такие уловки редко бывают убедительны для опытного обманщика, а здесь, Конан знал, вошел ветеран. Сквозь неплотно закрытые веки киммериец видел, что фигура пригнулась и вползла в камеру на четвереньках. Тусклый свет бездымного факела, горящего в коридоре, блеснул на чем-то в правой руке: на каком-то металлическом предмете.

Фигура подошла ближе, еще ближе, и вдруг сильная левая рука киммерийца выбросилась вперед, и мощные пальцы схватили жилистую шею так быстро, что и при солнечном свете движение показалось бы размазанным. В полумраке камеры оно было совершенно незаметно. Громкий сдавленный крик прервался, когда Конан нажал большим пальцем на горло человека.

Акила вздрогнула, зазвенев цепью, и села.

— Конан! Что… кто это?

Она быстро моргала.

— Как же… Это наш старый друг Амрам. А зачем он здесь, он сейчас нам сам расскажет. Конечно, он может предпочесть умереть и не говорить. Сейчас наш друг сделает выбор!

Амрам отчаянно замахал руками, выражая яростное желание говорить. Конан немного ослабил захват, позволив щуплому человеку набрать немного воздуха в легкие.

— Друзья мои! — прохрипел он. — Я не причиню вам вреда! Я пришел, чтобы предложить вам спасение!

— И делаешь ты это, подкрадываясь, как рептилия? — холодно спросил Конан. — Ты это делаешь, подползая ко мне с оружием в руке? — Конан снова начал сжимать пальцы.

— Никакого оружия! Посмотри! — Он протянул правую руку. Действительно, на ладони лежал не кинжал, а блестящий ключ.

— Это уже лучше, — прорычал Конан. — Но еще недостаточно хорошо. Почему ты бежал от нас во время песчаной бури, ты, подлец? Где близнецы? Кто ты этим муравьям и зачем ты заманил нас сюда своим лживым рассказом?

— Прошу вас, друзья мои, сейчас не время! — сказал Амрам.

— Да, но у пленника ничего нет, кроме времени, — ответил Конан. — Я хочу услышать твой рассказ. Только теперь я буду внимательнее слушать, чтобы не пропустить лжи. Как только мне покажется, что ты говоришь неправду, я сломаю твою тощую шейку!