Тщательная работа - Пьер Леметр

— Это точно? — спрашивает Ле-Гуэн, не поднимая головы.

— Если сведения, полученные нами об этой книге, верны, то да: беременная женщина, убитая в пакгаузе, — это мне кажется более чем вероятным.

Он бросает взгляд в сторону Коба, который оставил свои компьютеры, чтобы принять участие в общем сборе. Рядом с ним доктор Вигье, он внимательно слушает, полуприсев на стол, вытянув ноги и скрестив руки на уровне пояса. Он смотрит не на Верховена, а на членов команды. Коб отрицательно качает головой и добавляет:

— Тут пока ничего.

Арман возвращается с пятью комплектами ксерокопий. Мальваль по-прежнему — теперь это длится уже около часа — переминается с ноги на ногу, как будто хочет писать.

— Итак, три группы, — продолжает Верховен. — Жан, Мальваль и я работаем с первым источником. Вместе с доктором Вигье. Вторая группа, которую координирует Арман, продолжает поиски пакгауза в парижском районе. Работа неблагодарная, потому что след «слепой». Но на данный момент ничего другого у нас нет. Луи, ты покопаешься в биографии Бюиссона: связи, места, источники денежных средств, все, что сможешь найти… Коб, ты продолжишь поиск, надо попытаться достать книгу, подписанную Филипом Шубом. Вопросы?

Вопросов нет.

Организационно все было проделано почти мгновенно.

Два стола передвинули, поставив друг против друга, с одной стороны Камиль и Ле-Гуэн, с другой — Мальваль и психиатр.

Арман пошел к принтеру Коба за последним списком пакгаузов, теперь он проверяет его с карандашом в руке, вычеркивая те, что уже осмотрены двумя группами на выезде, которые тут же снова отправляются по новым адресам. Луи уже на телефоне, трубка зажата между ухом и плечом, руки бегают по клавиатуре компьютера.

У Коба появился новый след: имя издателя книги Шуба — Бильбан. Поисковые системы уже в действии. В помещении пульсирует напряженное молчание, слышны только щелчки пальцев по клавиатурам и переговоры по телефону.

Прежде чем приняться за работу, Ле-Гуэн извлекает мобильник из кармана брюк и приказывает держать наготове двоих агентов на мотоциклах и бригаду быстрого реагирования. Верховен это слышит. Ле-Гуэн перехватывает его взгляд и обреченно разводит руками.

Верховен знает, что тот прав.

Если возникнет реальная зацепка и потребуется срочное вмешательство, в подобных операциях нужны профессионалы.

Бригада быстрого реагирования.

Он уже видел их в действии. Высокие молчаливые здоровяки, одетые в черное, в суперэкипировке, как роботы, — непонятно, каким образом они умудряются так быстро двигаться во всех этих причиндалах. Но еще и с научной подготовкой. Они изучают местность при помощи спутниковых данных, составляют с чисто военным расчетом план операции, учитывающий практически все детали, обрушиваются на цель как гнев Божий и могут запросто смести городской квартал в несколько минут. Бульдозеры.

С того момента, как у них будет адрес, конкретное место, такая бригада все возьмет на себя. К добру и к худу. Камиль сильно сомневался в уместности такого типа вмешательства. На его взгляд, оно не соответствовало тому тонкому психологизму, который продемонстрировал Бюиссон при подготовке своего плана. Расчет против расчета. Бюиссон слишком их опережает. На протяжении недель, а то и месяцев он готовит свое дело с терпением энтомолога. С их вертолетами, дымовыми снарядами, радарами и оптическими прицелами элитные стрелки из бригады быстрого реагирования будут стрелять по воробьям.

Верховен уже начал было объяснять это Ле-Гуэну, но осекся. А что еще можно сделать?

Уж не он ли, Камиль Верховен, пойдет спасать Ирэн со своим служебным оружием, которым пользуется раз в год на обязательных контрольных стрельбах?

Все четверо открыли досье на первой странице, но скорость чтения у них разная. И методика тоже.

Вигье, старый психиатр, парит с внимательностью орла, похоже, что он скорее обозревает страницы, чем читает их. Он листает их с живостью, словно окончательное решение уже принято. Причем ищет не то, что другие. Прежде всего его заинтересовал портрет Бюиссона — такой, каким тот себя описывает. Он изучает манеру изложения, рассматривая действующих лиц как вымышленных персонажей.

Все в этом тексте вымысел, за исключением убитых девушек.

Остальное для него — сам Бюиссон, взгляд Бюиссона, его манера видеть мир, переделывать действительность; Вигье старается уловить присущий тому способ манипулировать фактами, подстраивая их под свое восприятие мира.

Мира не того, каков он есть, а того, каким он хотел бы его видеть. Фантазм в чистом виде на трехстах страницах…

Ле-Гуэн честно трудится. Он быстро схватывает, но медленно читает. Соответственно, он выбрал методику, подходящую его натуре. Он начинает с конца и идет по тексту назад, глава за главой. И делает мало заметок.

Никто вроде бы не замечает, что Мальваль не переворачивает страницы. Его взгляд уже долгие минуты не отрывается от самой первой. Доктор Вигье предлагает вполголоса свои предварительные комментарии, а он все еще не сдвинулся с места, сидит, упершись в эту неизменную страницу. Надо бы встать, надо бы подойти к Камилю и сказать ему… Но у него нет сил: пока он не переворачивает страницы, он чувствует себя в безопасности. Он на краю пропасти, и знает это. Он знает также, что через несколько минут кто-нибудь толкнет его в спину и начнется падение. Головокружительное. Он должен опередить, собрать все свое мужество, найти свое имя где-то в конце текста, удостовериться, что обещанная катастрофа неминуема. Что ловушка, в которую он попал, вот-вот захлопнется. И принять решение. Но он не может двинуться. Ему страшно.

Верховен с бесстрастным лицом листает быстро, пропуская целые абзацы, набрасывая пометки то здесь, то там, возвращается назад, чтобы проверить какую-то деталь, поднимает голову, задумавшись. Он пробегает придуманную Бюиссоном сцену его знакомства с Ирэн, но, разумеется, все было не так. Да и что он может знать, Бюиссон, про его встречу с Ирэн? Куда годится эта нелепая история с телепередачей… «Простая получилась история. Шесть месяцев спустя он женился на Ирэн». Простая, а то как же. Вот только Бюиссон ее высосал из пальца от начала и до конца.

Словно утопающий, перед глазами которого, говорят, в долю секунды прокручивается вся его жизнь, Камиль видит настоящие картины из прошлого, которые его память сберегла нетронутыми. Магазинчик в музее Лувра. И молодая женщина воскресным утром ищет книгу о Тициане, «для подарка». Колеблется, смотрит один альбом, потом второй, откладывает оба, чтобы остановить выбор на третьем. Плохом. И он, маленький Верховен, без всякого сознательного намерения просто говорит: «Лучше не этот, на мой взгляд…» Молодая женщина улыбается ему. И мгновенно возникает сама Ирэн, ослепительная и простая, ее улыбка. И уже его Ирэн говорит: «Правда…» — с делано послушным видом, который вынуждает его извиниться. Он извиняется, объясняет, говорит несколько слов о Тициане — несколько слов, они не должны звучать претенциозно, но именно так и звучат, потому что исходят от человека, считающего себя знатоком. Он что-то лепечет, путаясь в словах. Как давно он не краснел. Он краснеет. Она улыбается: «Значит, вот этот хороший?» Он хотел бы сказать столько всего одновременно, безуспешно пытается свести все к короткому ответу, в котором смешались и его страх показаться снобом, и смущение оттого, что он посоветовал самую дорогую книгу, и все же говорит: «Самый дорогой… Я хорошо понимаю…» На Ирэн платье на пуговичках спереди, пуговички спускаются до самого низа. «Что ж, в конце концов, это почти как с туфлями», — с улыбкой говорит Ирэн. Теперь краснеет она. «Только это Тициан». Теперь ей стыдно, что она так принизила разговор. Позже она скажет, что до того дня не бывала в Лувре лет десять. А Камиль еще долго не осмелится признаться ей, что он там бывает почти каждую неделю. Когда она отходит и направляется к кассам, он не говорит ей, что не желает знать, кому она собирается сделать подарок, что он приходит сюда в основном по воскресеньям утром и понимает, что встретить ее снова у него один шанс на миллион. Ирэн платит, близоруко прищурившись, набирает код кредитной карточки, склоняясь над прилавком. И исчезает. Камиль возвращается к стеллажам, но уже без всякого удовольствия. Через несколько минут, охваченный усталостью и непонятной грустью, он решает уйти. С изумлением видит ее, стоящую под стеклянной пирамидой; она внимательно читает буклет, оборачивается, пытаясь сориентироваться и найти дорогу среди множества висящих наверху указателей. Он проходит рядом с ней. Она видит его, улыбается, он останавливается. «А по поводу навигации в музее вы тоже знаете что-нибудь дельное?» — спрашивает она, улыбаясь.

Верховен снова сосредотачивается на следующем абзаце.