Особый отдел и око дьявола - Юрий Брайдер

Десятки рук вцепились в участкового. Полушубок затрещал по швам. Люди неудержимым потоком хлынули с улицы в избу. Зазвенело оконное стекло. Все старались перекричать, а бабы ещё и переплакать друг друга. Происходящее напоминало дурной сон, и, как это часто бывает в кошмаре, на Цимбаларя просто-таки столбняк напал.

Сквозь общую давку к нему уже пробивались Кондаков и Людочка, но их безбожно затирали. Борька Ширяев и присоединившийся к нему Страшков пытались утихомирить толпу, но, похоже, она уже окончательно вышла из повиновения.

Цимбаларю заехали кулаком в грудь, разбили нос, расцарапали лицо. Он стойко терпел побои, понимая, что сопротивление ещё больше раззадорит погромщиков.

Кондаков, потеряв всякую надежду прорваться к другу, выстрелил в потолок. Это было далеко не лучшее решение. Толпа взревела ещё сильнее. В общем гвалте выделялся голос Изольды Марковны Архенгольц, неведомо как оказавшейся здесь.

— И фельдшер, и учительница — это одна банда! — вопила она. — Отберите у них оружие! Иначе Ложкиным дело не ограничится! Всех перестреляют!

Лишь сейчас Цимбаларь осознал, сколь опасную игру затеяла фольклористка, которую они и за серьёзного противника-то не считали.

Пока он вчера тряс голыми яйцами в бане, она стащила пистолет (валенок — это вам не сейф!), выстрелила где-нибудь в сторонке, подобрала гильзу, а потом преспокойно вернула оружие на прежнее место.

О предстоящей встрече с Ложкиным она узнала, подслушав их застольную беседу, а сообщение на спутниковый телефон послала специально для того, чтобы выманить его из опорного пункта.

Остальное было делом техники — подойти к Ложкину со спины, пальнуть ему в затылок из собственного ствола и подменить стреляную гильзу. После этого все стрелки поворачивались на участкового, и доказать свою невиновность он уже не мог.

На Людмилу и Кондакова навалились со всех сторон, сорвали верхнюю одежду, заломили руки, отобрали оружие, вплоть до маникюрных ножниц. Петру Фомичу вдобавок подбили левый глаз, а Людочке вырвали прядь волос.

— Смерть убийцам! — бесновалась фольклористка, и верные старухи вторили ей яростным воем. — Утопить их в проруби! Разорвать на части! Око за око! Зуб за зуб! Кровь за кровь!

Ширяев, Страшков и ещё несколько местных жителей, сохранивших человеческий облик, пытались помешать изуверским намерениям земляков, но их просто смяли. Толпа, волоча с собой истерзанные жертвы, повалила из опорного пункта. Вот-вот должен был свершиться самосуд, и, казалось, уже ничто не могло помешать этому. В избе остались только мёртвый Ложкин да рыдающая возле него родня.

Внезапно на пути разъярённой толпы встал отец Никита — простоволосый, одетый в своё самое лучшее церковное облачение. В одной руке он держал крест, в другой — икону Николая Угодника.

— Остановитесь! — повелительным тоном возгласил он. — Ни шагу дальше!

Кто-то пытался возражать, но священник вскинул крест над головой.

— Если не покоритесь, прокляну! Отлучу от церкви!

Для большинства жителей Чарусы это была нешуточная угроза. Толпа притихла, хотя Цимбаларя и его друзей по-прежнему держали мёртвой хваткой. Изольда Марковна продолжала кликушествовать, подбивая народ к неповиновению, но Борька Ширяев заткнул ей рот своей шапкой.

— В чём вы обвиняете этого человека? — священник указал на Цимбаларя.

Ему ответило сразу несколько голосов:

— Он застрелил старосту Ложкина.

— Этому есть неоспоримые доказательства?

— Да, его застали возле трупа с оружием в руках... В пистолете не хватало одного патрона, а недостающую гильзу нашли рядом.

— Он не мог убить Ложкина! — тоном, не терпящим возражений, заявил священник. — Я видел с крыльца храма, как в половине второго он бежал к школе. Староста явился на опорный пункт только полчаса спустя. Следом за ним прокрался человек, закутанный в долгополый зипун. К сожалению, я не мог опознать в нём никого из прихожан. Этот неизвестный пробыл внутри не больше минуты и сразу бросился наутёк. Я уже тогда почуял неладное, но отогнал от себя суетные мысли. Участковый вернулся назад лишь в третьем часу дня, и к опорному пункту сразу стали сбегаться люди.

Толпа в массе своей помалкивала, опасаясь пререкаться со священником, однако кое-кто продолжал огрызаться. Один разбитной малый даже заметил, что негоже попам соваться в мирские дела.

— Неужто вы мне не верите? — возмутился отец Никита. — Ну так смотрите, богохульники!

Он повернулся к храму лицом, широко перекрестился и торжественно произнёс:

— Клянусь муками Спасителя, слезами Богородицы и всеми святыми, что не покривил сейчас перед истиной ни единым словом.

Это не столько успокоило, сколько напугало толпу. Принудить духовное лицо к клятве — великий грех. За это на том свете шкурой отвечать придётся. Многие, прекратив орать, истово молились.

Развивая свой успех, священник обратился к Цимбаларю:

— Вы можете сказать что-нибудь в свою защиту?

— Могу. — Отбросив державшие его руки, он отёр с лица кровь и шагнул вперёд. — Настоящий убийца среди нас! Это женщина, которую все мы знаем как Изольду Марковну Архенгольц, фольклористку из Москвы. На самом деле она преступница, совершившая немало чудовищных злодеяний. Сюда она прибыла для того, чтобы отомстить мне и моим друзьям за разгром банды, длительное время занимавшейся грабежами и вымогательством. Всю эту историю с пистолетом она подстроила, воспользовавшись моими приятельскими отношениями с Ложкиным. Если вам будут нужны детали, я их обязательно расскажу... Ложкина она убила для того, чтобы навлечь на нас ваш гнев. Скажу прямо, это ей почти удалось.

— Он врёт! — неимоверным усилием Изольда Марковна отшвырнула от себя Борьку Ширяева. — Не могла я убить Ложкина. У меня и оружия-то нет! Не верьте этому легавому! Смерть ему!

Старухи вновь завыли, словно стая ведьм на шабаше, но из-за угла вдруг вылетела ватага школьников, возглавляемых Ваней. Одному богу известно, какими средствами он вдохновил их на этот подвиг, но молодое поколение Чарусы, действуя кулаками, палками и ремнями, быстро разогнало крикливых старух. Парамоновне, выделявшейся своей боевитостью даже среди товарок, Ваня дал под зад такого пенделя, что она с головой зарылась в сугроб.

Фольклористка хотела смыться под шумок, но Людочка вовремя сбила её с ног и придавила коленом к дорожному насту, жёлтому от лошадиных испражнений.

— А вот теперь мы узнаем всю правду! — В голосе Цимбаларя сквозило нескрываемое торжество. — Сделайте на квартире этой дамочки обыск. Уверен, что там найдётся не только оружие, но и многие другие криминальные игрушки.