Любимый ястреб дома Аббаса - Мастер Чэнь

И еще я знал, что мне пора было выбираться отсюда и ехать домой.

Но прежде чем трогаться в путь, следовало поставить точку в одной истории.

— Юкук, — сказал я тихим летним вечером сидевшему рядом со мной, уже подстриженному и больше похожему на человека, моему спасителю и неизменному помощнику. С которым мы, уж не помню когда, перешли на «ты».

И он, что интересно, мгновенно все понял, хотя в голосе у меня, вроде бы, не звучало никаких эмоций. Он просто вздохнул — долгим, отрешенным вздохом.

— Я тут подумал, — продолжал я, — что сейчас наилучшее время, чтобы поговорить. Потому что прирезать друг друга у нас сил не хватит. Зато хватит их на то, чтобы — если мы так решим, — обоим просто встать и тронуться в путь в разные стороны, и забыть друг о друге. Ноги у нас еще подгибаются, но уже ходят. Правильно?

Последовала долгая пауза.

— Когда вы начали догадываться? — спросил он, наконец, голосом, который теперь уже навсегда остался сорванным и сиплым.

— Слоны, — коротко ответил я. — Ну, тот заброшенный загон для боевых слонов.

Юкук молчал.

— Это был чуть ли не единственный случай, когда ты на моих глазах проявил настоящие чувства, — пояснил я. — До того, да и после — в битвах, в драках — почти ничего: просто удивительно, человек из железа. А тут… даже не слоны, а тени умерших слонов, тени имперского величия и мощи… Я тогда подумал: что же это за человек, для которого эти тени так много значат? И вообще, что он за человек, что для него важно, а что не очень? И мысли пошли дальше, дальше…

Губы Юкука начали раздвигаться в улыбке, обтягивая почти беззубый рот. Он тихо покивал склоненной седой головой, продолжая молчать.

— А потом я всего-навсего написал в Самарканд, — добавил я. — Раньше, как ты помнишь, Юкуку оттуда передали привет, и я тогда успокоился. Но тут, после посещения слоновьего загона, я решил проверить все еще раз и задал в письме вопрос: как этот человек выглядит? И ответ был вполне ясным. Человек по имени «Сова» имел совсем другую внешность. Он был невысоким и толстеньким.

Стало тихо.

— Я — чиновник почтового ведомства, — наконец сказал тот, кого я знал под именем Юкук.

— Какого еще почтового ведомства? — удивился я. А потом до меня дошло. — Ах, ЭТА почта… Барид. Барид халифа Марвана. Вот теперь все понятно. У нас в семье, правда, это называют, наверное, не почтовым делом а шелкоторговлей… Тебе удалось уцелеть после того что устроил этот подонок Абу Муслим?

— Нет, — покачал он головой. — Там никто не уцелел. Шесть тысяч человек по всему Хорасану. Обычные почтовые служащие. И такие, как я. Без разбору. Их родные и друзья. Он убил всех, на всякий случай, чтобы не ошибиться. А я был послан из Харрана, потом, чтобы собрать осколки. Приехал — и увидел, что собирать уже нечего. И еще кое-что увидел — что халифу потребуется очень большая армия, чтобы что-то сделать в Хорасане. Если вообще это еще возможно. Я мог бы сразу отправиться в обратный путь, — вздохнул он, — но подумал, что вот я вернусь в Харран. Получу задание — ехать обратно в Мерв, готовить поход халифа. Уж лучше останусь там сразу. Как посылать сообщения — найду, придумаю. И начал разбираться во всем. Послушал разговоры об этой интересной публике с кинжалами. Понял, что тут все не очень просто. А потом наткнулся на нечто иное. В Мерве, оказывается, работали какие-то другие люди. Но и их потихоньку уничтожали, или, по крайней мере, разбирали их сеть на отдельные звенья. Мне стало интересно. Это была ваша сеть. Был там человек по имени Юкук — он сделал глупость, решил согласиться на предложение Хашима. Долго тот Юкук не прожил — Хашим использовал людей недолго и после этого сразу уничтожал… Но что-то тот Юкук мне успел рассказать. Бедняга был готов на все, в том числе бежать в Харран, потому что путь в Самарканд, как он думал, был для него закрыт. Он рассказал кое-что о том, что произошло в Бухаре.

И я поехал в Бухару, чтобы разобраться и там — кто на кого работает, кто заблокировал всю связь вашего дома. И тут на дороге в Мерв я повстречался с неким человеком на ослике, за которым шли буквально по пятам уже знакомые мне личности. Я подумал, что этот человек мне нужен живым как можно дольше, чтобы посмотреть, что вокруг него происходит. Дальнейшее вам известно. А пока я, опять в Мерве, разбирался, становилось все яснее, что ехать обратно, в Харран, мне уже нет смысла. После битвы — тем более. Вот и все.

Никогда на моей памяти Юкук не произносил такие длинные речи.

Повеяло прохладой. Серые тени неуклюже, шаркая ногами, передвигались под провисавшими до пола пологами шатров, среди неподвижно лежавших или шевелившихся фигур. Ряды лежащих уходили во тьму, в которой начинали загораться маленькие огоньки. Кто-то в углу непослушными пальцами пытался извлечь трель из четырехструнного иранского ута. Эти звуки перекрыл глухой, надсадный, безнадежный кашель.

— Это еще далеко не все, Юкук, — прервал молчание я. — Жизнь продолжается. Что я должен к тебе чувствовать? Да ничего, кроме благодарности. Кем я был? Хорошим торговцем. Говорят даже, очень хорошим, — добавил я, не удержавшись. — И кем я стал, посмотри. Если бы не ты, ничего этого попросту бы не было.

— Никогда не видел человека, который учился так многому и так быстро, — неохотно сказал Юкук после небольшой паузы. И мне стало по-настоящему приятно.

— А сейчас обучение закончено, мне пора домой, — продолжил я. — А ты — что ж, ты — прославленный командир победившей армии. И все это знают, а барид… Достаточно мне шепнуть слово старому Бармаку, и он тебя будет ценить еще больше. Выбирай, Юкук: пенсию от нового халифа, командование не меньше чем тысячей в его войске, а то и — старая, знакомая работа на нового халифа. Или — ты выходишь отсюда и исчезаешь. Если у тебя где-то припрятаны деньги, есть домик, что ж… Минимум, что я могу для тебя сделать, — не мешать. Ты это заслужил, начиная с того первого удара мечом, среди раненых.

Далекий кашель затих, а ут зазвучал увереннее.

— И это не весь твой выбор, — продолжил я. — Еще есть дом Маниаха. И в Самарканде для тебя найдется дело. Один человек, которого ты знаешь, тебя рекомендует там самым серьезным образом. Более того — это человек тебе, здесь и сейчас, очень и очень советует именно так и сделать. В Самарканде никто не поставит тебе в вину, что ты был не последним человеком в бариде. Наоборот.

Юкук с совершенно неподвижным лицом уставил на меня свои серые глаза. С ним что-то явно происходило. И я понял, что он пытается заставить себя сделать то, для чего он по своей природе не был приспособлен.

Он хотел — кажется, впервые, — попросить меня о чем-то. Попросить для себя.

— Да, скажи это, — негромко подсказал я.

— Я более двадцати лет на войне, — с усилием просипел, наконец, он. — И, говоря с вами, я часто думал: вот этот человек, если уцелеет, может уехать туда, где… Где… А я это место не увижу никогда. А жаль.

— Какое место? — подтолкнул его я.

— Великая империя, господин, — вздохнул он наконец. — Каналы и реки. Дворцы среди садов Чанъани. Шелк. Зачем мне быть генералом еще одной армии? Лучше я простым конюхом увижу хоть раз волшебную страну…

Тут в моих ушах зазвучал нежный вздох струн множества циней императорского оркестра, и я замолчал надолго, улегшись на подушки. А потом снова повернулся влево:

— Простым конюхом? Скажи, Юкук, а мог бы ты выучить пару сотен фраз на языке народа хань?

— Не пару сотен, а побольше, — мгновенно отозвался он. — Я знаю семь языков. Когда был юношей, учил их вообще без труда. Потому и попал в барид — туда берут… брали людей с особыми способностями.

Семь языков? Тут я понял, что моя маленькая идея возникла не напрасно. И начал ее излагать:

— Сейчас я поеду домой. С провожатыми, конечно, — и тут ты мне бы пригодился. Ехать надо через Мерв, так что придется быть осторожным. А далее… Да, в конце концов я вернусь в Чанъань. Но не сразу. Потому что сейчас, когда моя работа закончена, я снова поеду в Мерв. У меня там осталось дело. Мое, личное, дело. Я буду тратить на него свои деньги. И мне потребуются помощники. Вот тебе мое предложение, Юкук. Ты помогаешь мне найти ее. И вернуть в Самарканд, так, как мы уже говорили. Все сначала, Юкук.

А потом ты едешь, со мной или без меня, в Чанъань, в наш торговый дом в имперской столице. И не простым конюхом. И не бедным человеком. Потому что ты, хотя и уедешь в империю, до того получишь домик в Самарканде. На склоне холма. Сотни огоньков будут загораться перед твоим окном по вечерам, на противоположном склоне, и качаться в черной воде канала далеко внизу. Это не хуже Чанъани. Соглашайся, Юкук.

— Эта женщина… — совсем тихо сказал он, как в тот, первый раз в Мерве.

— Ты не успел узнать, что я вообще-то очень упорный человек? Я могу временно отступить — но ничего не забываю. Я вернусь, я найду ее, — негромко подтвердил я.