Встретимся в полночь - Жаклин Нейвин

– Так лучше?

– Будет лучше, если вы позволите мне вас убить.

Она продолжала свое занятие. И удивилась, когда он перестал ее ругать. Воцарилось тяжелое молчание. Покончив со второй стопой, Джулия провела руками вверх по обеим ногам начиная с лодыжек и до самых бедер.

И заметила, что ее бьет дрожь. Она ощутила, как исподволь, маленькими толчками, пробуждается ее чувственность, когда ей пришлось вот так прикасаться к нему. Хотя он сильно исхудал, мускулы на ногах оставались достаточно крепкими. Ее руки поднялись выше, и тут она действительно смутилась. Даже когда они ласкали друг друга, она в общем-то стеснялась трогать его тело. Никто не знал, чего ей стоило вот так легко скользить по нему руками.

Когда ее руки переместились к верхней части бедра, он прореагировал. Джулия удивленно посмотрела на него:

– Вы здесь чувствуете мое прикосновение?

– Да, чувствую, – проговорил он хрипло.

И это были первые неядовитые слова, которые она услышала от него за все это время.

От волнения голос ее стал резче.

– Это значит, что нечувствительность начинается гораздо ниже места ранения.

Их взгляды встретились. Рафаэль смотрел на нее напряженно, заманивая. Он больше не злился на нее. Его взгляд опустился на ее губы, веки отяжелели. Она ощутила знакомый жар и отвела глаза, боясь, что разгорающийся на ее лице румянец выдаст ее.

Твердо решив продолжать то, ради чего она пришла сюда, Джулия стала растирать его ногу, двигаясь вниз от бедра. Теперь она ощущала скованность, и от этого движения ее были менее плавны. Но Рафаэль не мешал ей.

Снова взяв рукой его стопу, на этот раз она просунула другую руку под его бедро и начала сгибать ногу в колене, как научил ее Дуглас. Это была тяжелая работа, и она сосредоточилась на ней так сильно, что только после того, как обошла кровать, чтобы заняться правой ногой, она заметила, что лоб его покрыт каплями пота.

– Вам больно?

В его глазах снова вспыхнула ярость.

– Что за дурацкий вопрос? Если я ничего не чувствую, как мне может быть больно?

Джулия закончила массаж. Закрыв одеялом эти неподвижные ноги, она заявила:

– Попозже Франклин и Грегори займутся с вами серией упражнений, которым их специально обучили. Мы будем заниматься этим каждый день.

– Черта с два! И вообще, я попросил бы вас в дальнейшем держать ваши руки подальше от меня.

И, резко отвернувшись, с лицом, похожим на грозовую тучу, Рафаэль рявкнул:

– Моя каша остыла!!!

В тот вечер Рафаэль появился за столом со своей флягой, явно настроенный отплатить Джулии за утреннее вторжение. Он без конца отпускал непристойные замечания, достигнув апогея, когда начал рассуждать по поводу пола поданной к ужину курицы. Расправив ее ножки, он сообщил, что это особа женского пола, и пустился в сальные обсуждения ее достоинств в качестве постельной партнерши для мужчины, чья сила еще не иссякла.

– Это совсем не смешно, – заметила Джулия, отрезая себе кусочек. Она говорила небрежным тоном, решив, что лучше будет не обращать внимания на его грубости. Конечно, если у нее это получится. Рафаэль обладал сомнительным достоинством выводить человека из себя.

Однако он только пристально посмотрел на нее. Осмелев, Джулия продолжала:

– Сегодня были признаки прогресса. И так быстро. Это меня очень воодушевило. И я не понимаю, почему вы в таком ужасном настроении.

– Неужели? Похоже, вы глупы до предела, если даже не можете понять, что причина моего настроения та, что я – калека!

Она втянула в себя воздух, медленно выдохнула, потом начала снова:

– Тогда почему вы сопротивляетесь, когда я хочу вам помочь?

– Потому что я не хочу никакой помощи от вас. И ни от кого вообще, если уж на то пошло.

– И поэтому вы предпочитаете просто гнить? Воистину блестящая идея, Рафаэль.

– А какое вам дело? – Он бросил вилку на тарелку. От дребезжащего звука Джулия вздрогнула. – Почему вы меня не ненавидите, черт побери? Видит Бог, стоило бы.

Она помолчала, глядя на него.

– Иногда мне кажется, что ненавижу.

Рафаэль выбросил руки вперед почти призывным жестом.

– Тогда идите своей дорогой. Оставьте меня одного…

– Вы повторяетесь, – раздраженно сказала она. – Я уже слышала это столько раз, что это уже не действует.

– …потому что я обещаю вам – в моем обществе вас ждут еще худшие вещи. Я сделаю вас несчастной, клянусь.

Джулия помолчала, опершись на локоть и глядя на него.

– Когда я вас оставлю, Рафаэль, это будет полным разрывом всего, что нас связывает. Я ничего не буду вам должна и ничего не захочу от вас. И на моей совести не будет никаких обязательств.

– А что вы мне должны? Я вас предал, я вас унизил – назовите цену вашей невинности и получите, не терзаясь сомнениями.

– Да, все это вы сделали. – Она внимательно посмотрела на него. – О, мне кажется, вы и вправду чувствуете себя виноватым.

– Ах, сударыня, вы штучка!

Рафаэль откинул голову и запустил пальцы в волосы, словно роясь в своих спутанных мыслях.

– Господи, вы так невинны. Вам следовало выйти замуж за Саймона. Завели бы парочку младенцев и жили бы в своем мирке, ничего не зная о существовании чудовищ вроде меня.

Он опустил руки. Веки его почти закрыли глаза. Джулия попыталась остановить нарастающее раздражение, заговорив о другом:

– Послушайте, Рафаэль, мы связаны вместе на горе и на радость, мы дали клятву. Не лучше ли будет, если мы станем обращаться друг с другом учтиво?

Рафаэль прищурился и завертел головой в поисках фляги. Выпив, он ответил:

– Но вы забываете, что я чудовище. – Он сверкнул жесткой улыбкой. – Мы, чудовища, старательно воспитанное племя. Совсем как тепличные цветы. Нас тщательно направляли едкими оскорблениями, наши добрые намерения старательно подрезали. Мы кормимся экзотическим варевом из ненависти, которая, как знает наш творец чудовищ, наполнит наши жилы злом и превратит наши сердца в самую черную смолу.

Джулия молчала. В глазах Рафаэля мелькнуло запоздалое сожаление – он понял, что открыл слишком многое. Он резко отвернулся.

Нервы у Джулии были напряжены до предела. Но она спросила спокойным голосом:

– Кто был вашим творцом чудовищ, Рафаэль?

Он не ответил. Он не смотрел на нее. Его лицо было непроницаемо.

– Трус, – сказала она с тихой страстностью. – Вы не можете посмотреть мне в глаза, когда приходится говорить правду. Вы ведь боитесь правды, да? Вот почему вы вечно прячетесь за вашу мерзкую ложь. Вы предпочитаете совершать жестокие поступки, высмеивать всех, чтобы только никто не увидел, как вы на самом деле беспомощны.

Он переменил позу, опустив подбородок на грудь. Она смотрела на его руки, беспокойно теребящие льняную скатерть. Это были крупные руки с квадратными ногтями. Эти руки могли быть такими ласковыми…