Встретимся в полночь - Жаклин Нейвин

– Я не собираюсь идти в столовую! Оставьте меня в покое, коварная маленькая…

Она успела вовремя закрыть дверь. Единственное, что она все-таки услышала, спускаясь в холл по лестнице, это громкие попытки Рафаэля изгнать слуг из комнаты.

Прошел час с четвертью, но все же Рафаэль появился, вкатив свое кресло энергичными ударами по колесам. Он молча обогнал слугу, который вошел после него, чтобы подтолкнуть кресло к столу. Когда этот молодой человек взял салфетку и развернул ее, Рафаэль вырвал салфетку из его рук и сам положил ее себе на колени.

– Убирайтесь, – рявкнул он.

Молодой человек поклонился и вышел. Взглянув на слугу, подошедшего к нему с тарелкой каши, Рафаэль гаркнул:

– И вы тоже.

Джулия глубоко вздохнула, чтобы заглушить нарастающее раздражение.

– Сегодня вы несдержанны. Может быть, вам стоило бы поесть, чтобы улучшить свое настроение. И поменьше виски.

– Вам кажется забавным распоряжаться беспомощным человеком?

– Вероятно, не таким забавным, каким вам казалось развращение наивной девушки, – возразила она.

– А, так это вы мне мстите, вот как?

– Вовсе нет. – Джулия постаралась, чтобы голос ее звучал совершенно равнодушно. – В отличие от вас я не испытываю потребности наказывать других только потому, что мне больно. Видите ли, мне от вас ничего не нужно, даже ваших страданий. – Поднеся ко рту кусок омлета, она с досадой заметила, что вилка дрожит у нее в руке. Она положила кусок обратно и взяла чашку чаю. – Впрочем, я выразилась неверно. Кое-что мне от вас нужно. И я это получу. Со временем.

– Что же это такое, дорогая супруга? Мои деньги? В этом смысле я могу быть щедрым. Какой-нибудь дом? Берите себе лондонский особняк. Можете принимать там ваших любовников, если вы стремитесь именно к такой свободе. Давайте выставляйте их напоказ, если это вам угодно. Я припоминаю, что вам очень нравятся постельные игры. Мне и в голову не пришло бы лишать вас этого удовольствия, поскольку сам я в этом смысле никуда не гожусь.

– Господи, Рафаэль, даже от вас я не ожидала такой низости!

– О, вряд ли вы способны представить себе мою низость в ее расцвете. Это болезнь, которой я буду потакать, пока вы в конце концов не поймете, что лучше всего вам уехать отсюда. Мне все равно, куда вы поедете, – в Лондон, на континент, в Америку, если вам захочется. Поезжайте хоть к черту на рога, только оставьте меня одного!

Джулия так сжала руки, что пальцам стало больно. Гнев, отчаянно пытающийся вырваться наружу, заставил ее задышать чаще. Прошла целая минута, пока молодая женщина обрела способность говорить:

– Не кричите, пожалуйста, Рафаэль. Уши режет.

Ее нежелание рассердиться привело его еще в большую ярость. Он стукнул кулаком по столу:

– К черту ваши уши, и к черту вас саму!

Джулии захотелось дать волю эмоциям, которые она вынуждена была сдерживать. Самое простое – это немедленно встать и выйти, а затем, приняв предложение Рафаэля, уехать, чтобы вообще забыть о его существовании.

А он вынул фляжку и снова выпил. Его кадык подпрыгивал от длинных глотков. Закончив, он вытер рот рукой. «Для пущего эффекта», – подумала Джулия, поскольку салфетка лежала у его левой руки.

Немного успокоившись, она встала.

– Я никуда не собираюсь уезжать. А теперь я предлагаю вам съесть что-нибудь, чтобы поддержать силы. Вам нужно что-то посущественнее, чем виски. Ровно через полчаса мы едем прокатиться в фаэтоне. Если вам угодно сохранить свое достоинство, я предлагаю вам не заставлять Грегори или Франклина нести вас на руках, как младенца.

– Вы превратились в настоящую суку, Джулия, – сказал он, когда она направилась к дверям.

Она не дала ему увидеть свою реакцию на эти слова.

– Я – то, что вы из меня сделали.

Когда она ушла, Рафаэль достал флягу, сделал глубокий глоток, потом, отдышавшись, еще один. Черт, эта штука жжет кишки, как огонь, но он наслаждался этой болью, как можно наслаждаться резким экзотическим запахом.

Будь она проклята. Будь она проклята! Видеть ее каждый день, зная, что она его ненавидит, что, даже если бы он не превратился в это жалкое подобие человека, он никогда бы больше не смел прикоснуться к ней, было невыносимо. Это сводило его с ума, держало в напряжении, он был точно бык, которого то и дело дразнят красным плащом. Нужно заставить ее уехать, чтобы не чувствовать ее присутствия всеми клетками кожи. Любым способом он выгонит ее отсюда.

– Томас! – заревел он. – Томас! Идите сюда, черт побери! Вбежал камердинер, лицо у него было встревоженное.

– Милорд!

Покачивая серебряной флягой, Рафаэль мрачно смотрел на Томаса, пока тот не понял, чего он хочет.

– Сию минуту, милорд, – сказал Томас и поспешил наполнить флягу.

Глава 17

Был почти полдень, когда Джулия вошла в свою комнату и рухнула на диван. Она дрожала всем телом. Поездка с Рафаэлем обернулась крахом.

Он напился до невозможности, хотя она понятия не имела, как ему удалось сделать это так рано. Фаэтон был маленький, устроенный так, чтобы им было несложно править, но все равно – для того, кто не имеет опыта, это оказалось не такой простой задачей, и Джулия вскоре совсем выдохлась.

И еще ей было очень противно. Рафаэль принялся во всю силу своих легких распевать непристойные песни. Поняв, что, если они встретят кого-нибудь на дороге, он заголосит еще громче и вульгарнее, Джулия сочла за благо вернуться домой.

Он ее победил, будь он проклят! Она чувствовала себя проигравшей, ей казалось, что из нее выпустили весь воздух. Что ей делать, если ее присутствие только усиливает его ярость? Как убедить его помочь ей в осуществлении программы выздоровления, которую она наметила?

Больничный хирург признался, что состояние Рафаэля никогда не изменится, что свинцовая пуля засела в позвоночнике и что он больше уже не сможет ходить. Врачи предупредили ее, что у него часто будет плохое настроение, что свойственно людям, прикованным к постели. Чтобы продлить ему жизнь, рекомендовались регулярные кровопускания и травяные тонизирующие отвары для очищения организма. Никакого солнечного света – он истощает силы. Никаких громких шумов – они нарушают телесное равновесие. И ни в коем случае его нельзя волновать или огорчать.

Джулия выслушала все это вместе с графиней. Старая женщина, несмотря на всю свою воинственность, пала духом, ее сморщенное лицо задрожало. Она схватила Джулию за руку, и они посмотрели друг на друга – две женщины, которые понимали, что им говорят вещи просто немыслимые. Для такого человека, как Рафаэль, подобная жизнь хуже смерти; все равно что быть похороненным заживо. Взявшая себя в руки графиня велела этим людям убираться из ее дома, приправив свои слова такими ругательствами, как «шарлатан» и «вампир».