Золото Маккены - Генри Уилл

Он постарался привести мысли в порядок — и не смог. От жары было не спрятаться, не убежать, она преследовала, словно направленная в лицо огромная лампа. Даже в столь ранний час солнце душило, не позволяя продохнуть: язык распухал, распирая челюсти, сердце, словно безумная птица, колотилось о костяные прутья грудной клетки. Маккенна знал только одно: надо подняться, выпрямиться, сделать хоть что-нибудь.

Но человек не может двигаться без воздуха. На такой высоте в жаре, после стремительного подъема, человеческое тело не в состоянии подчиняться каким бы то ни было приказам мозга, прежде чем живительная струя кислорода не наполнит легкие и не пробудит изголодавшиеся по энергии мускулы. Маккенна хватило лишь на то, чтобы оторвать голову от каменной подушки и повернуть лицо в сторону Фрэнчи. Девушка не шевелилась.

Пока они бездыханные лежали на площадке, в поле зрения появился Хачита; увидел их. Глубоко дыша, он постоял несколько мгновений, рассматривая наверху две скорчившиеся фигуры и гладкую со впадинками «ступеней» каменную стену. А потом полез наверх. Запоздало услышав его шаги, Маккенна с трудом поднялся на колени и в отчаянии попытался отыскать где-нибудь поблизости «остатки обвалившихся стен», которые древние индейцы обычно складывали поблизости, чтобы скидывать камни на головы врагам. Но ни одного булыжника больше собственного кулака старатель не обнаружил. Вершина лавовой стены была так же хорошо отмыта внешними водами, как дно стремительного горного ручья. Маккенна загородил собой Фрэнчи и вместе с ней, пошатываясь, поднялся на ноги.

— Глен, смотри! — вдруг закричала девушка, указывая вверх по расщелине. — Лестница!

Маккенна не мог в это поверить, но все же инстинктивно повернул голову в нужную сторону. Невероятно, но это была правда. Напротив крутого обрыва, не больше чем в сотне футов от них стояла грубая деревянная лестница, типа тех, которые использовали предки индейцев пуэбло. Кроме того, на ней стояла еще одна, прислоненная к темному входу либо природной, либо сделанной человеческими руками каверны.

— Мой Бог! — выдохнул Маккенна. — Скорее туда.

Если им удастся взобраться на вторую лестницу, а затем втянуть ее за собой — Хачите будет до них не добраться. Никаким чертом. И если им в тишине прохладной пещеры не пересидеть его, ждущего на раскаленном безводном камне расщелины, — значит за все эти годы Гиен Маккенна ничего не узнал о выживании в пустынях Юго-запада. А толчком к броску через гладкое лавовое зеркало, когда налитые свинцом ноги, казалось, не сделают больше ни шага, а девушка непомерным грузом повисла на руке, волочась по камню, послужил блеск на конце второй лестницы: там, возле темного входа в пещеру, Маккенна разглядел нежную зелень мха, который рос в этих иссушенных солнцем землях только в одном месте: рядом с водой. Значит, там, наверху была вода!

Быстро сказав об этом Фрэнчи, он заметил, что девушка ожила. К тому времени, как они добежали до нижней лестницы, она была снова, насколько возможно, полна сил и энергии, и Маккенна, обернувшись и увидев над краем площадки голову Хачиты, рассмеялся в голос и послал великану одно-единственное слово на его родном языке. Огромный апач, не понимая, что эту игру он уже проиграл, лишь хрюкнул и неуклюже, но плавно, словно гризли, вспрыгнув на лавовую площадку, стремительно кинулся к беглецам по ее обнаженной раскаленной груди. Солнечный свет отражался от лезвия его метательного топорика и ручьев пота, стекавшего с лица и плеч по груди и раздувающемуся животу. От него пахло смертью. Да и выглядел он, как сама смерть.

— Только аккуратнее, Фрэнчи, — прошептал Маккенна сквозь стиснутые зубы. — Пока ему нас не достать. Давай, ступеньку за ступенькой, осторожнее. И не смотри вниз. Я за тобой.

Девушка кивнула и отвернулась. Она поставила ногу на первую перекладину, обеими руками взявшись за вторую. Фрэнчи взобралась уже на три ступени, и Маккенна подтягивался за ней, когда четвертая, словно насмехаясь над ними, треснула и разломилась под ногой. Девушка грохнулась прямо Маккенне на плечи и на них сверху посыпались обломки лестницы, как будто она была сделана из папье-маше.

— Боже всемогущий! — вырвалось у Маккенны. — Труха!

Они свалились вниз, и Маккенна, не пытаясь более удержаться за рассыпающееся дерево, подхватил Фрэнчи на руки и поставил ее за своей спиной. В тридцати футах от них, Хачита — правнук знаменитого белоненавистника, вождя Мангас Колорадас — прорычал единственное слово, апачское: «Зас-те!»и двинулся прямо на худощавого, рыжего человека, поджидавшего великана с голыми руками и до боли сжимавшего побелевшие кулаки.

ПОТОМОК МАНГАС КОЛОРАДАС

Глаза, думал Маккенна. Старая Маль-и-пай предостерегала Маккенну от соколиного взгляда индейца. Глаза надо вывести из строя. Как-то ослепить, что ли… Лишить зрения. Убить глаза. Это был единственный шанс.

Маккенна скорчился, чтобы набрать в руки побольше песка и пыли. И тут его взгляд наткнулся на единственный приличный кусок развалившейся лестницы — брусок футов трех в длину. Этой дубинкой апача достанешь скорее, чем горстью песка, подумал он. К тому же таким образом можно будет хоть как-то обороняться от сверкающего лезвия томагавка, который — Маккенна знал точно — Хачита кидать не станет. Риск того, что при промахе топорик может сломаться, ударившись об окружающие скалы, был очень велик. Значит, главное сейчас — отразить первый удар: планировать что-то далее пока бессмысленно.

Старатель покрепче ухватился за высохшую балясину и сразу же сделал три шага вперед, чтобы дать Фрэнчи шанс.

— Когда я его ударю, — сказал он девушке, — беги!

— Глен, я не смогу!

— Ты должна! Вниз по ступеням! — Он говорил, стиснув зубы и сжимаясь в комок перед прыжком на воздвигшегося рядом Хачиту. — Доберись до старухи… вниз по тропе к хижине… там ружья!

Хачита возвышался над ним, и Маккенна с разворота ударил его казавшимся легче птичьего пера брусом так, чтобы пресечь путь сверкающему лезвию томагавка. Ему удалось. Трухлявый кол влетел апачу под руки и врезался в нос, буквально взорвавшись пыльным облаком. Волокнистые частицы, труха и более твердые осколки въехали апачу по глазам с такой силой, что ему показалось, будто он на полном скаку получил по роговицам оттянутой веткой. Хачита хрюкнул, втянул в себя воздух, но не отказался от намерения достать шотландца средним свингом. Смертельное оружие чуть задело шею Маккенны: он дернулся в сторону, а апач в это время отступил на шаг, потряс головой и протер глаза, словно ошеломленный и возмущенный гризли, пытающийся стряхнуть с себя наглого невидимого, но очень крепко жалящего шмеля. В то же самое мгновение Глен нагнулся, схватил полные пригоршни каменной пыли и прыгнул в кольцо рук Хачиты, чтобы довершить ослепление индейской бестии. Почувствовав, что его противник приближается, апач развернулся, чтобы встать к нему лицом. Затуманенное зрение позволило увидеть смазанную фигуру летящего к нему белого. Он снова сделал широкий замах, но цель, искаженная чужеродными предметами и сочащейся из глаз влагой, вновь оказалась под свистнувшим лезвием. На сей раз, правда, основание рукоятки и мясистая ладонь ударили Маккенну в плечо так, что тому показалось, что с него живьем сдирают кожу. Удар получился, что надо, как от ружейной пули, и рыжий старатель подумал, что ключица и так давшая трещину после пелоновского удара на «Нежданном Привале», теперь наверняка сломана. Но инерционное ускорение поколебало равновесие Хачиты, выбросив его слишком далеко вперед, поэтому ему инстинктивно пришлось вытянуть левую руку, чтобы опереться о землю. В тот момент, когда индеец словно завис над землей, Маккенна кинулся к нему и с силой матадора, пронзающего бандерильей спину быка, вбил ему в глаза пыль и каменное крошево, проскочив под смертоносными «рогами».