Летучий корабль - Фанфикс.ру rain_dog

- Капитан Довилль, мистер Нотт! Кто-нибудь, помогите! Капитан Довилль!

А разъяренные отцы продолжают наносить удары, то достигающие противника, то достающиеся нам с Алоисом. И все это в полном молчании, только их тяжелое дыхание, струйка крови, сбегающая по идеально выбритому подбородку Люциуса, маячащему прямо перед моими глазами. Но я упорно продолжаю отпихивать его от хозяина трактира, который решил, похоже, что, раз он не может изувечить обидчика, то переломать ребра мне у него вполне получится. Они не унимаются, не останавливаются, не думаю, что их мозги сейчас омрачает хоть одна мысль — только бы достать того, другого, несколько минут назад выкрикнувшего в лицо оскорбительные слова.

- Ступефай!

Глаза Малфоя лишь чуть расширяются от изумления, когда он, мгновенно потеряв возможность двигаться, валится прямо на меня. А сраженный следующим заклятием Вудсворд еще надежнее впечатывает меня в пол своим грузным телом, свалившись вперед, прямо на распростертое капитанское тело. Я начинаю прощаться с жизнью, так как возможность дышать — первое, что покидает меня. А потом я практически перестаю и видеть, так как перед глазами плывут красные, а потом сияющие белые кольца, не имеющие ни малейшего отношения к реальности. И шум в ушах, сквозь который я с трудом различаю голос, голос сэра Энтони:

- Гарри, ты живой?

И дышать становится легче, потому что он и Довилль сгружают с меня вначале Вудсворда, потом Малфоя.

- Что здесь происходит, мисс Вудсворд? — голос второго капитана, спокойный и отстраненный, кажется, приходит откуда-то издалека.

Но Кейт не отвечает, она просто плачет, и я хочу сказать ей, что плакать не стоит, что все закончилось, но почему-то не могу — мне больно даже сделать вдох.

- Сынок, не крутись, — говорит мне сэр Энтони совсем рядом, — у тебя ребра сломаны. — Подожди минутку.

Он накладывает исцеляющие, убирает кровь. Я сажусь на каменный пол, вижу бледного Алоиса с совершенно разбитым лицом. Кейт, кажется, собирается помочь ему, но Нотт останавливает ее:

- Мисс Вудсворд, Вы либо рыдаете, либо лечите. Так как сейчас Вы заняты первым, предлагаю ремонт фасада мистера Карстена предоставить мне.

И сэр Энтони приводит и его в порядок, пока Довилль возится с лежащими на полу драчунами. Если я правильно понимаю, что он делает, он вливает в обоих успокоительное. С собой носит, что ли? Ведь Кейт привела помощь очень быстро, значит, они были где-то недалеко.

- Кейт, — он обращается к ней теперь не так официально, — сможете снять с отца мое заклятие, когда мы уйдем? Думаю, лучше сделать это после того как тело капитана Малфоя покинет поле боя.

Кейт кивает, вытирая слезы и шмыгая носом. А Нотт и Довилль подхватывают обидчика клана Вудсвордов под руки и весьма неделикатно волокут его неподвижное тело в сторону выхода. Кейт бросается к отцу, но Алоис ее останавливает:

- Подожди, дай им отойти подальше. А то вдруг твой папаша кинется за ними. И успокоительное пусть подействует. Мы с Гарри еще один раунд точно не выстоим.

Мы выжидаем, думаю, минут десять, а потом, убедившись, что поверженный враг удален на безопасное расстояние, возвращаем Вудсворда к жизни. Придя в себя, он трясет круглой бритой головой, вертит в руках разбитые очки, поднимается, и, не говоря ни слова и не глядя ни на одного из нас, проходит в кухню. Мы молча переглядываемся, слушаем, как там льется вода. А потом он возвращается в зал, но не для того, чтобы устроить нам взбучку — он просто вешает на дверь табличку «закрыто», а потом все же оборачивается к нам и говорит:

- А ну все вон отсюда! И ты тоже, — последнее адресовано Кейт. — Лавочка прикрывается на неопределенное время. На сегодня все свободны.

И мы, несколько ошарашенные подобным исходом битвы, покидаем трактир, молча прикрывая за собой дверь. И идем купаться, даже боясь говорить о том, что произошло.

Ближе к вечеру, когда Кейт все же решается вернуться домой, а Алоис покидает нас, ссылаясь на то, что его уже ждут, я сажусь на ступеньки нашей с Роном хижины и курю, бездумно выдыхая дым в мягкий теплый вечер, опускающийся на деревню. И вдруг слышу шаги, нет, не Рона, потому рыжего я услышу за версту — он всегда движется так, будто слон продирается напролом через кусты. Нет, это другие шаги — легкие, я бы сказал, осторожные. Будто кто-то боится вспугнуть меня.

— Гарри, спасибо тебе!

Драко Малфой стоит передо мной, улыбается несколько смущенно и протягивает мне руку.

- Знаешь, — говорит он, — я давно хочу переиграть одну старую сценку. Ну, помнишь, еще с первого курса. Когда я протянул тебе руку и сказал: «Я Драко Малфой». А ты…

- А я Гарри Поттер, — я смеюсь и впервые в жизни сжимаю его ладонь в своей.

- Правда? — он делает вид, что удивлен. — Тот самый?

- Ага. А ты знаешь какого-то еще?

И он садится рядом со мной, благодарит меня опять, и этот вечер меняет мою жизнь на острове настолько, что сейчас, глядя из моего сегодняшнего далека, я смело могу сказать, что это был, наверное, самый, ну, может быть и не счастливый, но самый необыкновенный год из всех, прожитых мной.

18. Про любовь и дружбу

Когда я сейчас вспоминаю нашу островную жизнь, она, как это ни странно, напоминает мне Хогвартс. Да, можно сказать, что это довольно неожиданное сравнение, но это так и есть. Только почти все здесь учатся на Слизерине. И все уже явно вышли из школьного возраста. Бородатые и бритоголовые, кряжистые и худощавые, увешанные оружием, как на костюмированном празднике, или традиционно обходящиеся только палочками и не признающие ничего иного, скандалящие и отпускающие шутки в таверне Вудсворда, быстро ссорящиеся и бурно мирящиеся — они порой напоминают мне детей, злых, балованных, своенравных. А деканом у них по-прежнему Снейп-Довилль. Что до остальных факультетов… Наверное, из меня, Рона, Невилла, Кейт и Лиз можно было бы сформировать Гриффиндор, правда, несколько притихший и очень смахивающий на Хаффлпаф. И я бы охотно зачислил к нам еще троих — Драко и обоих Ноттов, однако, боюсь, они бы со мной не согласились. Рейвенкло — не знаю, туда я бы отправил тех, кто мне не очень знаком и не вполне понятен, хотя бы тех, кто учился в Дурмстанге. А вот по ведомству профессора Спраут у нас проходили бы все, обеспечивающие пропитание острова — Панси Паркинсон я впервые вижу месяца через полтора нашего пребывания здесь, и она абсолютно не похожа на ту задавалистую высокомерную девчонку, которую я помню по школе. Я даже не понимаю, как Невилл ухитрился с ней поругаться. Вообще женщины острова держатся несколько особняком, может быть, им не нравится лязг оружия, подобно аккомпанементу сопровождающий всю местную жизнь. Его вроде и не замечаешь, но вот когда пираты уходят в рейды и вдруг становится тихо, ты понимаешь, что хотя бы на сутки тебя не обступает эта изматывающая, кажется, пронизывающая здесь все жажда войны и действия.

Впадаем ли мы в детство от этой скученности, оттого, что вся жизнь проходит на глазах у всех — на пристани, в стоящих довольно близко друг к другу домах, на плацу, в таверне? Теперь, когда народу на острове становится действительно много, я все лучше понимаю то, о чем говорила мне Кейт. Да, наверное, в самом начале островной жизни все это и могло выглядеть романтично, как самое настоящее приключение — они осваивали остров, забирались вглубь мангровых зарослей, замирали, увидев диковинных фламинго, или фрегатов, пытались поймать больших попугаев ярких расцветок. Но сейчас, когда эта новизна уже давно позади, а те, кто прибыли сюда из Азкабана, похоже, как-то меньше расположены понырять в погоне за разноцветными рыбками или полюбоваться причудливой веткой коралла, я чуть ли не физически ощущаю, как в самом воздухе острова начинает скапливаться агрессия, прорывающаяся то неожиданно вспыхивающими перепалками, то драками, то серьезными травмами во время учебных поединков, когда кто-то, не заметив, переходит границу. То, что поначалу казалось мне никчемной муштрой команды, теперь видится вполне обоснованной необходимостью — Довилль, Малфой, а теперь еще и сэр Энтони, похоже, ставят себе цель с утра вымотать всех так, чтоб сил на глупости не оставалось до самого вечера. Думаю, именно отсюда и это странное пристрастие к маггловскому оружию — чтобы пользоваться им, надо приложить силу, и получасовой поединок физически измотает тебя так, как ни одна магическая дуэль.

В тот вечер, когда происходит мое повторное знакомство с Драко Малфоем, я внезапно осознаю, что же еще, помимо разлитых в воздухе агрессии, угрозы и недружелюбия, так тяготит меня в жизни на острове. Я практически никогда не бываю один, да что там один, вокруг меня постоянно присутствует масса людей, которым что-то от меня нужно — присмотреть за печью, разнести заказы, отдать распоряжение, придраться к чему-нибудь, поныть, наконец. За последнее целиком отвечают Нев с Роном, видимо, изводящие друг друга целыми днями жалобами на жизнь и нелегкую долю корабельных рабов, а глубокой ночью, если, разумеется, они еще не спят, горестно рассказывающие мне, кто и что им сказал и как при этом посмотрел. По крайней мере, Рон не затрагивает тему Гермионы… Ко всему прочему Нев еще и решил, что жить вместе с нами ему будет удобнее, так что после установки третьей кровати посреди хижины и так небольшое пространство стало напоминать ночлежку. Но я, привыкший к абсолютно лишенной удобств жизни, воспринимаю это совершенно спокойно, не ощущая нашу скученность как тяжесть, постоянно давящую на плечи. И, как это нередко и случается, понимаю, чего же мне недостает, совершенно внезапно, когда Драко, с которым мы пару минут сидим на пороге нашей хижины и курим, вдруг предлагает: