На землях рассвета - Алексей Ефимов

Парк Малау остался неизменным и привычные виды странно успокоили Найко — казалось, он вернулся домой. Но на валу вокруг кишели одержимые. В десятках мест они яростно рыли землю: поле кончалось у ее поверхности и было ясно, что вскоре они ворвутся внутрь. Двое уцелевших «крабов» подбежали к проему ворот и на мерцающую пелену поля обрушился град плазменных ударов.

Найко передернул плечами. Оставив бесполезный БТР, они вошли в здание. Гвардейцы заперли двери — сначала внешние, потом внутренние. И те и другие представляли собой просто застекленные рамы из дюраля, но за ними замерцало сияние внутреннего щита: его создавала пара встроенных в здание генераторов и Найко почувствовал себя увереннее, — хотя и эта преграда вовсе не была непреодолимой.

Они поднялись на третий этаж, прошли мимо гостиной Охэйо, в которой он впервые встретился с ним. Дальше, в торце длинного пустого коридора, была еще одна дверь из дюраля и черного зеркального стекла. Она вела на перрон прорезавшей Малау монорельсовой дороги — очень длинный и совершенно пустой коридор. За стеклянными панелями его правой стены виднелся бесконечный ряд каких-то пустых помещений и вторая застекленная стена, выходившая на улицу. Свет здесь почему-то не горел, лишь снаружи падал багровый отблеск… заката?

Они быстро пошли влево. Вокруг них роились какие-то призрачные, неопределенные звуки и Найко тревожно осматривался, пока не попал на Т-образный перекресток — здесь справа был короткий коридор, упиравшийся в громадное окно. Возле него стоял кто-то в длинном черном одеянии, расшитом серебром.

Сначала Найко подумал, что на голове человека капюшон, потом понял, что это длинные черные волосы. Из-под полы виднелись ровные босые ноги в легких сандалиях — по ним он узнал Охэйо раньше, чем тот обернулся. Лицо Аннита было хмурым.

— Найко, — сказал он, — иди сюда.

Юноша подошел к окну — монолитной плите в стальной раме, дюймов в шесть толщиной. Вероятно, все окна на фасаде Малау были такими же. Оно выходило на восток — там, на площади, колыхалось сплошное море черных тел. Зловещий сумрак за несчетной массой одержимых прорезало зарево пожара — Найко видел монолитную, в полгоризонта, стену дыма, подсвеченную снизу сполохами пламени. Вдали, на ее фоне, двигались огромные, как скалы, силуэты — их форма была слишком чуждой, чтобы он мог осознать ее. Сквозь бронестекло и поле звук доносился глухо и казался нестрашным, но все равно, у него свело все мускулы — картина была вполне апокалиптическая.

— Наш мир уже мертв, — тихо сказал Охэйо. — И, если мы хотим жить, то не должны видеть, что ждет его после смерти.

Единственным местом, где они могли теперь укрыться, была Ана-Малау, но ехать к ней было уже не на чем — да и неисчислимые полчища Мроо не дали бы этого сделать. Оставалось только ждать поезда: отослав на нем всех, кто еще был в здании, Охэйо почему-то не уехал и Найко недоумевал — зачем. Не из-за них же?

— Я надеюсь, что принц прав и линия еще работает, — тихо сказал Вайми. — Иначе… идти нам просто некуда.

Они прошли в одну из примыкавших к перрону комнат — с внутренней стороны, разумеется, — светлое, просторное помещение, застеленное пушистым белым ковром. Вдоль всех его стен стояли диваны, обитые роскошной черной кожей. Сами стены и потолок были из панелей черно-зеркального стекла и ярко-белые прямоугольники ламп в нем смотрелись тревожно.

Охэйо не без труда вытащил откуда-то тяжелый ящик из зеленой стали и откинул крышку.

— Линия не доходит до Ана-Малау, — сказал он, — и нам придется пробиваться с боем. Тут новое оружие — экспериментальные модели, еще не пошедшие в производство. Ну, разбирайте…

На самом верху лежало два плоских, изогнутых блока аппаратуры, которые закреплялись на спине ремнями — генераторы личного силового щита. Один Охэйо нацепил на себя, второй отдал Найко и показал, как с ним обращаться — роль пультов играли толстые браслеты с индикаторами. Глубже лежало оружие — массивные, сантиметров в тридцать длиной, цилиндры с одной ручкой и длинной прорезью для магазина сбоку, очень точно сделанные.

— Что это? — спросил Найко. — Ни затвора, ни ударника. Я, вообще-то, слышал о безгильзовых патронах, но…

— Это ручные гаусс-пушки, — пояснил Охэйо. — Стреляют подкалиберными оперенными пулями — само собой, идемитными — со скоростью в три километра в секунду.

Заряды — длинные тонкие треугольные призмы с выпуклыми боками — хранились в отдельных ячейках, запечатанные в узкие прозрачные пачки. Они же служили и батареями — в каждом, помимо сердечника, содержался жидкий идемит. Распадаясь в миг выстрела, он выдавал мощнейший импульс электрического тока, питавший ускоряющие катушки. Найко не утерпел, зарядил оружие и выстрелил. Звук был негромкий, но отдача оказалась неожиданно сильной. Из ствола вырвалось длинное синее пламя — а в стене возникла внушающая уважение звездообразная дыра.

Вместе с оружием хранились подсумки, обоймы и прочая амуниция. Одна плоская тяжелая обойма вмещала шестнадцать идемитных зарядов. Полный личный боекомплект составляли восемь таких обойм в двух подсумках.

Гаусс-пушек в ящике хватило, чтобы вооружить всех гвардейцев — теперь они могли оставить свои автоматы и гранаты со шрапнелью, толку от которых все равно было мало. Под пушками лежали энергетические призмы — серые, шестигранные, толщиной в два дюйма. Одна из них, длиной дюймов в двадцать, стреляла жгутом силового поля, который разрывал и разбрасывал предметы — за исключением достаточно массивных, вроде каменных стен — на расстоянии метров тридцати. Эта страшноватая штуковина досталась Вайми, остальные призмы, покороче, длиной всего дюймов в пять — офицерам из штаба Олмейна. Они были лазерные, не очень мощные, однако вполне способные распороть живот — что было смертельно для человека, но не для Мроо. К ним прилагались запасные батареи, похожие на маленькие консервные банки.

Для ближнего боя Охэйо роздал фокаторы, на вид — одни удобнейшие ручки с вмятинками для пальцев, толщиной в полтора дюйма и длиной в восемь. Стоило Найко большим пальцем сдвинуть спусковую собачку, как шесть стальных лепестков, составлявших заостренный конец стержня, раскрылись с негромким щелчком. Синий огненный шарик выскользнул между ними и замер на тончайшей светящейся нити. Повинуясь едва заметным движениям его пальца он то прижимался почти к самой рукояти, то мгновенно выстреливал метра на три. Касаясь любого плотного материала он производил небольшой, но непрерывный взрыв. Как объяснил Охэйо, единственным недостатком этой милой игрушки была ее непригодность для поединков — если нити двух фокаторов пересекались, они просто взрывались и обращение с ними требовало большой осторожности.