Миры Пола Андерсона. Том 19 - Пол Андерсон

Ахаб сидел на своей койке в комнате. Он был на неполный год моложе Дэнни. (То есть земной год, 139 дней. В основном колонисты пользовались рустамским календарем, но возраст считали в земных годах и Рождество справляли тоже по земному времяисчислению. Дэнни этот загадочный и всесильный земной год, которому было плевать на сезоны, часто повергал в изумление.) Ахаб был стройный, с каштановыми волосами, как и все настоящие дети Коффинов.

— Приветик, — с надеждой сказал Дэнни.

— Ну и попадет же тебе, как отец вернется домой! — заявил Ахаб.

У Дэнни екнуло сердце.

— Я ничего не сделал!

— Ты ничего не сделал, — эхом отозвался Ахаб. — Это точно. Ты не запер в шесть часов ворота на северной стороне. Мама говорит, ворота стояли настежь.

— Я запер! Запер! Я всегда запираю ворота, когда выгоняю туда отару! Прямо перед школой и запер!

— Мама говорит, ворота стояли настежь. Туда мог забраться кошак. А может, кошак туда и забрался. А может, он прячется в лесу и будет резать баранов, пока отец его не пристрелит. Ты сам просто глупый баран! — Круглое лицо исказилось злорадством. Как только Ахаб с Этаном прознали, что их старший брат экзоген (неважно, что они понимали в своем возрасте под этим словом), они тут же обратили свое знание против него, поскольку он был сильнее и больше и мама была добрее к нему.

Они не задумывались о том, насколько добрее был к ним отец.

— Нет! — крикнул Дэнни и выбежал из комнаты.

Мама вернулась в дом и перепеленывала Хоуп.

— Мам, это не я, не я! Я знаю, что запер ворота! Я точно знаю!

Она обернулась.

— Точно? — спросила она.

— Я знаю!

— Дэнни, дорогой, — мягко проговорила она, — никогда не забывай о том, что объективность превыше всего. Это длинное слово, но одна из причин, почему мы прилетели на Рустам, заключается в том, что люди на Земле стали его забывать и оттого сделались несчастными, нищими и нечестными. — Тереза положила малышку на кровать, присела на корточки, взяла Дэнни за плечи и посмотрела ему в глаза. — Объективность означает стремление всегда быть правдивым. И в первую очередь быть правдивым с самим собой. Это труднее всего — и нужнее всего.

— Но я запер ворота! Я всегда их запираю. Я знаю, что в диких лесах есть плохие звери. Я не забыл.

— Дорогой мой, ворота сами не могли отпереться. А ты там был последним передо мной. Я понимаю, как все вышло. Тебе не нравится школа, и ты так глубоко задумался о ней, что забыл про ворота. Я знаю, что ты не нарочно. Но не надо прятаться от правды.

Он сглотнул подступившие слезы. Отец твердит, что Дэнни уже большой и ему не подобает быть таким плаксой, как… как Этан.

— М-м-может быть. Прости меня.

— Вот и молодец. — Она взъерошила ему волосы. — Я на тебя не сержусь. Я просто хотела, чтобы ты признал свою ошибку. Мы хотим, чтобы люди на Рустаме никогда не лгали самим себе. Я очень рада, что ты понял.

— А… а папа узнает?

Она прикусила губу.

— Кто-нибудь наверняка проболтается, — сказала она больше самой себе, чем ему. И живо добавила: — Не бери в голову. Я ему объясню, что ты не виноват.

— Ты всегда… — Он не смог выговорить дальше, просто вырвался из ее рук и ушел к себе в комнату. Она всегда говорила, что он не виноват, а отец никогда ей не верил.

— Ну, парень, и попадет же тебе сегодня! — тут же завелся Ахаб.

Дэнни не обратил на него внимания. Ахаба это задело сильнее оплеухи.

— Вонючка, вонючка, вонючка, как же тебе попадет, экзоген ты паршивый! — затянул он нараспев.

Дэнни переоделся и пошел в гостиную. Ахаб его преследовать не стал.

— Мам, можно я пойду погуляю?

Глаза у нее затуманились.

— Опять? Мне не нравится, что ты так часто гуляешь один. Я думала… — Лицо ее озарилось ясной улыбкой. — Я думала после ужина, когда я поеду к миссис Свободе, забросить тебя к Гонзалесам. Ты мог бы поиграть с Педро.

— Да ну его, мам. Он маленький, мне с ним не интересно. Мне нравится гулять одному, честное слово. И ничего со мной не случится. Видишь, я надел браслет! — Дэнни поднял руку. На запястье блеснул металлический ободок с нашлепками. Отец объяснил ему, что это транзисторный радиопередатчик и что если он, Дэнни, заблудится или попадет в беду, то любой взрослый с помощью локаторной антенны сможет его найти.

Слова звучали для Дэнни слишком мудрено, но главное он понял: если он будет носить браслет, его разыщут без труда. И действительно, пару раз он заблудился, и оба раза его быстро нашли. А потом отец варил ему горячий шоколад и рассказывал истории о короле Артуре.

Сегодня Дэнни хотелось не столько гулять, сколько уйти из дома.

— Ну что ж… Ладно, — сказала мама. — Только не забудь: через час пора кормить и доить коров. А потом я буду печь печенье для свадьбы мисс Свободы. Хочешь помочь?

— Ну-у… — Дэнни не хотелось огорчать ее отказом, но все-таки стряпня — это девчоночья работа. — Нет, спасибо. Честно говоря, не хочу. Пока.

Он прошел мимо амбара, перемахнул через изгородь, которой был огорожен клеверный лужок, и устремился через нетронутую высокую траву и подлесок на восток, к своему излюбленному местечку на краю Расщелины — то есть на краю света.

Глава 3

В Верхней Америке не существовало официального правительства. Возникавшие время от времени политические проблемы решались во время телесовещаний. Возникали они нечасто, так что большинство традиционных функций государства можно было предать забвению — военную оборону, например, — или передать в руки добровольных объединений. Со временем официальная структура на планете, конечно, усложнится, но это произойдет естественным образом и в рамках конституционалистской философии.

Так, по крайней мере, надеялись основатели колонии.

Однако кто-то должен был следить за выполнением немногочисленных законов, вести теледебаты, улаживать споры, присматривать за деятельностью таких общественных служб, как медицина и образование, и собирать налоги, чтобы их финансировать. Всем этим занимался мэр, избираемый сроком на семь лет (четыре и одна десятая по земному летоисчислению), если только он не потеряет вотум доверия раньше. Терон Вулф пока не потерял.

Его офис был расположен на втором этаже библиотеки и выходил окнами на Быструю речку. Зеленые воды ее бурлили под деревянным мостом. Правда, сейчас, когда солнце зашло, а луны еще не появились, за окном было темно. Но плеск воды доносился через открытое окошко, и вместе с ним струилась прохлада, принесенная рекой с заснеженных горных вершин.

Джошуа Коффин запахнул кожаную куртку. Вулф, необъятный и уютный в своей шерстяной мантии, отороченной мехом попрыгунчика, скосил глаз в сторону окна.

— Можете закрыть его, если дует, — предложил он.

Коффин сморщил нос:

— Честно говоря, я лучше померзну, чем травиться вашим табачищем.

Вулф взглянул на тонкую дешевую сигару, зажатую между пухлых пальцев.

— Дайте срок, — сказал он. — Это всего лишь третий урожай табака. Грубоват он, конечно, но после стольких лет воздержания… Дайте срок, и он помягчает: лист станет мягче или почва изменится — в общем, фермеры что-нибудь придумают.

— Лучше бы они пшеницей занимались, больше толку было бы. — Коффин сжал губы. — Ну да ладно, я не о том. Полагаю, вы знаете, зачем я пришел.

— Ваш сын пропал, я знаю. Мне очень жаль.

— И никто не хочет помочь его найти.

— Ну, не может быть. Мне говорили…

— Да, да, да. Мои соседи обшарили ближайшие участки прошлой ночью и сегодня днем. И больше не хотят. — Коффин ударил костлявым кулаком по обтянутому черной брючиной колену. — Они отказываются продолжать поиски.

Вулф пригладил ладонью волосы, от которых уже мало что осталось, и водрузил на нос старомодные очки. Единственный оптик в Анкере не дорос еще до изготовления контактных линз. Мэр выпустил струю дыма и ответил:

— Если, как вы говорите, собаки потеряли след у Расщелины, а сигналов от браслета мальчика запеленговать не удалось…

Голос Коффина сделался таким же резким, как его черты. Он повернул голову к окну и уставился во тьму.

— Ничего удивительного, что собаки потеряли след, — сказал он. — Там так сыро, что запахи улетучиваются за пару часов. Но браслет не мог выйти из строя.

— Даже если — простите меня! — парнишка заблудился и попал кошаку в лапы? Зверь мог проглотить браслет целиком, а желудочные кислоты…

— Чушь! — Коффин рывком повернул седую голову. Флюоресцентный свет потолка бросил тени на его глаза и прочертил на лице глубокие морщины. — Последнего крупного хищника в этой районе застрелили лет пять назад. Если бы один из них бродил по лесам, собаки давно бы его учуяли и подняли такой лай, что Лазарь и тот бы проснулся. Передатчик просто не может сломаться. Его рабочие части забраны сталью с тефлоновым покрытием. Он аккумулирует солнечную энергию. В сущности, это простейшее устройство, превращающее беспорядочные излучения в радиоволны определенной частоты. Ночью передатчик работает на микробатарейках, которые целый день подзаряжаются энергией солнца. Переносной пеленгатор может засечь его на расстоянии десяти километров.