Коррекция - Геннадий Ищенко

— Как ты думаешь, заработает? — спросила Лида за ужином. — Столько трудились, столько всего угрохали, представляешь, что будет в случае неудачи?

— Не будет неудачи, малыш, — успокоил он ее. — Реакция будет, это уже проверено. Может быть ниже мощность, или откажет что-нибудь из оборудования, но это неприятность, а не провал. Я думаю, что завтра все будет хорошо. Конструкция должна работать, а сделано все на совесть.

— А накопители у вас все же получились здоровые, — сказала Лида. — Я вчера к вам заходила, так Олег показывал. Килограммов десять весит!

— Зато местная промышленность освоит без труда, — возразил Алексей. — Потом понемногу уменьшат размеры, главное, что все работает. В электромобили уже ставить можно. А если закрепить за спиной, можно использовать и для оружия.

В эту ночь во многих квартирах Центра спали плохо, а наутро в аппаратной собрались те, кому было поручено осуществить пуск. Аппаратную для безопасности устроили в небольшом отдельно стоявшем доме, и ее оборудование на время испытаний дублировало диспетчерский пункт реактора. Здесь же был Капица и все три его заместителя, в том числе и Алексей. Они не участвовали в пусковых работах, поэтому сели так, чтобы никому не мешать. В час дня начали. Первыми включились вентиляторы охлаждения реактора, и все услышали шум выбрасываемого наружу воздуха. Потом в реактор подали ионизированный дейтерий, и включили магнитную ловушку.

— Подали напряжение, — сказал Капица. — Сейчас включат излучатели…

— Пошла реакция! — сказал кто-то из испытателей. — Температура корпуса растет, фон излучения низкий. Можно было работать и внутри.

— Там сильный шум от вентиляторов, — возразил старший группы. — Лучше уж отсюда. Внимание, температура корпуса растет. Подключайте первую подстанцию! Уже пятьсот. Вторую подстанцию!

Через полчаса старший группы испытателей подошел к Капице.

— Пётр Леонидович, — реактор работает на треть мощности. Больше по этим двум ЛЭП не передашь. Температура корпуса шестьдесят процентов от максимально-допустимой.

— Получается, что полная мощность всего три тысячи мегаватт, — подсчитал Капица. — Мы рассчитывали на пять. Надо улучшать преобразователи. Какая температура выбрасываемого воздуха?

— Больше восьмидесяти градусов.

— Выбрасываем уйму тепла, — сказал Алексей. — Хватит чтобы отопить небольшой город. Надо станции строить рядом с городами, все равно никакой опасности нет.

— Дадим свои рекомендации, — кивнул Капица. — Ну что, товарищи, позвольте поздравить всех с успешным пуском первого в мире термоядерного реактора! Считайте, что мы с вами за полтора года построили четыре ДнепроГЭСа! Испытания будем продолжать. Реактор пусть работает, отключать только при возникновении аварийной ситуации или если отключатся потребители. Синхронизация прошла?

— Да, товарищ директор, — ответил один из испытателей. — Все выходные параметры по станциям в норме.

— Сейчас бы выпить! — сказал кто-то из инженеров.

— Все вечером! — повернулся к нему Капица. — Устроим в столовой торжественный ужин. Заслужили!

Никто об их успехе не напечатал в газетах и не сообщил по радио, но на третий день в Центр приехал сам Берия с большой свитой, в которой находился и Капустин. После их отъезда группу руководителей и главных специалистов Центра наградили орденами Трудового Красного Знамени и Сталинскими премиями, а все, кто работали на объекте, получили крупные премии. Алексей получил еще один орден и пятьдесят тысяч рублей.

— Даже мне расщедрились на две тысячи, — похвасталась жена. — Вношу в общую копилку!

— Деньги лишними не бывают, — сказал Алексей. — А у нас их больше ста тысяч. Лишь бы в чью-нибудь светлую голову не пришла мысль о денежной реформе. Что же это ты к Лаврентию не подошла? Заметила, что Капустин был какой-то дерганный? Точно ждал, когда мы побежим жаловаться.

— А что к нему подходить, — со скрытой обидой ответила жена. — Он с тобой за руку здоровался, мог бы и сам пригласить. Значит, так надо!

— Зря на него обижаешься, — заступился за Берию Алексей. — Видела, какой он за собой хвост приволок? Не хватало еще, чтобы глава партии и государства с нами где-нибудь закрылся и точил лясы. Тебе мало тех сплетен, что уже есть?

Прошло девять дней, и мир рухнул. Все началось с сообщения о смерти Сталина. После отдыха и лечения его самочувствие улучшилось и вот такое… Многие просто отказывались верить услышанному. Во вторник девятого декабря он, как обычно, поздно лег, а утром его мертвым обнаружила приехавшая на дачу дочь. Диагноз консилиума медиков был единодушным – вождь умер от острой сердечной недостаточности. По всей стране был объявлен день траура, повсюду были вывешены скорбные флаги.

— Как же так? — растерянно говорила Лида. — То прожил до пятьдесят третьего, а сейчас умер на три года раньше?

— У меня только одно объяснение, — сказал ей Алексей. — Мы очень сильно изменили будущее, судьбы многих людей, в том числе и его. А в его возрасте толчком к ухудшению состояния может стать что угодно. Люди иной раз и от радости умирают. А он сделал все, что хотел. Лишь бы его смерть опять не использовали для расправ и сведения счетов. Надеюсь, Василий на этот раз не станет валять дурака.

— Светлану жалко! — вздохнула Лида. — Неужели она опять уедет из Союза? И как это еще скажется на положении Берии. Власть ему Сталин передал, но постоянно поддерживал.

Три дня москвичи и многочисленные делегации прощались со Сталиным, после чего его гроб доставили к Мавзолею Ленина и после траурного митинга занесли внутрь. Никаких гонений, арестов или отставок высокопоставленных лиц не последовало. Даже его лечащих врачей никто не тронул, что уже само по себе вызвало удивление.

После похорон Сталина работа в Центре вошла в привычную колею. Реактор, к которому спешно тянули еще две ЛЭП, работал без сбоев, а небольшая смешанная группа ученых и инженеров разбиралась в результатах испытаний и готовила свои рекомендации по увеличению выработки энергии и удешевлению конструкции. Одновременно в правительство был послан отчет о результатах работ по накопителям с предложениями по развертыванию их производства и областях применения. Вскоре из Москвы затребовали специалиста по накопителям с образцом, и Капица отправил Михаила с парой готовых изделий и хорошей охраной. Через неделю Гольдберг вернулся обратно.

— Готовьте карманы для премии, — сказал он, появившись в лаборатории. — Мы своими изделиями всех поразили. Правда, до гражданских электромобилей дело дойдет не скоро, но военную технику хотят перевести на электричество. Не всю и не сразу, но многое. В ближайшее время определят завод, а нашей задачей будет помочь запустить производство. В дальнейшем таких заводов будет еще два или три.

На этот раз Сталинских премий почему-то не было, но всем дали по пять окладов. За десять дней до Нового Года лабораторию перебросили куда-то на Северный Кавказ. Алексей, как заместитель Капицы, остался в Центре. Пётр Леонидович простыл и Новый Год провел в кровати, а Самохины отпраздновали его только вдвоем. Был большой стол, уставленный деликатесами, была нарядная елка, не было только одного – праздничного настроения.

— Сидим, как на похоронах, — в сердцах сказала Лида. — Праздник, а на сердце тревога, все время ждешь беды. Разве так можно жить? Слушай, Леш, давай все бросим и уедем куда-нибудь далеко-далеко? Денег много…

— А ребеночка ты уже не хочешь? — спросил Алексей. — Я бы сам с удовольствием все бросил, но пока Берия у власти, и нам ничего не угрожает, надо держаться. Ну сбегу я сейчас и что? Забыла уже, что я не только зам у Капицы? Из моего министерства не убегают. Из него даже уволиться трудно. Искать нас будут однозначно. Тот же Берия с них шкуру спустит, если не найдут. А я тех изготовителей фальшивых паспортов сдал, а других не знаю. И зимой подаваться в бега трудно.

— А если попросить Берию? — жалобно посмотрела на мужа Лида. — Пользы от нас уже особой нет, неужели не поможет?

— Может быть, и поможет, — задумался Алексей. — Совсем без присмотра вряд ли оставит, но уволить из органов может. Его присмотр я бы пережил, это не то что сейчас, когда о нас знает уйма народа. Только как ты думаешь с ним связаться? Он сам здесь может вообще больше не появиться, а нам к нему ходу не будет, даже если приедем в Москву. Разве что попытаться через Светлану… Она с ним в последнее время перед нашим отъездом вроде больше не собачилась.

— А если через Капустина? — предложила Лида. — Скажешь ему, что ответишь на вопросы после того, как он нам поможет связаться с Лаврентием. Ведь необязательно потом говорить все. Если уйдем в тень, это будет не так страшно.

— Можно попробовать. Только вначале поговорю с Капицей. Давай завтра к ним сходим вдвоем. Ты развлечешь Анну Алексеевну, а я с ним объяснюсь.