Лицеист - Василий Горъ

предложил Ярославу миллион золотых рублей за схему плетения, обнуляющего усталость. Причем не для распространения, а в личное пользование своему целителю и под любые клятвы. Что скажете?

Я посмотрел на ситуацию под разными углами, заметил самую крупную нестыковку и задал встречный вопрос:

— Мне почему-то кажется, что Халиф о деньгах даже не заикался, а этот миллион — вознаграждение, которое ваш сын готов заплатить моей Слуге за возможность еще немного упрочить взаимоотношения с этим конкретным Аль Саудом. Я прав?

— Да.

— Что ж, миллион Вале не помешает. Но привлекать к ней внимание я не собираюсь, поэтому соглашусь на единственный вариант передачи плетения — клятву Даром личного целителя Халифа Валентине Алексеевне…

Глава 12

Часть 1

31 марта 850 г. от ОВД.

…Второй сеанс унижения Юрия Никифоровича Бестужева закончился в половине первого ночи. А уже минут через двадцать после того, как «дед», выдоенный по полной программе, покинул кабинет Валентины Алексеевны и был препровожден к парадному выходу Флигеля Мятущихся Душ парой особо крупных Конвойных, зашевелились и мы. В смысле, собрались в большом подземном гараже толпой аж из двадцати четырех человек, разобрались по четырем «Хозяевам Леса» и рванули в аэропорт. Да, в принципе, можно было взять еще пару разъездных машин, но перспектива ползти в режиме больной черепахи не привлекала от слова «совсем», поэтому решили ехать именно так. И не разочаровались — да, по дороге практически не разговаривали, зато в три «нормальных» водителя и одного Кнута долетели до рампы «Байкала» всего за тридцать две минуты.

Пока экипаж самолета и наши пестуны найтовали внедорожники, Дауд изображал перегретый чайник — ворчал, что надо было брать не один, а два борта, убеждал меня, что на комфорте экономить нельзя, и так далее. Но как только техника была закреплена, рампа поднята, а транспортник, взревев движками, тронулся с места, пожелал мне добрых снов, «построил» Мавию, Лиджуан и Мин Сим, загнал эту троицу в свою машину и поляризовал стекла.

Я, оглядев оставшуюся толпу, уставился, было, на матушку, но опоздал — она деловито «отжала» себе Варю, Аямэ, Ику и «волшебницу», отправила их к «Потапычу», на котором приехала Зыбина, посмотрела на меня и серией жестов потребовала не тупить. Пришлось напоминать себе, что все десять мужчин-телохранителей ни разу не дети, и «уединяться» с Яной, Валей, Наоки и Эиру.

Сидения опускали всей толпой. А потом Зыбина потребовала, чтобы на правое переднее забиралась Незаменимая, первой запрыгнула на разложенное заднее, поторопила замешкавшихся «одноклассниц» и, эротично виляя попой, пошлепала в багажный отсек за сменным шмотьем.

Прикосновение целительницы, «уронившее» гормональный фон ниже уровня плинтуса, оказалось очень кстати — я совершенно спокойно улегся на свое место, затемнил стекла, вырубил свет, закрыл глаза и отключился. Хотя, помнится, младшая сестренка выдала соленую шуточку, а Наоки и Эиру что-то добавили.

Проснулся, как обычно, в четыре утра от прикосновения Валентины, автоматически поднял правую руку и растопырил пальцы. А вот глаза открыл только после того, как уговорил алхимию и почувствовал «лишний» толчок в плечо. Увидев перед собой экран ее комма с каким-то текстом, перевел взгляд на лицо личной помощницы, освещенное этим источником света, и внезапно поймал себя на мысли, что сто лет не общался с Валей тет-а-тет. Поэтому вывесил аналогичную программу на своем коммуникаторе и набрал фразу, которая рвалась из души:

«Я, оказывается, страшно соскучился…»

Девушка грустно улыбнулась, выпятила нижнюю губу и… пододвинула свой комм так, чтобы я все-таки обратил внимание на ее сообщение.

Понимая, что просто так эту тему безмолвной беседы она бы не сменила, я пошел навстречу и, прочитав вопрос, быстренько напечатал ответ:

«Сегодня днем государь попросил выкупить у тебя три персональные схемы плетения обновления для личных целителей глав Арабского Халифата, Японии и Империи Солнца. Я счел необходимым дать положительный ответ, не спрашивая твоего мнения. Передавать схемы будет Валентина Алексеевна под клятвы Даром. А тебе перечислили по миллиону за каждую…»

Тут Незаменимая нахмурилась и уперлась рогом:

«Спрашивать моего мнения нет никакой необходимости: я — ваша, поэтому в любой ситуации соглашусь с вашим! Далее, это плетение не мое, а наше. Причем вашей заслуги в его создании в разы больше, чем моей, ведь я смогла продавить первостихии только потому, что вы заставили меня поверить в свои силы, потом усилили слепком, показали свой Путь и до сих пор ведете по нему за руку. Так что я оставлю себе сто тысяч, а остальное пришлю вам. И не спорьте: я живу на всем готовом…»

Дальше я читать не стал и выкатил упрямице ультиматум:

«Оставляешь полтора, и это не обсуждается, ибо ты — моя, а значит, моя воля — закон!»

Оспаривать этот аргумент целительнице и в голову не пришло. Но свое веское слово она все-таки сказала:

«Мой господин, я вас обожаю! Во всех смыслах этого понятия…»

Я растрепал ей волосы и, увидев, как она отреагировала на эту ласку, почувствовал себя свиньей. Вот и набрал то, чего требовало сердце:

'Знаешь, мне очень нравится твоя новая внешность, но иногда хочется увидеть ту, прежнюю стервозину с буйной прической, задранным носиком и наглым взглядом. Или сонное растрепанное чудо, когда-то вламывавшееся ко мне в спальню на автопилоте…'

Ответ на это признание обескуражил:

«Я с удовольствием стану для вас какой угодно. Но, откровенно говоря, возвращаться в тот образ мне не хочется — с ним связано слишком много боли и горя. Может, придумаете новый?»

«А в этом комфортно?» — оклемавшись не столько от прочитанных строк, сколько от выражения лица, с которым Валентина набирала тот ответ, спросил я.

«Не то слово!!!»

«Тогда новый нам не понадобится…»

…Спать хотелось, как из пушки, но отключаться снова мне не позволила совесть, и мы заболтались. Что интересно, общаться в таком формате ничуть не напрягало — пока девушка набирала текст, я любовался ее сосредоточенным лицом или впечатывал в память какой-нибудь новый образ вроде закушенной губы или лукавого прищура, а когда очередь печатать переходила ко мне, на губах Вали появлялась счастливая улыбка, а взгляд слегка затуманивался.

Забавно, но эту идиллию не испортило даже пробуждение Яны — невесть с чего открыв глаза и заметив свет экрана комма, она бесшумно перебралась к нам, легла за Незаменимой, обняла ее за талию, пристроила голову на плечо и не только помогла нам вернуться в прежнее эмоциональное состояние, но и добавила новые приятные нотки. В общем, начало снижения обломало всех троих. Но ненадолго — когда