Последняя амазонка - Александр Майборода

Жировит показал мальчишке веревку:

— Мы тебя привяжем за пояс, если что — вытащим.

Первуша почесал ногу ногой.

Ярослава показала ему серебряную монету:

— Когда вернешься — будет твоя.

— Ладно, — неохотно согласился Первуша.

Жировит обвязал его веревкой за пояс, и мальчишка полез в отверстие колодца. Сторож осторожно отпускал веревку. Когда она почти закончилась, она ослабела.

— Добрался до дна, — сообщил Жировит.

Мальчишка долго не подавал знаков.

— Да жив ли он там? — стала беспокоиться Красимира.

— Эх, надо было послать кого-нибудь из молодых амазонок! Это было бы надежнее, — заметила Ярослава.

Жировит осторожно натянул веревку.

— Жив, — сказал он.

— А почему не подает знаков, чтобы его подняли? — спросила Красимира.

— Не знаю. Тащить его?

— Погоди. Если не подает знака, значит, занят.

Пришлось ждать еще. Наконец из колодца послышался какой-то гул, и веревка задергалась.

— Это он знак подает, чтобы его вытаскивали, — сказал Жировит.

Красимира приказала:

— Вытаскивай мальчишку.

Жировит стал тянуть веревку. Веревка шла тяжело, и ему на помощь поспешил Ярослава.

Вскоре в дыре показалась белые волосы Первуши, а затем испачканное в грязи лицо и плечи. Его тут же подхватили, вытащили из колодца и поставили на землю.

Мальчишка трясся, словно его била лихорадка.

— Что с тобой? — спросила Красимира.

— З-з-замерз, — синими губами выдавил Первуша. — Там холодно. И звезды на небе видны.

— Вода есть? — перебила его Ярослава.

— Нет, — сказал Первуша, — песок на дне мокрый, но воды нет. Я немного покопал, но до воды все равно не докопался.

Женщины, стоявшие в сторонке, взвыли.

— Тихо! — прикрикнула на них Красимира. — Раз песок мокрый, значит, вода есть, только она ушла вглубь. Углубим колодец, и вода снова появится.

Ярослава еще спросила мальчишку:

— Первуша, правда, на дне песок мокрый?

Первуша кивнул головой.

— Аг-г-га.

— В общем, так. Сейчас все расходитесь, а мы займемся колодцем, — сказала Красимира.

Женщины робко вышли из башни.

Ярослава дала монетку Первуше и спросила:

— Первуша, ты сможешь покопать с часок в колодце?

— Смогу, — сказал Первуша и спрятал монетку за щеку, — только надо что-то накинуть, а то там шибко холодно.

— Надо дать ему рубаху, — сказала Красимира.

Жировит вышел за дверь и через минуту вернулся с грубой полотняной рубахой в руке. Он сунул рубаху мальчишке:

— Надень.

Первуша надел рубаху и полез в колодец.

Когда он опустился, Ярослава проговорила вполголоса Красимире:

— Даже если мы докопаемся до воды, ее все равно не хватит.

— Жара скоро спадет. Пойдут дожди, и колодец снова наполнится. Нам бы только дождаться дождей, — сказала Красимира.

— Думаю, что мы не дождемся воды, — сказала Ярослава. — Вода в этом колодце раньше никогда не пропадала, даже в самое жаркое лето. Не зря она пропала на этот раз. Мне кажется, тут какая-то проделка хазар.

— Выставь у колодца охрану из дружинниц, — приказала Красимира.

Глава 64

Через неделю в Белой Веже случилось то, что и должно было случиться — от жажды начали умирать самые слабые — сначала дети, потом женщины.

В башне у ворот, которая уже стала постоянным местом пребывания, Красимира собрала совещание.

— Сколько у нас осталось воды? — начала она с самого важного вопроса.

— Немного, не больше, чем на пару дней, — сказала Ярослава.

— А у слобожан? — обратилась Красимира к Бориславу.

— А у слобожан хорошей воды вовсе нет. Пытаются пить соленую воду, но те, кто ее пьет, болеют и умирают. В городе почти все дети умерли. Мертвых хороним прямо в городе. Если осада продлится еще неделю, то мы все умрем, — сказал Борислав.

— Осада продлится и неделю, и больше. Что-то не видно, чтобы к нам на помощь кто-то шел, — сказала Ярослава.

— Тогда мы умрем от жажды, — сказал Борислав.

— Умереть, как собака от жажды? Ну уж нет! Эта смерть не для воина. Воин должен умирать от меча в сражении, — задумчиво проговорила Красимира.

— Ты хочешь, чтобы мы вышли из города? — спросила Ярослава.

— Да, — сказала Красимира. — Пока от жажды воины не ослабли, надо самим напасть на хазар.

— А как же наши женщины?

— Кто может, пойдет с нами.

— А остальные?

— Кто?

— Кто не может ходить.

— Они умрут.

Борислав горестно всхлипнул.

— Скорее всего, мы все погибнем, — сказала Ярослава. — Войско у хазар по-прежнему сильное.

— Наверно. Но хазары не ждут нашего нападения, и это дает нам надежду на спасение, — сказала Красимира.

— Когда выходим? — спросила Ярослава.

— Ждать дальше нет смысла. Выйдем завтра, перед рассветом, — ответила Красимира.

Борислав поднялся:

— Я пойду, скажу жителям, чтобы готовились к выходу.

— Нет. Горожан разрешаю предупредить о вылазке только перед самым выходом, — сказала Ярослава.

— Но почему? — удивленно спросил Борислав.

— Потому что в городе есть хазарские лазутчики, — сказала Ярослава.

— Откуда ты знаешь это?

— Но ведь не зря пропала вода в колодце? Кто-то же посоветовал хазарам, как отвести воду от колодца?

— Посоветовал. Но если в городе есть хазарские лазутчики, то они уже сообщили им, в каком бедственном положении мы находимся. А значит, несложно предугадать, что мы попытаемся сделать вылазку.

— Да, — коротко ответила Ярослава.

— Значит, мы сами лезем в ловушку? — спросил Борислав.

Он сел на лавку с обреченным выражением на лице.

— Мы все умрем, — пробормотал он.

— Да, многие погибнут, — сказала Ярослава.

— Но кому-то удастся уйти, — добавила Красимира.

Борислав заплакал.

— Вытри слезы, мужчина! — сказала Ярослава с презрением и обратилась к Красимире: — Говорила я, что надо уйти в степь; не послушались — детей пожалели; теперь вот погибнем все.

Глава 65

После прекращения хазарами штурмов Величка реже стала появляться в башне, и постепенно все привыкли, что Дубыня в башне старший. Теперь он сам своих часов в дозоре не нес, но ложился сразу после заката, когда все дневные дела были завершены, затем вставал ночью несколько раз для проверки, как сторожа несут службу. А перед рассветом, самым опасным временем, сам заступал на дежурство.

В эту ночь службу от заката до полуночи нес Полыня, и Дубыня посидел с ним некоторое время.

Разговор был невеселый — у Полыни недавно умерла дочка. Радмила не усмотрела, как Цветана, не вытерпев жажды, напилась гнилой воды. Теперь на подходе была и сама Радмила, слегшая от горя.