Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания - Павел Ефремов

По дороге в солнечный Вьетнам Валю, как и положено, дрессировали по полной катушке на предмет знания специальности и устройства корабля. Юношей Валя был совсем не тупым, поэтому уже через месяц неторопливого перехода умудрился сдать зачеты на самостоятельное управление и заступить на вахту ГЭУ, совершенно не дублируясь старшими товарищами. Благополучно прибыли в Камрань. Пришвартовались. И потекло боевое дежурство. Текло оно достаточно однообразно, без всплесков и неожиданностей.

За все это время Валя даже несколько раз написал письма жене в Севастополь, догадавшись, что она одна надолго в Рыбачьем не задержалась. Время бежало день за днем, день сменял ночь, и вскоре подошло время идти обратно на Камчатку. Экипаж воодушевился. Всем чудились отпускные билеты, горы инвалютных бонов и свидания с близкими.

За два дня до отхода корабля Валя загремел в базовый госпиталь по банальному аппендициту. Правда, гнойному, с осложнениями, но от этого не легче. Хирург, взрезавший живот лейтенанту, категорически отказался выдать молодого офицера на корабль. Вале и правда было хреновато, но и он самоотверженно стремился на борт родного крейсера. Однако совместное желание Вали и его командира натолкнулось на стальное упрямство доктора, и командир, всплеснув руками, быстренько соорудил своему «раненому» офицеру продаттестат и приказом по кораблю откомандировал его в госпиталь. Через день крейсер ушел домой. Без лейтенанта Валентина Поспелкина.

В тропическом климате швы зарастали плохо. Вся больничная «радость» затянулась без малого на месяц. Наконец все срослось, и Валю, снабдив необходимыми документами, выпроводили за ворота военной лечебницы. Командир базы, контр-адмирал со следами тропической лихорадки на лице принял Валю очень радушно. Усадил, поговорил о здоровье, а потом сообщил, что его судьбу уже решили. На смену Валиному через недельку притащится другой корабль из его же дивизии, и Вале предстоит отдежурить с ними еще месяцев семь и только тогда вместе с кораблем вернуться на Родину. Прикинув в уме, что его первая автономка затянется уже до восемнадцати месяцев, Валя прослезился, но за неимением другого выхода был вынужден согласиться и ответить молодцеватым «Есть!».

Так и случилось. Пришел другой «стратегический забор», и опытный тропический офицер Поспелкин, доложившись уже осведомленному о его похождениях командиру, заступил на боевую вахту. Экипаж его принял нормально, все знали об оставленном в далеком порту лейтенанте, да и на этом корабле оказались знакомые офицеры. Ни шатко ни валко, но следующие семь месяцев Валя как-то пережил. Да вдобавок ко всему в один из дней на него свалилась целая пачка писем от супруги. Из первого он узнал, что Мариша беременна, из следующих понемногу ознакомился с ходом беременности, а из последнего выяснилось, что он уже и счастливый отец мальчика, названного ввиду временного отсутствия отца и без его согласия Сережей. Естественно, Валя только ножками не стукал в ожидании отхода в родную базу.

И наконец, этот день настал! Корабль под звуки оркестра оторвался от берегов социалистического Вьетнама и направился к своим берегам. Валя вздохнул с облегчением. И все сломалось в один миг. Точнее сломалось не все, а только сдохли от безмерной старости испарители корабля. Оба. Без всякой надежды на восстановление своими силами. А без питательной воды, как известно, атомные подводные лодки в море находиться не могут. Пришлось в аварийном порядке возвращаться в Камрань. Когда Валя снова оказался на знакомом пирсе, он чуть не зарыдал от тоски. В Камрани запчастей для испарителя не оказалось. После длительных переговоров со штабом флота по поводу корабля командованием было принято соломоново решение. Кораблю продолжать дежурство у пирса, а ему на помощь вскорости, месяца через два, придет плавучий ремонтный завод — ПРЗ, все починит, и вот тогда домой!

После такого известия офицер Поспелкин выпросил у товарища поллитра шила и накачался до свинячьих соплей, невзирая на неподходящий для пьянок климат. Все стало известно командиру корабля, но тот отнесся к Валиному горю сочувственно, и никаких репрессивных мер не принял, а даже, наоборот, пообещал что-нибудь придумать. И вскорости придумал!

Попытка переброски Вали на родину посредством авиации не удалась. Что-то с особистами не завязалось, и рассчитывать пришлось только на своих флотских. В Камрань заглянул по дороге домой корабль Краснознаменного Черноморского флота, БПК с совершенно незапоминающимся названием.

Положив в карман флягу с шилом командир подводной лодки отправился с визитом к своему надводному собрату. За чашкой «чая» была достигнута договоренность, что лейтенант Поспелкин будет откомандирован со всеми надлежащими документами на БПК в распоряжение его командира, тот менее чем через месяц отшвартуется в Севастополе, где Вале выдадут отпускной билет на десять дней и предписание на возвращение в часть. По прибытии в Севастополь Вале предлагалось немного понежиться в кругу семьи, затем на свои деньги возвернуться в Рыбачий, получить все причитающиеся довольствие и уже на законных основаниях убыть в очередной отпуск. Или в два очередных… если отпустят.

На БПК Валю приняли как родного. Выделили каюту, вестового. Приодели поизносившегося офицера в тропическую форму и даже оформили не как «пассажира», а как полноценного члена экипажа на вакантную должность какого-то ракетного офицера. Поход в надводном положении Вале не был в диковинку, после первого курса он уже выгуливался на учебном «Перекопе» в Болгарию, но Индийский океан пересекать ему еще не приходилось. В море Вале особенно не докучали, и он целыми днями слонялся по кораблю, познавая службу и быт надводников. Через неделю его попытался захомутать замполит, и тогда Валя сам напросился стоять дублером на вахте в родной БЧ-5 на ПЭЖе. Ему разрешили, и политрук отстал.

По дороге в Севастополь предстоял заход в еще одну из немногих заморских баз Советского Союза — Аден. Пополнить запас топлива и провизии. В Адене стояли недолго. «Миролюбивые» йеменцы в очередной раз выясняли отношения друг с другом, поэтому над городом местами вздымался дым и периодически слышалась стрельба. Аврально загрузившись, БПК поднял якоря и вышел в море. И вот когда Валя рассматривал с кормы тающие в морской дали берега Йемена и предвкушал скорую встречу с семьей, случилось непоправимое. В Главном штабе ВМФ кто-то из стратегов, стоя над картой с циркулем и линейкой, поразмыслил немного и, ткнув отточенным карандашом в точку, обозначавшую местонахождение Валиного БПК, твердо отчертил новый маршрут боевого корабля. Через час в адрес командира БПК ушло радио, гласящее, что БПК необходимо изменить курс и следовать вокруг Африканского континента для встречи с группой наших кораблей в назначенной точке. Координаты точки прилагались. Новость эту лейтенант Поспелкин узнал на обеде в кают-компании и чуть не подавился. В панике Валя бросился к командиру корабля, и тот остудил его в один момент. Мол, так, товарищ лейтенант, пока мы домой тащились, ты был пассажир, и не более того. Но теперь, когда корабль нежданно приступил к выполнению неясной пока до конца боевой задачи, лейтенант В. Поспелкин становится полноправным членом экипажа со всеми полагающимися обязанностями. А посему ему выдаются зачетные листы на самостоятельное управление и допуск несения вахты на ПЭЖ, а принимая во внимание месячную стажировку, время на сдачу ему дается две недели. Когда на глаза у Вали навернулись слезы, командир несколько сменил тон и сочувственно добавил, что ничего другого ему не остается, заходов больше не планируется, а бездельников, да еще в таком мелком звании, он на борту не потерпит. И еще утешил тем, что он приказал переделать приказы по кораблю, и теперь после окончания похода государство сполна заплатит Вале бонами Внешторгбанка за каждые сутки, проведенные в море.

В этот вечер Валя во второй раз надрался в своей каюте до бесчувствия. Офицеры БПК, и до того относившиеся с большим сочувствием к бедному лейтенанту, прониклись к нему еще большим состраданием и утешали, как могли. Связисты умудрились организовать весточку жене, механик разом подписал все зачетные листы, а начальник вещевой службы, заприметив штопаные-перештопаные носки Вали, полностью обновил его гардероб. Кают-компания, принимая во внимание бедственное положение офицера Поспелкина и полное отсутствие в его карманах денег, сбросилась и снабдила его сигаретами, обязав каждого отдать Вале по три пачки из своих личных запасов.

Потекли боевые будни. В стремлении занять время и перебить дурные мысли Валя яростно и настойчиво изучал устройство надводного корабля, пролез его с носа до кормы и совался во все дырки, какие можно было только найти. Скоро его знание корабля сравнялось со знанием профессиональных надводников, а в некоторых случаях даже превосходило их. Вахту Валя нес самостоятельно, а механик даже ставил его в пример некоторым своим нерадивым подчиненным. Короче говоря, он стал совсем своим на борту БПК, и понемногу стал понимать, что служба на надводном корабле тоже не мед, несмотря на постоянное наличие солнца и свежего воздуха. В свободное от вахт время он наловчился вырезать из деревяшек, которые он разыскивал по всему кораблю, шахматные фигурки и тратил на каждую максимум времени, не торопясь и не халтуря. Долго ли, коротко ли, но Индийский океан остался за кормой, его сменила Атлантика со своим неудержным и суровым характером, а корабль все резал и резал волны приближаясь к своей точке якоря.