Ведьмин век - Марина Дяченко

Он поймал ее взгляд. Виновато пожал плечами, вытащил откуда-то другой стакан, плеснул воды и ей тоже:

— Ивга… Я думаю, мы лучше поймем друг друга, если я объясню. Что мы, собственно, ищем.

Она почему-то испугалась. Подошла и села на подлокотник высокого кресла.

— Ведьмы… разные. Но мы ищем в них общее, Ивга. Нам нужен… общий мотив. Я бы назвал это… схверценностью.

Ивга молчала.

— Если не поймешь сейчас — поймешь потом… Сейчас приведут другую ведьму, и ты попытаешься отыскать в ее побуждениях нечто… вызывающее особый трепет. Желание жертвовать собой. Желание идти следом… Еще пес знает какие желания, я понятия не имею, но они должны быть, Ивга! Чувство… если хочешь, чувство преданной дочери…

— Я устала, — сказала Ивга шепотом.

— Что?

— Я… не могу. Сегодня. Я просто не могу. Я устала.

Она смотрела, как удивление и досада на его лице сменяются обыкновенным огорчением. Потом он со вздохом положил ей руку на плечо:

— Извини… Конечно, отдыхай. Завтра.

Открылась потайная дверь; стоявший за ней парень, один из тех мордоворотов, которые сопровождали Ивгу внутри Дворца, приглашающе отступил в темный коридор.

Ей вдруг сделалось тоскливо. Пусто и одиноко.

— Можно, я…

Он уже думал о другом. Ее вопрос выдернул его из пучины размышлений государственной важности, и потому его бровь поднялась несколько раздраженно:

— Что?

— Можно, я погуляю? — спросила она безнадежно. — Без охраны?..

Некоторое время он смотрел ей в глаза. Потом отошел к стене, и удивленная Ивга услышала щелчок выключателя. И факел сразу же сделался ненужным и нелепым — Ивга и не знала, что в этой комнате возможен такой яркий свет.

Клавдий вернулся. Встал перед Ивгой, она не выдержала пристального взгляда и потупилась.

— Я тебе доверяю, — сказал он медленно. — Ты можешь гулять, пожалуйста, сколько угодно… Иди…

Уже в коридоре, в обществе охранника, пахнущего свежевыделанной кожей, ее догнал окрик:

— Ивга…

Она вздрогнула и остановилась.

— Я пройдусь с тобой два квартала, ты не возражаешь?

Склонялось солнце.

По улицам ходил горячий ветер, смерчиками закручивал пыль, тополиный пух и конфетные обертки. Ивга подумала, что в подвалах Инквизиции все времена года одинаково прохладны и сыры. А вот стайка спортивного вида девчонок, безуспешно ловящих машину на перекрестке, щеголяет бронзовым загаром, таким, который зарабатывается исключительно долгими и нудными часами валяния на пляже…

И дождливое лето все-таки остается летом.

Она вздохнула. Ветер поигрывал короткими, легкими подолами веселых летних женщин — и тупо тыкался в непроницаемую ткань Ивгиных джинсов. И отлетал, посрамленный.

…Ветер. Земля, несущаяся далеко внизу…

В теплый вечер вмешалась одинокая ледяная струйка. Струйка того ночного ветра; Ивга вздрогнула, и струйка исчезла.

— Хочешь мороженого?

Ивга мотнула головой; у нее было впечатление, что Клавдий безостановочно делит в уме многозначные числа. Говорит с ней, думает о ней — и о другом думает тоже. И о третьем…

— Вообще, чего-нибудь интересного хочешь? На пляж? Обновку?

Ивга обреченно вздохнула.

Неудобно отвлекать занятого человека. Кажется, что лицо Клавдия песочные часы, и время, убиваемое на молодую ведьму, совершенно зримо истекает…

Здесь, вне подвала, она ему не интересна. Сейчас он задаст вопрос, ради которого прервал свои важные инквизиторские занятия… Сейчас задаст вопрос, получит ответ и уйдет. В одиночестве Ивга сможет привести в порядок мысли и чувства, побродить по городу, как свободный человек… Сожрать, в конце концов, сколько угодно мороженного. У нее, по счастью, полный карман мелочи.

— Ивга, что тебя гнетет?

Хороший вопрос.

Мимо промчался парнишка на роликах. Выскочил на проезжую часть, вильнул задом перед возмущенно взвизгнувшей машиной, влетел обратно на тротуар и с гиканьем скрылся за углом.

— Тебе очень в тягость то, что ты делаешь? Что я заставляю тебе делать? Принуждаю, по своему обыкновению?

Она кисло улыбнулась.

Он вдруг схватил ее за плечи и резко притянул к себе; она успела испугаться. Она почувствовала на шее его жесткую руку — он, если захочет, запросто может пережать ей сонную артерию…

По месту, где она только что стояла, прокатил другой роликовый парнишка — Ивга успела ощутить проносящийся мимо вихрь и разглядеть огненно-красную кепку со сдвинутым на затылок козырьком. Пацану было всего-то лет тринадцать; в следующую секунду он налетел на железную урну и шлепнулся, проехавшись по асфальту видавшими виды наколенниками.

Клавдий выпустил ее. Она старалась смотреть мимо его глаз.

— Ивга… Скажи, что тебя беспокоит. Это важно.

Его лицо больше не было песочными часами. Ей кажется — или это настоящая, всамделишняя тревога? Его действительно так заботит то, что происходит у нее на душе? Или «это важно» для дела Инквизиции?

— Клавдий, вы любите собак?

— Да, — ответил он сразу и без удивления.

— А кошек?

— И кошек… А что?

— А морских свинок?

— А вот свинок не люблю… И хомяков не люблю тоже. И совершенно равнодушен к рыбкам и попугаям. Что еще?

— Я для вас кошка — или все-таки хомяк? Или подопытный кролик?

В глубине души она надеялась, что он растеряется. Хотя бы на секунду смутится; напрасно надеялась.

— Ты — человек. Разве я чем-то тебя оскорбил? Обошелся, как с кошкой?..

Ну вот, теперь ей придется оправдываться. Несправедливо обидела доброго инквизитора…

Она нервно закусила губу:

— Мне… грустно. Я не вижу себя… здесь. Нигде. Мне кажется… если я подойду к зеркалу, там отразятся… комната, мои вещи… а меня не будет. Ведьма, которая работает против ведьм. Невеста без жениха… Как будто я ваша вещь — притом дешевая и уже бывшая в употреблении…

— Ты — мой сотрудник, — мягко сказал Клавдий. — Мой союзник. Мой, если хочешь, друг.

— А вот нетушки. Сотрудникам говорят правду. С друзьями… с ними вообще… тяжело. У меня никогда не было друзей… и у вас тоже.

— Откуда ты знаешь?

Ивга опомнилась.

Вечерело. Где-то далеко, наверное, в открытом ресторанчике за углом, пронзительно звенело банджо. По светло-серому, вылизанному ветром асфальту прошли красные лаковые туфли на невозможно высоких каблуках. Владелицы туфель Ивга не видела — так низко опустила повинную голову.

— Ты что же, Ивга? Ведьминские штучки? Тайное выковыриваешь на свет, делаешь явным?

— Это не тайное, — Ивга подняла голову. — Человек, который хоть чуть-чуть с вами пообщается… сразу поймет, что у вас не бывает друзей.