Мария-Антуанетта - Эвелин Левер

Людовик XVI не хотел объявлять о своем решении, ие посоветовавшись с Марией-Антуанеттой. Он мог предположить себе ее реакцию. Это был взрыв гнева и негодования. Она выступала против «ужасного демарша». Последовала долгая сцена объяснений с мужем. Она добилась в конце концов, чтобы послание отправилось на несколько дней позже, стараясь выиграть время для Иосифа. После этого вызвала к себе Вержена и обошлась с ним весьма грубо. Она бросила ему обвинения в том, что он покушался на интересы французской монархии, стараясь разрушить франко-австрийский альянс. Разозленный бесконечными обвинениями женщины, которая ничего не знала об истинных намерениях Иосифа, Вержен, не колеблясь, рассказал все о реальных планах Вены. Она, по его словам, была просто поражена. Министр осмелился даже сказать королеве, «что та не могла себе и представить, с каким презрением Кауниц говорит о Франции». Она не переставала повторять, что посылать подобное письмо «было просто ужасно», не дождавшись ответа брата на письмо короля. Вержен заявил, что долгое молчание императора лишь подтверждает его слова. Мария-Антуанетта гневно и надменно заявила министру, что ее мужу не хватает силы воли и характера, чтобы противостоять ненужным советам министров.

Мария-Антуанетта была единственной поддержкой Иосифа в Версале. Он написал ей два письма по этому поводу. В первом, которое она должна была показать королю, он говорил об урегулировании этого конфликта, как «о необходимом для всех». И только поведение Голландии могло помешать мирным переговорам. Во втором письме, тайном, он умолял ее полностью подчиняться Мерси, следовать всем его советам в вопросе, касающемся планов обмена. «Этот план крайне важен для нашей родины и для нашей семьи, кроме того, он сможет поддержать столь хрупкий альянс. Наконец, это просто государственный переворот, если это удастся сделать, успех этого плана зависит исключительно от того, как и когда будет поставлен этот вопрос. Я буду вечно благодарен Вам, моя дорогая сестра, если Вы будете способствовать этому демаршу». Однако для успеха было недостаточно разбудить чувство патриотизма в королеве, чувствовал Иосиф II. Король явно не одобрял этого решения. Однако, как обычно, он сказал несколько оптимистичных слов, чтобы успокоить жену. Сразу после этого она позвала к себе Вержена, с которым говорила гораздо более дружелюбно, чем когда-либо. Однако этого также было недостаточно, чтобы получить уверенность в победе.

Оставаясь верной наставлениям брата, который попрежнему писал ей самые нежные и доверительные письма, королева хотела уверить его в поддержке Франции. Разумеется, она по-прежнему не доверяла «шайке» Вержена. Не верила ни единому их слову и была уверена в том, что он использует слабые стороны короля. Королю подобные умозаключения жены позволяли прикрывать его истинные действия, ведь он не мог признаться, что это и его решения тоже.

Король со своим министром беседовали уже около пятнадцати минут, как вдруг в кабинет вошла королева, прервав их разговор. Без предупреждения она вклинилась в обсуждение, удивив короля своей решимостью. И так как король не произнес ни слова, она обратилась к Вержену. Он был очень вежлив и доброжелателен с ней, объяснил ей, что для самого императора было бы крайне нежелательно ставить вопрос об обмене, и сейчас, когда самым важным является урегулирование конфликта, не стоит привлекать внимания опасных соседей. Разумеется, такая отговорка не могла удовлетворить королеву. Тогда Вержен вынужден был обрисовать ей всю опасность, которая возникнет при подобном обмене, опасность прежде всего для Франции. Понимая, что министр совершенно не поддерживает проект императора, Мария-Антуанетта не могла больше сдерживать себя. Она взорвалась как бомба против ненавистного министра, обвиняла его в грязных махинациях, оскорбляла, заявила, что все члены Совета делают лишь то, что приказывает он, и он же является «автором всех решений Совета». Король молчал, обвинения королевы были столь серьезны и оскорбительны, что Вержен попросил отставки. Но ничто не могло успокоить разъяренную женщину, которая слепо защищала Австрию, не желая обратить свой взор к Франции и к интересам ее народа.

И тот, которому всегда отводилась роль молчуна в спорах с женой, впервые защищал своего министра. Он утверждал, что Вержен поддерживает альянс и не желает вреда ни Австрии, ни ее императору, что у него никогда не было намерений поссорить две державы. Злость, которая охватила королеву, была основана лишь на подозрениях. Тогда она снова начала просить поддержать проект брата. Однако ей не удалось получить ни одного обещания от Людовика XVI. Выходка королевы ничего не изменила в отношениях короля и его министров. Мария-Антуанетта все еще надеялась на то, что проект ее брата будет реализован. Людовик XVI, со своей стороны, предложил императору в своем письме возобновить мирные переговоры с Голландией.

8 ноября 1785 года в Фонтенбло представители Голландии и Австрии подписали мирный договор при содействии Франции и Пруссии. Через несколько дней Франция заключила договор с Голландией, о котором она мечтала уже несколько месяцев. Мария-Антуанетта почувствовала облегчение. Не понимая того, что ее связи с императором только что оборвались, она наивно полагала, что «тучи над альянсом развеялись. Если бы союз был расторгнут, я бы ие знала ни счастья ни покоя всю свою жизнь», — признавалась она брату.

Королева не поняла, что Людовик XVI, сумев противопоставить себя амбициям императора и его политике захвата земель, содействуя подписанию мирного договора между Австрией и Голландией, стал арбитром в Европе. Франция очень давно не имела такого веса на международной арене. «Какая же большая разница между бесславным концом монархии и престижем Франции того времени!» — читаем в «Тайных архивах». Все газеты того времени отдавали должное мудрости и справедливости французской политики, Франция стала гарантом мира в Европе. Самолюбие и гордость королевы были задеты, она видела превосходство своего мужа и теперь думала только о том, как избавиться от Вержена. «Придет то время, когда она, наконец, возьмет реванш за все былые обиды», — писал Мерси Иосифу II.

При дворе никто не поддерживал императора, хотя все знали, что Мария-Антуанетта делает это изо всех сил. Эта ничем но оправданная верность была совершенно неприемлема для матери наследника. Приближенные старались не затрагивать столь болезненную тему. Мария-Антуанетта чувствовала себя совершенно одинокой. Беременность мешала ей отдаться любимым развлечениям. В конце марта, когда срок родов уже был близок, она казалась очень неуверенной в себе и разрываемой на части внутренними противоречиями.