Проект Германия - Андрей Мартьянов

Впоследствии Пешкова активно помогала политическим заключенным в СССР вплоть до «Великой чистки» 1937 года, когда ее организацию тихо прикрыли — однако Пешкова способствовала освобождению многих несогласных с режимом Сталина, включая этнических немцев, после освобождения из лагерей переехавших в Германию еще при Веймарской республике.

Тот факт, что русские задействовали столь неоднозначную персону, заставлял призадуматься — по моей просьбе в РСХА навели о Пешковой справки, и выяснилось, что она никогда не состояла в большевистской партии, наоборот, входила в оппозиционную партию левых социалистов-революционеров, окончательно и кроваво разгромленных в далеком 1918 году.

Активной благотворительностью занималась с начала Великой войны, работала с беспризорными детьми, политическими каторжниками, военнопленными. Несмотря на довольно резкие высказывания о власти коммунистов, ее не тронули.

И вот после Сталинграда Пешкову извлекли из небытия — она пять лет не занималась общественной деятельностью и вдруг вернулась.

В СД меня уверили, что в тюрьму Пешкову не упекли, до 1941 года она жила в Москве, потом эвакуировалась далеко на восток, в среднеазиатские эмираты, преобразованные Советами в республики.

Новый дебют Екатерины Пешковой на поприще военной благотворительности тоже можно считать звоночком со стороны Москвы — они не возражают против неявного сотрудничества в некоторых областях.

Мы сдержали слово, передав русским двадцать два высших офицера из числа пленных, включая генерал-лейтенантов Власова и Карбышева (между прочим, бывшего подполковника царской армии).

Если Андрей Власов был репатриирован в СССР без согласия с его стороны, то о Карбышеве шли упорные переговоры с мадам Коллонтай: русские настаивали на незамедлительном возвращении генерала. Мы уступили, причем в концлагере Флоссенбург Карбышева спросили — вы хотите променять лагерь в Германии на лагерь в Сибири? Вы уверены? Вы согласны вернуться?

Карбышев ответил коротко: «Безусловно согласен. Когда?»

Спустя неделю мне принесли газету «Правда», полученную через шведов, с портретом Карбышева на первой полосе и заголовком: «Герой Союза ССР, вырвавшийся из фашистской неволи».

Про генерала Власова в выпуске главного пропагандистского органа большевиков не было ни единого слова.

Шуленбург ожидал ответного шага от Москвы, но такового не последовало — возвращать нам Паулюса Сталин определенно не собирался. Граф заметил, что давать намеки на такую возможность при имеющихся обстоятельствах будет политической бестактностью, и предложил подождать.

Ну что ж, подождем. Да только время очень коротко. Времени не осталось совсем.

— Рассуждая здраво, в этом нет ничего невероятного, — Вернер фон дер Шуленбург говорил медленно, словно зачарованно. — Вы, Альберт, в курсе, отчего случилась Крымская война в середине прошлого столетия? И почему в тысяча восемьсот семьдесят восьмом году едва не вспыхнул новый грандиозный конфликт между Россией и Британией, готовой выступить в союзе с Австрийской империей? Тогда средиземноморская эскадра адмирала Джеффри Горнби численностью в сотню кораблей вошла в Дарданеллы и была готова открыть огонь… То же и в Великую войну: обострение отношений между Петербургом и Лондоном вызвала единственная ключевая причина. Красная тряпка для Джона Буля. Проливы. Проливы, которые не должны стать подконтрольны русским ни при каких обстоятельствах!

— Кто бы мог подумать, — потрясенно сказал я в ответ. — Просто не верится!

…«Гертруда» сработала безотказно: контролировать тихую замену турецкого руководства в Анкару отправился лично Рейнхард Гейдрих. Никаких бурных опереточных событий в стиле дарлановского путча в Виши не последовало: Мустафа Исмет Иненю подал в отставку «по состоянию здоровья», последовали перестановки в военной среде — начальником турецкого Генштаба стал четырехзвездочный генерал Салих Омуртак, премьер взялся за исполнение обязанностей внезапно приболевшего президента.

На деле переворот занял всего одну ночь. Францу фон Папену было достаточно запустить давно подготовленный и хорошенько смазанный деньгами и обещаниями механизм: Иненю с ближайшим окружением изолируется, Шюкрю Сараджоглу быстро расставляет на освободившиеся места своих единомышленников при молчаливом одобрении армии. Не было сделано ни единого выстрела: плод созрел давным-давно и просто упал в руки Гейдриха.

Сараджоглу не задумываясь подтвердил все прежние соглашения. Нас особенно интересовала хромовая руда, которой поставлялось до 90 тысяч тонн; продолжалась разработка всеобъемлющего торгового договора: товарооборот к весне 1943 года должен был достигнуть 125 миллионов лир, Германия получала от Анкары в крупных объемах табак, хлопок и провизию, мы поставляли сельскохозяйственную технику, станки, вооружения и военные материалы. Доля Германии в импорте-экспорте Турции возрастала до 38 и 23 процентов соответственно[44] — очень серьезные показатели, да и в качестве делового партнера турки нас никогда не подводили.

Далее начались закрытые переговоры. Нет, господин Сараджоглу, мы не станем требовать вступления Турецкой республики в войну и уважаем ваш нейтралитет. Однако Германии срочно нужна поддержка в транспортной и продовольственной сфере; кроме того, мы настаиваем на прекращении тесных контактов с Британией.

Попутно выяснилось, что хотел получить от Исмета Иненю в Адане премьер Черчилль. Во-первых, в обмен на материальную и военную помощь союзников Турция должна была выступить против Германии и ее сателлитов, прежде всего на Балканах — подготовить плацдарм для англо-американцев. Во-вторых, радикальное сокращение экспорта в Германию и, как идеал — полное его прекращение. И наконец, присутствие британской военной миссии в Анкаре, которая будет наблюдать за военными поставками и обучать турецких офицеров.

Иненю, как всегда, отвечал уклончиво, делая упор на нерушимость нейтралитета Турции. Включение в программу ленд-лиза, новые танки и самолеты? Не возражаем. Однако Анкара пока не готова к ведению боевых действий.

Президент желал усидеть на двух стульях, но в результате лишился единственного.

Успех был достигнут: Шюкрю Сараджоглу согласился предоставить корабли и провиант для снабжения Тамани. Суда обязаны выходить в море под флагом Рейха, желательны немецкие экипажи. Будут задействованы порты Трабзон, Синоп, Фатса и Гиресун. Основная база — в Синопе, подальше от точек базирования русского Черноморского флота, который наверняка будет противодействовать операции. Способна ли Германия осуществлять воздушную поддержку с крымских аэродромов? Разведка, прикрытие, наблюдение за русскими кораблями?

Вдобавок, именно от Синопа до берегов Таманского полуострова и удерживаемой германскими частями Анапы ближе всего: немногим больше трехсот пятидесяти километров. Сосредоточение барж и лихтеров для эвакуации войск предусматривается в Судаке, Феодосии и Керчи — значительную часть судов еще предстоит перебросить из Эгейского и Мраморного морей, что займет определенное время.

Поступили и ответные запросы: если придется отказаться от британо-американской военной техники, правительству Рейха предлагается рассмотреть вопрос о дополнительных поставках танков, авиации и стрелкового вооружения. Военное министерство Турции предоставит означенные требования как можно скорее.

Фон Папен и Гейдрих не возражали.

И никто не предполагал, к чему в итоге приведет эта тактическая инициатива.

Никто.

«Додавить» Таманскую группировку у русских не получалось — в отличие от насквозь степного Сталинграда обороне благоприятствовала горно-лесистая местность в районе Крымск — Новороссийск, на самом полуострове оборонительные позиции наспех обустроили по берегам многочисленных озер. Положение с продовольствием и боеприпасами удалось отчасти стабилизировать — «Зибели» безостановочно сновали между Крымом и Таманью, вывозя раненых и доставляя минимум самого необходимого.

Пайки всё равно пришлось урезать до предела, а в случае, если Сталин все-таки отыщет свежие резервы и нанесет рассекающие удары от Ростова, Элисты и Нальчика, по армии генерал-полковника Франца Гальдера придется объявлять очередной траур.

Тем временем через Болгарию в Турцию пошли железнодорожные эшелоны с боеприпасами и продовольствием — вагоны были с болгарской маркировкой. Турецкая сеть железных дорог обладала невысокой пропускной способностью, но, к счастью, в конце тридцатых годов была построена ветка Анкара — Кайсери — Самсун до черноморского побережья и крупного порта. В Самсуне груз распределялся по близлежащим гаваням и морем уходил на северо-восток — турки мобилизовали почти четыреста кораблей, клятвенно обещая довести их количество до шестисот.