Ой, мамочки - Дороти Кэннелл

— Элли, я хочу, чтобы ты доела тост и выпила травяной отвар.

— Да, милый! — Могла ли я отказать? Валисия Икс, Пипс и Джеффриз — все наперебой предлагали мне принести все, что я пожелаю, но Бен отстоял свое неотъемлемое право приготовить пищу для любимой жены, сраженной приступом ипохондрии. На манер священника, слагающего с себя обет безбрачия ради высшего призвания, он попросил мисс Икс освободить его от клятвы не приближаться к плите до финального обеда. И что самое удивительное — Бинго поддержал его призыв, и спустя пятнадцать минут мой голод был утолен. Жаль, что того же нельзя было сказать о моем любопытстве.

— Так как насчет шерифа?.. — я с надеждой заглянула в задумчивые глаза любимого.

— Это из-за него не хватились тебя раньше. Шериф застал Пипса врасплох, и старик начисто забыл о генераторе. — Бен поудобнее устроился на краю постели и достал из кармана бумажку — как оказалось, письмо Примулы Трамвелл. — Любимая, должен признаться, я внес кое-какие изменения в этот рецепт. В саду не нашлось некоторых компонентов, и вместо эля я использовал яблочный сидр — обнаружил его в холодильнике. По данному вопросу существуют разногласия, но я считаю сидр предпочтительнее, особенно в твоем положении. Что же до настаивания отвара под солнцем — как ты понимаешь, для этого не было времени; однако я убежден, что, подогревая на медленном огне…

— Бен! — Я вцепилась в поднос. — Шериф уже арестовал Теолу Фейт?

Он вмиг помрачнел.

— Да.

— Что ж, значит… вот оно как.

— Солнышко…

— Знаешь, мне даже легче стало, честное слово.

Переставив поднос на тумбочку, Бен погладил мои волосы.

— Тебе незачем притворяться. Сегодня утром, во время заседания, мысли мои были далеки от обсуждаемого вопроса: с какой ложкой следует подавать рубленые почки. Я клял себя за то, что допустил весь этот ужас, за то, что привез тебя сюда… И внезапно вспомнил седьмую главу брошюры "Мамочка, в доме незнакомец".

— О да, насчет упражнений, которые должен выполнять будущий отец, чтобы укрепить свои родительские мышцы. Можно подумать, это ты у нас вынашиваешь ребенка.

— Вот именно, Элли! На долю секунды я вдруг стал тобой и понял, почему ты так хотела, чтобы этим мерзавцем оказался кто угодно, лишь бы не Теола Фейт.

— Спасибо, — произнесла я со вздохом, в котором смешались печаль и радость. Прижавшись к Бену, я втянула восхитительно уютный травяной запах, исходивший от него; пальцы мои пробежались по его шелковистым волосам, ощутили биение его сердца. Какое счастье! Мы живы, все трое!

— Бен, а тело Мэри нашли?

— Пока нет.

— Но тогда как… — я отстранилась от него, — как же они могут быть уверены, что она мертва? Что, если ударной волной ее выбросило за борт и отнесло течением? Вдруг она жива? Ее ведь могло прибить к плотине или же…

— Элли…

— Да-да, я понимаю.

— Пипс позвал нас всех — кроме тебя и Эрнестины — в Красную комнату, чтобы послушать, что скажет шериф. Был найден будильник, использованный в роли часового механизма. Лаверна Гиббонс, проживающая с Теолой на правах экономки, отказалась отвечать, где вчера была ее хозяйка, и потребовала встречи с адвокатом.

— Что же сказала в свою защиту сама Теола?

— Если верить шерифу, ничего — сплошная бравада.

— А как, по его мнению, должен вести себя человек, когда его обвиняют в убийстве? — язвительно заметила я.

— Элли, он же не пытается ее засудить. Ты бы его видела, бедняга совсем посерел. Грязный Ручей — отнюдь не логово пороков! И не сомневайся, шериф вовсе не забыл о правах обвиняемой. Несколько раз он повторил, что, поскольку Теола Фейт арестована по обвинению в убийстве, она имеет право на предварительное слушание, прежде чем предстать перед судом.

— Где она сейчас?

— В полицейском участке, пока не будет назначен залог, что, очевидно, случится завтра.

— Ну что ж. — Я села и откинула назад волосы. — Не могу же я вечно лежать здесь и грустить. А разве ты не должен сейчас готовиться к последнему раунду соревнования — Финальному Обеду?

— Да, наверное. — Бен встал.

— Что-то не слышу особой радости. Нервничаешь?

— Когда я думаю о том, что вам с малышом пришлось пережить в застрявшем лифте, то все мысли о Кулинарах куда-то улетучиваются.

Я улыбнулась ему:

— Мы тебя любим, папочка.

— И у тебя ничего не болит?

— Нет, конечно. — Незачем упоминать о царапине на спине. Я знала, где заработала ее: прижимаясь к дверной ручке в комнате Марджори Задсон, пока уговаривала Эрнестину отдать мне эти треклятые ножи. Чтобы сделать Бену приятное, я согласилась еще немножко поваляться.

Когда он ушел, в наступившей тишине я почувствовала себя так уютно, будто погрузилась в мягкий кокон его любви. Подкрался сон, но затем отступил — словно морской прилив, затеявший со мной игру в «салочки»… Детские ножки увязают в песке… липкий ил проникает между пальцев. В свой первый приезд в Мерлин-корт я провела немало чудесных часов на пляже. Мое пребывание там вовсе не было сплошным ужасом, в отличие от визита Мэри к ее чудовищной двоюродной бабушке Гуинивер.

Внезапно тишина превратилась в ожидание. Чего — я не имела понятия, но знала одно: судя по тому, как настороженно замерли тени и съежилась у стен мебель, комната тоже это почувствовала. Мешали задернутые занавески. Меня пронзило безумное ощущение, будто за окном кружит взбудораженная стая вопросов и ответов; я слышала хлопанье их крыльев, стук клювов по стеклу… Неужели это из-за того травяного отвара? Примула Трамвелл подчеркивала его успокаивающий эффект, но ничего не сказала о сопутствующем всплеске фантазии, а Бен, кажется, даже уменьшил его действенность…

— Послушай, — обратилась я к окну, — ответы на главные вопросы уже получены. Теола Фейт убила свою несносную дочку, дабы положить конец шумихе вокруг своего имени. И я ничуть не тревожусь за наших улетучившихся кандидатов. Гроггам и Клаксонам было велено уехать, а Брауны предпочли кулинарии романтику. Остается единственная загадка: каким образом они покинули остров, — поскольку ответа на этот вопрос я не знаю.

А кто… что это стучит?

— Элли? — Эрнестина приоткрыла дверь. — Ну как вы?

— Рада вас видеть. — Тыквенный брючный ансамбль снова превратил ее в милую женщину, с которой я познакомилась в вечер нашего приезда.

— Я на минуточку, всего лишь хочу поделиться с вами одной новостью — только что я разговаривала с Бинго. Вы были правы: он действительно стащил ножи и спрятал их сперва под полом в своей комнате, а вчера вечером перепрятал в комнате Марджори. От страха, понимаете; мальчик вовсе не хотел, чтобы ее в чем-то обвинили. Он собирался попозже их забрать.

Ее лицо дышало беззащитностью.

— Бинго хотел нагнать на меня страху. Ему здесь не нравится, он хочет, чтобы мы уехали. Вы не поверите, Элли, но мой мальчик не хочет становиться Кулинаром! Говорит, что больше всего на свете ему хочется быть просто ребенком. Одного не пойму: почему он прямо мне этого не сказал? Ведь мы с папой желаем ему только добра.

— Не сомневаюсь. — Мне вспомнилось, как Бинго пытался спрятать свой провиант в птичьем гнезде. Надеялся ли он в душе, что ножи найдут?

— Бинго сейчас с мисс Икс, отправился поставить ее в известность, что хочет выбыть из игры. А это означает, — Эрнестина нацепила очки, — что соревнование продолжится между вашим мужем и Марджори Задсон.

Потирая все еще побаливавшую спину, я переваривала это известие, как вдруг в дверь снова постучали и на пороге возникли Джеффриз и Пипс. Чепчик карлицы съехал набок, кудряшки спутались. Она вкатила в комнату телевизор.

Пипс держал в руках две коробки: одна большая пластиковая, а сверху — маленькая картонная.

— Полагаю, часы посещений закончены! — Джеффриз ловко обогнула Эрнестину. — Мы с Лысачком подумали, вдруг вам захочется посмотреть какой-нибудь фильмец по видику.

— Как мило с вашей стороны! Но право же, не стоит так меня опекать!

Ответа не последовало. Они сосредоточенно втыкали вилки в розетки и устанавливали технику. Несколько мгновений спустя телевизор уже смотрел на меня, а я сидела в постели. Вообще-то я бы предпочла вздремнуть. Но такое обхождение…

— Ну вот! — Пипс приковылял к кровати и сунул мне в руку пульт. — Нажмите красную кнопочку — и все!

— Спасибо.

Больше я ничего сказать не успела, ибо лицо Джеффриз исказила гримаса и, метнувшись через комнату, она отдернула гардину и распахнула окно. В комнату впорхнул голубь. Значит, то были не галлюцинации! Я действительно слышала шелест крыльев и стук клюва.

— Временами эта птица, как и все мы, забывает свое место и отказывается заходить с черного хода. — Джеффриз поймала голубя. — Пожалуй, унесу его отсюда.

— Нет-нет, пожалуйста! — взмолилась я. — Не уносите! Мы с ним вместе посмотрим кино.