Рыцарь золотого веера - Алан Савадж

это как хочешь. Эти девушки жаловаться не будут, их цель — только служить тебе всеми доступными способами.

Он провёл Уилла через внутреннюю дверь в комнату, служившую, очевидно, главным залом в доме. Здесь на полу лежали двадцать татами, из окна в бумажной раме открывался вид на прекрасный сад в классическом японском стиле — он напоминал сад Магоме Кагею в Бунго, — с баней и конторкой, стоящими бок о бок в конце тропинки. И здесь тоже стоял Симадзу но-Тадатуне.

— Тадатуне! — закричал Уилл и обнял молодого дворянина. — Как я рад! Я думал, что ты погиб.

— Я был одним из семидесяти самураев, последовавших за штандартом моего дяди и прорубивших себе дорогу сквозь ряды этого предателя Кобаякавы, — ответил Тадатуне. — Всю дорогу до Осаки мы промчались галопом и там погрузились на корабль. Солдаты Токугавы погнались за нами, но мы завязали бой и прорвались в Бунго.

— Я слышал рассказы об этой битве, — сказал Уилл. — Славная была рубка. Я предполагал, что ты погиб именно тогда, ведь ты же был ранен.

— Ничего серьёзного — и вот я стою перед тобой, живой и здоровый. И счастлив быть гостем в твоём доме, Андзин Сама, ведь во время нашей последней встречи моей печальной обязанностью было приговорить тебя к смерти.

— Это было твоим долгом, — согласился Уилл. — А твой дядя заключил мир с принцем?

— Отныне мы выступаем под знаменем, украшенным золотым веером. Кстати, двое людей, предавших тебя — де Коннинг и ван Оватер, — обезглавлены за лжесвидетельство.

— Обезглавлены? О, Боже! — Уилл непроизвольно потёр собственную шею.

— Они заслужили это, Уилл, — сказал Сукэ. — Ложь, как я тебе говорил при нашей первой встрече, гораздо хуже даже трусости. А теперь идёмте, сегодня праздник, а не время для размышлений о судьбе двух жалких мошенников.

Кимура, стоявший в дверях, хлопнул в ладоши, и тут же появились две девушки с чашками дымящегося зелёного чая. Сукэ уселся и с большим облегчением отхлебнул напиток.

— Я пригласил господина Тадатуне быть твоим учителем, Уилл. Когда было решено посвятить тебя в самураи, мой господин Иеясу сам хотел стать твоим наставником. Однако это не имеет прецедентов, и, кроме того, это довольно долгий процесс, значит, он не сможет отдаваться ему с должной целеустремлённостью. Когда он спросил о кандидате, я подумал, что лучше всего с этим справится твой первый японский друг.

— Я благодарен вам обоим, — ответил Уилл. — Но расскажите же мне наконец об этом посвящении в самураи. Должен признаться, мне как-то не по себе. Это займёт много времени?

— Для японского юноши это дело нескольких лет, — начал Тадатуне. — Но сюда, конечно, включается и всё остальное. В твоём случае нам за несколько месяцев нужно пройти курс обучения, которому ты должен был бы подвергаться с трёх до пятнадцати лет.

— За несколько недель, — поправил Сукэ. — Господин принц с нетерпением ждёт закладки первого корабля, а этим должен руководить Андзин Сама. В ближайшем будущем он лично посетит Ито и надеется найти тебя там.

— Тогда нам нужно приступить немедленно, — решил Тадатуне.

Сукэ улыбнулся.

— Дай по крайней мере время Андзину Саме насладиться новым домом. Я распорядился, чтобы вечером нас развлекали несколько женщин.

— Женщин? — нахмурился Уилл.

— Гейш. Не путай их с проститутками, Уилл. Только что ты спрашивал, не испытываем ли мы потребности время от времени сбрасывать свою важность и величественность. Конечно же, самурай не может позволить себе это на людях или даже в присутствии только членов своей семьи. Поэтому обращаются к гейшам, которых обучают искусству развлекать почти с детства. Случается, что к концу вечера они выполняют и плотские желания. Так делают многие. Но случайность — это не для Косукэ но-Сукэ. И не для Андзина Самы, могу тебя в этом заверить. Сегодня вечером мы будем поздравлять нового владельца поместья Миура.

— Поэтому я пью за тебя, друг мой Андзин Сама. — Тадатуне поднял свою чашку. — Пусть твоя слава никогда не уменьшится, пусть твои корабли бороздят все моря и океаны мира и никогда не тонут.

— Это непотопляемые корабли Андзина Самы, — присоединился Сукэ и выпил.

Стакан Уилла был пуст. Но девушка — её звали Кита — уж снова доливала его из кувшина, стоя рядом на коленях. Кита. Прелестное имя для прелестной штучки. Она прислуживала ему за обедом, как обычная служанка, и всё же здесь было нечто большее. Она знала, что за этим последует, и ждала того же и от него. В её поведении не было и намёка на похотливость — ни в едином слове или поступке. Но, прислуживая, она создавала неповторимую атмосферу интимности. Привычной интимности, которая началась с натирания тела. Он не мог отделаться от мысли, что все это здесь привычный ритуал. Во всей Японии. Все — привычный ритуал.

— Благодарю вас, друзья мои, — сказал он. — Человек, который изобретает непотопляемый корабль, если такое вообще возможно, прославит своё имя в веках. Но я подозреваю, что это мне не по плечу.

— Чепуха, — заявил Тадатуне. — Нет такой вещи, которая не по плечу Андзину Саме.

Невероятно, но молодой хатамото был пьян. Как и Сукэ. Никогда раньше он не видел их пьяными. Они никогда не производили впечатление людей, способных напиться — в отличие от англичан, — и ему трудно было поверить, что можно так опьянеть от нескольких чашек сакэ и бокала жиденького вина.

А может, они опьянели просто от ожидающего их рая?

— Давайте танцевать, — предложил Сукэ. — Танцуйте для нашего хозяина, владельца Миуры.

Девушки негромко, методично рассмеялись и взяли свои веера. Они одновременно поднялись, покачивая ими перед лицами. Три весёлые яркие бабочки. На Ките было багровое кимоно, на её подругах — голубое и тёмно-зелёное. В отличие от обычных женщин, их волосы собраны на затылке в сложную причёску, похожую на чуб самурая — хотя, конечно, они не выбривали остальные волосы. А теперь они танцевали, если это можно было так назвать, перед тремя мужчинами — покачивая телами, делая движения ладонями и пальцами, раскрывая и сворачивая веера — под аккомпанемент каких-то похожих на лютню инструментов: об этом, должно быть, позаботился Кимура, со всей серьёзностью отнёсшийся к организации праздника.

Девушки тоже знали свои роли. Каждая не сводила глаз только со своего хозяина, выбранного на этот вечер. Кита смотрела на Уилла, не переставая улыбаться; губы её ярко алели на белом лице. Так что же он ощущал? Плоть его была тверда как железо, он взмок от ожидания. У него не было ни одной женщины после принцессы Асаи Ёдогими. И ни одного мужчины. Об этом нужно было напомнить себе в