Алиедора - Ник Перумов

Семмер не оставил новозавоёванной столицы.

Покачиваясь, Алиедора мрачно стояла рядом с предводителем северян. Всё, во что она верила, оказалось обманом. Её не спасли. Не помогли. Не защитили. Предали все. И король Долье, чьей подданной она была несколько лет; и его рыцари; и рыцари Меодора; и даже родные – зачем отдавали «на воспитание» в тот проклятый Деркоор!

Но даже эти обиды, совсем недавно воспламенявшие душу, заставлявшие кулаки сжиматься, теперь лишь впустую катались внутри сознания, рыскали там, словно голодные крысы, пробравшиеся на кухню и угодившие в пустой котёл. Там, в котле, ещё пахнет едой, но стенки оттёрты до блеска, и твари напрасно скалят острые зубки…

Ей нет дела до этих людишек. О, конечно, она отомстит; но главное, конечно же, главное – это стать по-настоящему избранной. Какую бы боль ни пришлось перетерпеть.

Трёхглазый Метхли тоже ошивался тут, раболепно заглядывал в глаза вожаку варваров, тщась угадать ещё не прозвучавшее приказание.

И оно последовало.

– Ты. Во имя Дракона сокрытого, сокровенного – можешь сжечь всё это? Чтобы огонь до самых стен дошёл?

Метхли вздрогнул, втянул голову в плечи.

– Н-не могу, хозяин. П-поджечь разве что…

– Поджечь я и сам могу, – рыкнул варвар. – Пламя на стены можешь загнать, колдун?

– М-могу… но слабое… да и у короля Семмера магики тоже имеются. Отобьют.

– Пусть отбивают, – Дарбе оскалился. – Пусть этим и будут заняты.

– Хозяин, но там…

– Зажигай! – Свистящий шёпот северянина, словно заговорила самая настоящая змея.

– Слушаюсь, хозяин… – пролепетал трёхглазый.

Алиедора невольно отодвинулась. Растекавшийся слизью волшебник был отвратителен, и чувство это пробило даже броню тупого безразличия ко всему земному, полностью овладевшего доньятой.

Ты же маг, чародей. Повелитель незримого и бестелесного. Во лбу – третий глаз. Ты изменён – и я помню тебя совершенно не таким, когда ты шёл с доарнским отрядом. Будь ты трусом – тебя просто не было бы с ними. Значит, дело в другом. В чём же?

Маг что-то забормотал, руки его так и замелькали. Третий глаз широко раскрылся, заметался в орбите, словно не зная, на что устремить взор.

Среди белого снега и чёрных бревенчатых срубов, там, куда пялилось налобное око мага, мелькнула ярко-рыжая вспышка. Метхли уронил руки и замер – а там, на меодорской окраине, быстро и весело разгорался пожар. Поднявшийся ветер погнал пламя к городским стенам, и тоже – с небывалой для обычного огня быстротой.

Кор Дарбе молча вынул меч и махнул своим – пошли, мол.

Северяне двинулись следом за своим вождём – также молча, без боевых кличей. Сзади никого не осталось – только Метхли да Алиедора.

Трёхглазый что-то прошипел сквозь зубы, затряс стиснутыми кулаками. Дёрнулся, упал на колени, попытался уползти – напрасная попытка. Его словно что-то пригвоздило к одному месту, и он корчился, как проколотая крестьянскими вилами змея, в агонии обвивающая жестокое железо.

Алиедора смотрела равнодушно. Какое ей до него дело?

– И это правильно, – сказал Дракон сверху. – Ты делаешь успехи, доньята. Ты шагаешь ко мне.

А северяне меж тем приостановились, словно прячась за гудящей стеной пожара. Их вожак оказался ближе всех к огненной преграде и вдруг засвистел, загукал по-звериному, вертя мечом над головой. Весело пылавший домишко перед ним с треском осел, на прощание плюнув в небеса облаком рыжих искр; горящие брёвна, однако, вздыбились, вставая на попа, сбиваясь в тесный клубок. В клубок, стремительно покатившийся к стенам Меодора, по пути вбирая в себя всё, что могло гореть, и быстро разрастаясь.

Рядом что-то отчаянно заголосил, завизжал Метхли. Не то о чём-то умолял, не то кому-то грозил, не то от чего-то предостерегал…

И не напрасно – потому что над крепостными башнями, над шпилями и флюгерами, в серое мглистое небо взмыли три блескуче-серебряные стрелы. Взмыли и помчались, оставляя за собой сверкающие дорожки лунной пыли; они летели прямо на Алиедору, однако доньяте отчего-то совсем не было страшно. Наверное, даже собственная смерть её бы уже не взволновала.

Стрелы с налёту прошили пылающий шар насквозь и, не задержавшись, понеслись дальше. Шар распался бесформенной грудой горящих брёвен, тяжело осевших на землю; а три серебряные стрелы ударили точно в чародея Метхли, дёргавшегося, словно в падучей.

Трёхглазого мага оторвало от земли, швырнуло прочь, покатило. Примятый снег окрасился алым, а три стрелы обернулись змеями, обвившими призрачные кольца вокруг тела колдуна.

…А меч кора Дарбе вновь шипел и крутился над головой северянина; и распавшийся было огненный шар складывался вновь. Полыхающие брёвна послушно поднимались с земли, громадный клубок вторично нацелился на ворота крепости.

Метхли хрипел, тщась разорвать удушающие кольца. Алиедора с презрением подумала, что эта магия, наверное, не очень-то сильна, если не может прямо и просто убить того, на кого нацелена. Обязательно надо «задушить».

Трёхглазый чародей трепыхался всё слабее.

Волоча ноги, доньята подошла к нему, села на корточки. И, словно малыш, привлечённый весёлым треском пламени в очаге и огненными языками, такими красивыми, словно живыми, – сунула руку прямо в серебристое сияние, составлявшее тело одной из терзавших Метхли змей.

Приятное тепло, лёгкое покалывание. Искры втягивались в обнажённую, блестящую от обильно намазанного жира кожу. Вспухали синеватые жилы, словно кто-то провёл кисточкой от кисти вверх до локтя и ещё выше, к плечу.

Тепло обернулось жаром, Алиедору бросило в пот. В висках застучало, зло и нетерпеливо. Вбиравшие серебристую пыль пальцы дрожали, под грязными и обломанными ногтями проступила кровь. Густо покрывавшая тело мазь северян начала вдруг пузыриться, словно масло на раскалённой сковороде. От зловония Алиедора едва не лишилась чувств – она, привыкшая, казалось бы, уже ко всему!

Пузыри на собственных руках. Огонь внутри, жгучий, но не сжигающий. Карминная окантовка ногтей. Последняя серебряная звёздочка исчезла, втянувшись в руку Алиедоры, и в тот же миг трёхглазого мага Метхли скрутило в приступе жестокой рвоты.

Его выворачивало наизнанку – хорошо знакомым доньяте жёлтым гноем. Внутри чародея и впрямь была Гниль; а оставалось ли хоть что-нибудь, кроме неё?

Всхлипывая и пытаясь утереть перемазанный дрянью рот, Метхли отполз в сторону. Повалился на бок, таращась на девушку широко раскрытыми, полубезумными глазами. Третье око мага, напротив, закрылось, закатившись вверх.

Вдали по-прежнему близился к городским стенам огненный клубок, достигший высоты зубцов. Магики короля Семмера отчего-то бездействовали, стрелки, наверняка вставшие к бойницам, тоже.