Пять минут до полуночи - Александр Бергман

class="p1">— Да, — тихо произнесла девушка. — Но это было совсем в другой жизни.

— Катя, послушай, я люблю тебя! Доверься мне! Мы выберемся из этой переделки! Дай мне свою руку, и мы уйдем отсюда вместе! Смотри, в этом мешке алмазов — целое состояние, хватит на всю жизнь не только нам, но и нашим детям и внукам. У меня есть надежный способ переправиться через границу. Мы получим паспорта любой страны мира, какой пожелаем. Мы будем свободными людьми! Катя! Нам никогда больше не придется выполнять чьи-то приказы и бороться за чьи-то идеи! Одно лишь твое слово, Катя!

— Боря, о чем ты говоришь?! Боря, я никогда не стану предательницей!

Девушка плакала.

— Боря, я майор ГРУ, и в этой операции я «дублер». Только что на моих глазах «номер один» провалился. Он оказался слабаком и сам прострелил себе голову. Сейчас я должна выполнить его работу!

— Ты «дублер»?! — Борис некоторое время изумленно смотрел на Катю. — Ну что ж, может, и так. Но, Катя, после встречи с тобой я понял, что жить без тебя больше не смогу. Послушай, Катя, пока буду жив, я никому и никогда не дам тебя в обиду! Ты слышишь, никому и никогда! Дай мне свою руку!

— Нет, нет, Боря!

— Катя, пойми, я не могу тебе сейчас всего рассказать! Просто не имею права!

— Боря, нет! Не надо ничего говорить! — Девушка мокрым кулачком потерла красные глаза, в которых блестели слезы. — Я никогда не смогу смириться с тем, что ты предатель!

В бункере повисла пауза.

Борис вдруг расслабился и улыбнулся.

— Да? Ну ладно.

Ему вдруг все стало безразлично. Легко и спокойно. Выбить у Кати из руки пистолет для него не составляло совершенно никакого труда. Но он и не думал этого делать. Он любил Катю. И любил больше жизни. Он вдруг почувствовал, что более ничего не изменит. Ничего. Теперь он точно знал, что прожить ему осталось лишь несколько секунд. И он решил не ждать.

— Кать, вот это последнее, что я хотел… — Он шагнул в сторону девушки.

— Боря, стой, стой на месте!

— Да нет, Катюш… я просто хочу… — Борис улыбался и шел к Кате, он и не думал останавливаться. Он прекрасно понимал, что сейчас произойдет, но тем не менее продолжал движение. Он шел к Кате. К своей любимой Кате.

— Катюнь…

— Стой! — девушка закричала, и в этот момент прогрохотал выстрел.

«Как странно, шоколад у нас стали делать соленый. Это же моя любимая “Аленка”, она всегда была сладкой, а сейчас вот почему-то соленая. Это мой Боря мне ее дал».

Катя внезапно опомнилась. Она сидела в бункере на полу и откусывала от плитки шоколада. Той самой, что совсем недавно дал ей Борис. И вдруг она поняла, что это слезы, которые беспрерывными ручьями льются из ее глаз, делают шоколадку соленой. Нестерпимо соленой. Катя подняла глаза. В паре метров от нее лежал ее самый близкий и родной человек. С простреленной грудью, из которой тонкой струйкой бежала кровь. Кровь цвета спелой вишни. Пуля вошла в самое сердце. А убийцей ее любимого, родного и самого близкого человека был не кто иной, как она сама!

Осознав это, Катя в беспамятстве бросилась на тело Бориса.

— Боря, Боренька, Боря… не-е-ет! — из груди девушки вместо крика вырывался только хрип. Ее лицо, руки и волосы, которые так любил Борис, были сейчас в крови. В его крови. Девушка не рыдала — она стонала.

И вдруг она вспомнила о пистолете. Нащупав возле себя макаров, девушка взяла его в руки и взвела курок. Нацелив пистолет в сердце, она приготовилась нажать на спусковой крючок.

— Боря, я не смогу расстаться с тобой. Никогда.

Но судьба распорядилась иначе. Чья-то рука в последний момент вдруг резко выхватила у Кати пистолет. Прозвучал выстрел. Но лимит роковых случайностей на сегодня уже был исчерпан. Пуля ушла в потолок. А перед Катей стояла удивленная Вика, в руках у которой был еще дымящийся пистолет. Тот, который должен был оборвать жизнь Кати. Вика изумленно смотрела на лежащего с простреленной грудью Бориса.

— Боря… он… он что, он мертв?! — растерянно выдавила из себя Виктория.

И вдруг, не выдержав, бросилась на грудь Бориса и зарыдала.

Эпилог

Август 1992 год. Побережье Балтийского моря. Юрмала.

Купальный сезон на Балтийском море короткий. Уже к середине августа пляжи пустеют, и только ветер гоняет по песку обертки от конфет и мороженого. В один из таких августовских вечеров на пустынном пляже на скамейке сидела и любовалась морским закатом молодая женщина в голубом болеро. А рядом с ней бегал, запуская бумажный самолетик, очаровательный мальчуган лет двенадцати. Катя оторвала взгляд от созерцания заката, посмотрела на сына и погладила его по голове.

— Дима, ты бы не убегал далеко, скоро уже ночь наступит.

— Мам, ты же знаешь, я не боюсь ночи.

— Зато я боюсь, — улыбнулась Катя. — Боюсь тебя потерять.

— Ночью со мной никогда ничего не случится, — бойко ответил мальчик.

— Что?! Что ты сказал, сынок? — вдруг вздрогнула Катя. Память внезапно нарисовала картину из прошлого. Тогда, в тайге, после ночного купания, когда они с Борисом лежали на берегу, он ей сказал именно эту фразу, слово в слово!

— Я сказал, что люблю ночь, и ночью со мной ничего не случится.

— Откуда ты это знаешь, сынок? — Катя взяла его за руки, и на ее глазах заблестели слезы.

— Не знаю, — пожав плечами, ответил мальчик. — Просто знаю.

— Так когда-то говорил твой папа…

— Папа? Мам, а почему ты мне никогда не рассказываешь о нем?

— Ну почему, я же тебе рассказывала, что он погиб.

— Да, но ты не рассказывала, какой он был, мой папа.

— Ты знаешь, Дим, мне сейчас показалось, что ты это знаешь лучше меня.

— Я? Но ведь я его никогда не видел.

Катя вздохнула.

— Твой папа был самый лучший! Таких людей я больше никогда в своей жизни не встречала. — Из глаз Кати закапали крупные слезинки.

— Мам, а вон это не твои друзья идут? — Дима показал на двух человек, бредущих по берегу. Катя пригляделась.

— Возможно, это и они. Мы не виделись уже очень давно.

— Катя! — вскрикнула подошедшая женщина и бросилась к ней на шею.

— Вика! Моя дорогая!

— Катя, как здорово, что вы наконец-то приехали!

Они крепко обнялись.

— А меня? Кто меня обнимет? — произнес пришедший с Викой мужчина.

— Костик! — бросилась ему на шею Катя. — Ребята, как же я вас рада видеть. Вы не представляете!

— Почему же не представляем? Катюш, мы тебя