Империя. Исправляя чистовик - Владимир Викторович Бабкин

себя за идиотство, сорвался с цепи и, безумно целуя мокрое от слез лицо невесты, заключил ее в свои объятья. И мы через час обвенчались.

Прошло полтора года со дня нашей свадьбы и нашей коронации. И я теперь все так же нерешительно стою, глядя в окно, страшась даже ответить на требование «Объяснись». А вдруг я отвечу что-то не то и все испорчу?

Как дело касается дорогих мне женщин, я становлюсь бледной тенью того потрясателя основ бытия и покорителя вселенной, о котором пишет мировая пресса. Как я с таким подходом Империю до сих пор не профукал? Хотя, может, потому и не профукал, что многими текущими делами занимались мои любимые женщины – Маша и сестра Оля. Ведь именно благодаря Маше я до сих пор жив, а в империи не идет гражданская война. Ее молниеносный бросок из Константинополя в Москву позволил подавить мятеж, она не дала втянуть Россию в большую войну за Австро-Венгрию, она твердой рукой провела выборы в Госдуму и возродила в России парламентаризм. Она же вытащила меня с того света, не дав умереть от местного варианта испанского гриппа.

Да и Ольга в качестве местоблюстительницы железной рукой удержала и держит всю Ромею, давая мне возможность резвиться по Европам.

Я усмехнулся.

А Ольга Кирилловна Мостовская просто дала мне возможность родиться.

Парадокс.

Время от времени мою царственную морду кусали комары, но я вяло отмахивался от них, упорно не желая закрывать окно.

Что ответить Маше? Подождать до утра? Но с нее станется сидеть всю ночь и ждать. Благо детей есть на кого оставить.

Она ждет ответ, но прежде я должен ответить сам себе. Что связывает меня с Мостовской? Ведь она мне совсем не безразлична. Нет, это не любовь и не желание банальных плотских интрижек на стороне. Хотя, не скрою, весь мимолетный роман моего прадеда с Ольгой я помнил прекрасно. А вот графиню Брасову толком и не вспоминал. Равно как не помнил кучу своих любовниц из далекого будущего-прошлого. Почему так? Прадед действительно любил Мостовскую и часто вспоминал, а браком с Брасовой тяготился? Поди знай.

Я вспомнил вкус губ Оли на горлышке фляги. Он ведь помнил вкус ее губ и дорожил этим воспоминанием! Такие вот у нас дела. А теперь я учу нашего с Ольгой сына, как правильно приударять за барышнями.

В принципе тот досадный казус с фоткой в румынской газетёнке я в прошлом письме постарался обратить в шутку, в недостойный внимания курьёз, но вряд ли Маша поверила. Хотя это и был досадный курьёз. Ах, женщины-женщины…

Стук в дверь. Нет, сегодня точно какой-то дурдом! Что опять стряслось?!

– Да!

Вновь мой руководитель спецсвязи в Риме полковник князь Искандер.

– Князь, вы меня начинаете пугать. Что опять?

– Государь! Сообщение из Ситуационного центра об итогах первого дня сражения у острова Медвежий!

Первого дня?! Они что, охренели там?!!

– Давайте, князь.

Что ж, такие у нас пирожки с котятами…

– Получила ли государыня это донесение?

Полковник поднимает брови:

– Государь, я могу подтвердить, что местное отделение Ситуационного центра также приняло это донесение, но не могу знать, вручили ли его уже государыне. На улице ночь, тем более на Острове.

Угу. Что ж, ладно. Кивком отпускаю князя Искандера. Тоже, кстати, мой родственник, хотя и дальний.

А вот итоги первого дня боя у Медвежьего заставляют задуматься. Колчак, конечно, феноменально облажался, но то ли он посчитал, что раз британцы не стреляют, то и их мелкие шавки не осмелятся, то ли у него были еще какие тараканы в голове, но первый бой бездарно проигран с чудовищным репутационным для нас результатом. И это на виду у немцев и британцев!

Нет, если англичане и завтра не станут вмешиваться, то Колчак норвежцев додавит, слишком уж несопоставимы силы, но ведь за ночь многое может измениться. Могут и британцы решиться встрять в свалку, и тогда будет нам худо. Но и мы разве ж лаптем щи хлебаем?

Нажимаю кнопку и велю Евстафию вызвать графа Суворина. Так и представляю себе, как его сейчас будут пинками будить. Впрочем, я клевещу на коллегу по цеху. Уж и не припомню, сколько раз меня будили в два-три часа ночи и говорили, что куда-то срочно нужно ехать, лететь или плыть, там сенсация и репортаж. Поэтому настоящие профессионалы выходят из дома максимум на пятой минуте – лишь бы морду умыть, в сортир сходить да брюки надеть. И тревожный чемоданчик взять. Побриться можно и в дороге, а чай попить из термоса, закусывая изъятым из тревожного чемоданчика крекером. В общем, справится.

Тем более справятся люди военные. Им и минуты не полагается. Разве что с подлетным временем. И, опять-таки, не нужно ехать им в Марфино, а всего лишь прибыть под мои ясны очи. Короче, рота, подъем!!!

Диктую Евстафию список тех, кого я хочу видеть. Тут появляется сначала Суворин, а сразу за его спиной образуется полковник князь Искандер.

– Князь, я уже начинаю вас всерьез опасаться. Что случилось?

Тот вежливо огибает графа и, вытянувшись, докладывает:

– Государь! Личная шифрограмма от кайзера Германии Вильгельма Второго!

Оп-па! Развитие событий становится все более интересным!

– Давайте.

Получив запечатанный конверт, я киваю Суворину:

– Присаживайтесь, граф. Есть срочное дело на сто миллионов.

– Простите, государь, на сто миллионов чего?

Он уже так освоился, что позволяет тут мне шутить.

Отрезаю:

– На сто миллионов всего. Ознакомьтесь с донесением Ситуационного центра.

Повисла пауза. Я распечатываю конверт и начинаю читать, благо межгосударственная переписка между монархами не только не шифруется таким забористым способом, как у нас, но и я могу себе позволить получить от князя Искандера уже готовый текст послания.

«Михаил, кузен, рад приветствовать тебя!

Ты наверняка уже знаешь промежуточные итоги сражения у острова Медвежий. Перед нами открываются уникальная возможность нанести стратегическое поражение Великобритании не только в этом сражении, но и в весьма большем масштабе.

Удивительно неуклюжее поведение британцев во время подготовки и проведения этой операции, как я смею полагать, оставило в душах норвежцев весьма тяжелое впечатление. Завтра, когда новость эта дойдет до норвежских газет, я ожидаю в Норвегии весьма серьезные общественные волнения.

Нам необходимо перехватить инициативу и для этой цели, как мне представляется, продолжать сражение за остров на данном этапе будет неразумным. Следует дать норвежцам сохранить лицо, тем более что их эскадра и силы на острове показали высокую доблесть, о которой, как я уверен (при соответствующей информационной кампании), будут слагать местные саги, а участники сражения станут национальными героями. И нам