Система Альфонса в Мире Боевых Искусств 2 - SWFan

Глава 49

Линь Ю…

…мёртв.

Сима Фэй изначально предполагал, что исход последней битвы будет далеко не таким закономерным, как того ожидали воины Жемчужного истока, и всё равно сперва не мог в это поверить.

Линь Ю, отпрыск великого клана, который повелевал целой провинцией, воин на Второй страте Истинного Ци и обладатель родословной не просто проиграл, не просто умер от руки противника, который был слабее него на целый этап, но никто даже не понял, как это случилось. Одну секунду он доминировал своего врага, а уже в следующую лишился головы.

Многие воины Жемчужного истока вернулись с арены с пустыми лицами. Даже старейшины, казалось, постарели ещё на добрый десяток лет (два десятка, учитывая, что они были культиваторами и жили дольше простых людей).

Поистине, день получился совершенно невероятным. Ведь ещё немногим раньше принцесса Мьяо тоже проиграла неизвестной ученице. Раньше неизвестной. Лу Инь и прежде обладала определённой репутацией, однако в те времена её знали просто как бездарную девчонку, которая получила кандидатскую бирку по прихоти Сима Фэя. Никто не пытался запомнить её имя. Люди не видели в этом смысла. Её считали не очень забавной шуткой и не более того и, когда она всплывала в очередной беседе, называли «Лу Синь».

Теперь всё переменилось.

Потому ли, что таким образом они старались развеять воспоминания о дурном кошмаре, который представлял собой третий раунд, но теперь ученики Жемчужного истока оживлённо обсуждали «Лу Синь». Вспоминали историю девушки. Вспоминали её достижения во время вступительного экзамена. Больше никто не сомневался, что последняя не просто так заработала десять баллов во время последнего испытания. Разумеется, ведь она была гениальной. У неё была таинственная и могучая родословная. Среди учеников Жемчужного истока стали собираться целые очереди и списки людей, которые хотели её навестить — в приоритете, разумеется, находились сильнейшие и те, у кого на руках имелись ценные подарки.

Многие печально вздыхали, что турнир случился так скоро. Ведь если бы у «юной госпожи Инь» было немного больше времени, она наверняка бы стала Воином Истинного Ци, и тогда, возможно, они бы могли претендовать на победу. Ведь уже на стадии Трансформации тела она не уступала Мьяо Чжо. Это было неслыханно! Насколько же сильной она станет в будущем?

Сейчас, к сожалению, они в лучшем случае могли надеяться на удачную жеребьёвку. Впрочем, девушка уже обеспечила себе место среди величайших гениев провинции. После возвращению в Секту разнообразные клики немедленно станут воевать за её расположение. Многие попытаются сделать её своей принцессой, «принцессой Инь», и она будет расхаживать с процессией, как Мьяо Чжо.

Клеймо «отщепенца», которое носил Сима Фей, немедленно забыли. Лу Инь и раньше называли его любовницей, но если прежде их «аферу» считали предосудительной, причём придумывая для этого самые разнообразные причины, якобы Лу Инь его использует, или она на самом деле беременна и собирается заставить его платить алименты, или он сам воспользовался её глупостью и охмурил бездарную служанку, превративши в свою верную рабыню, то теперь всё переменилось; теперь они обратились в прекрасный союз, скреплённый небесной волей. Две великие горы, что возвышаются в светлую высь; ясного феникса и тёмного дракона, которые вместе построят грандиозное будущее Секты Жемчужного Истока…

Как итог, перед дверью его и её комнату выстроилась длинная очередь.

Сима Фэю было откровенно лень общаться с этими людьми, и тем не менее он понимал, насколько важны бывают связи, и терпеливо принимал старых знакомых, которым «вдруг» захотелось повидаться.

Лу Инь, однако, оставалась непреступной. Вскоре по Жемчужному поместью стали расходиться слухи про таинственную «служанку с розовыми волосами», которая никого не пускала в её комнату и громко хлопала дверью перед лицом даже самых благородных гостей, включая некоторых учеников Внутреннего круга и даже старейшину (перед ним, правда, потом извинились).

Сама же Лу Инь не замечала, как время от времени гремела дверь. Стоило ей вернуться в свою комнату, как девушку снова захватили размышления, которые терзали её со вчерашнего вечера. Турнир и всё, что было после позволили ей временно отвлечься, но теперь перед ней снова возник вопрос, который отбросил весь прочий мир на второй план:

«Ты его любишь или нет?»

Любишь, любовь. Старший Сима назвал её любимым человеком, значит, он её любит… Думать об этом было немного странно; странно было осознавать себя любимой. Но ещё страннее было самое это чувство — любовь.

Лу Инь знала про неё совсем немного. Разумеется, она была уже достаточно взрослой, она слышала истории и сказки, от которых трепетало её сердце, до неё доходили слухи и россказни, которые пробуждали в ней огромный интерес, но никогда прежде она не воображала себя в таких отношениях. Она не знала любовь; представляла, но только примерно. Она слышала, что неразделённые чувства приносят страдания, и её сердце замирало при мысли, что всё то время, что она молчала, не отвечая на его признание, старший Сима испытывал ужасающие муки.

Лу Инь в кровь прикусила губы, когда осознала ту болезненную бурю, которая всё это время таилась за его лёгкой улыбкой.

Она должна была ему ответить.

Но что?

Просто согласиться? Принять его любовь? Но ведь это неправильно. Чувства должны быть взаимными, иначе… будет очень плохо, наверное. Но Лу Инь не знала свои чувства. Она дорожила старшим Сима, ей нравилось находиться в его компании, но можно ли считать это — настоящей возвышенной любовью?

Лу Инь слышала выражение, согласно которому человек сам поймёт, когда влюбился.

Она не понимала.

Получается, она его… не любит?

Глава 50

Ночь, встреча

Снова раздался стук. Открылась дверь. Лу Инь уже привыкла не обращать на такое внимание и приготовилась услышать хлопок, как вдруг прозвучал знакомый голос:

— Лу Инь тут?

— С-старший Сима?

Девушка немедленно пришла в себя и посмотрела на Сима Фэя, который в красной мантии стоял посреди дверного проёма.

— Можешь пройти в мою комнату?

— Д-да, сейчас, — ответила она, приподнимаясь и спешно выискивая зеркальце.

— Я подожду, — сказал