Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре - Сенченко Игорь

Колодец с водой, попадающийся на пути, «сразу же оцепляют солдаты конвоя; без подачки им — к воде не пробиться». Бывает, и часто, что в пути караван «подвергается нападению бедуинов». Восторг богомольцев при виде Мекки такой искренний и сильный, что «покрывает все невзгоды и лишения» их далекого и нелегкого пути в Святые земли.

До вступления в Мекку «богомольцы облачаются в ихрам, обрезают ногти, обривают головы, приглаживают усы, умащивают себя благовониями». Ихрам, одежда паломника, «налагает на него строгие обязанности: не ссориться, не произносить бранных слов, воздерживаться от пустой болтовни, не спугивать и не лишать жизни ни одной живой твари», и многие другие. Закон «повелевает облаченному в ихрам, беречь растения, не ломать и не рвать их; не чесать тело, так как почесывая его, можно убить насекомое или вырвать волос из тела». Каждое нарушение любого из этих правил-предписаний «паломник обязан искупить принесением в жертву ягненка». Совершив все обряды хаджжа, и сняв ихрам, пилигрим «обретает право на ношение почетного среди мусульман звания хаджи».

Дамасский караван, отмечает П. Деполович, обходится турецкому правительству дорого. И главным образом — «из-за расходов на чиновников». В 1851 г., например, в караване насчитывалось «не многим больше 20 тыс. чел., а обошелся он султану на наши деньги более чем в 800 000 рублей». И все потому, что для чиновников «выставили в нем 2490 верблюдов; для одного только начальника каравана — 226» (15*).

Пилигримов, заболевавших в Мекке, «лечили» молитвами. Происходило это следующим образом. В строго определенное время «врачеватели» являлись к Каабе. К ним тут же стекались больные. Взыскав с них плату за оказание «целебных услуг», приступали к «лечению», зачитывая вслух те или иные суры из Корана (16).

По завершении хаджжа паломники, у которых оставались деньги, приобретали в Мекке погребальные саваны. Смачивали их водой из Священного источника Замзам, просушивали у стен Каабы, и увозили с собой на родину, где их в этих саванах после смерти и погребали. Покидая Мекку, пилигримы обязательно совершали прощальный таваф (обход) вокруг Каабы.

Достопочтенная Мекка и Пресветлая Медина, делает интересное замечание Д. Кондер, — это не только «колыбель ислама», но и «обитель чистого арабского языка». Славятся Святые места ислама, сообщает он, и своими муаззинами (муэдзинами), теми, кто призывает правоверных на молитву. Обычай этот зародился в Медине. В преданиях арабов Аравии говорится о том, что после того, как в Медине заложили мечеть Масджид ан-Наби (Мечеть Пророка) Посланник Аллаха стал раздумывать над тем, как созывать мусульман на молитву: звуком ли трубы, как это принято у иудеев; зажжением ли огней на возвышенных местах; игрой ли на тамбурине, или как- то иначе. Сын Зайда, одного из первых последователей Пророка, подал мысль насчет того, чтобы делать это громкими призывами с башен при мечетях (минаретов). Так появилась профессия муаззинов, служителей мечетей, пять раз в день провозглашающих азан, то есть призыв мусульман на молитву. Кстати, слово «минарет» происходит от арабского слова «манара», что значит — «маяк». К числу самых известных в Медине муаззинов в эпоху Пророка Мухаммада современники относили Билала ал-Хабаши (первого муэдзина в истории ислама), Ибн Мактума (слепец этот, свидетельствуют историки ислама, обладал дивным голосом) и Са’да ал- Кирза, муэдзина в мечети Куба’(17).

Истинный араб в душе — кочевник. Он никогда не строит планов на завтра, утверждала в своих «Воспоминаниях арабской принцессы» Эмиле Рюте, дочь правителя Омана и Занзибара, вышедшая замуж за немецкого купца Рюте (1867) и перебравшаяся жить в Гамбург. Араб определяет время дня по призыву муаззина на молитву. Если совершает намаз надлежащим образом, целиком и полностью выполняя все предписания и ритуалы, то на молитвы у него уходит не меньше трех часов в день (18).

В разное время в Мекке побывали и ярко описали ее такие великие исследователи-портретисты Аравии, как Лодовико ди Вартема (1504) и Джозеф Питтс из Экстра (1678), Бадиа-и-Леблих Доминго (1807) и Иоганн Людвиг Буркхардт (1814), Ричард Бертон (1853) и другие. Жители Мекки, где стоит Кааба, Дом Аллаха, вспоминали многие из них, называли себя «соседями Господа», а жители Медины, где находится Гробница Пророка Мухаммада, именовали себя «соседями Пророка».

По одной из легенд арабов Аравии, охранять Дом Господа на земле, Каабу, Творец назначил ангелов. Однако службу они несли нерадиво; ведь Кааба неоднократно подвергалась разрушениям — и вследствие наводнений, и от рук людей. Когда же во времена Ибрахима (Авраама) Каабу основательно размыло постигшим Мекку наводнением, дотоле там невиданным, то Ибрахим и сын его, Исма’ил, восстановили Дом Бога. Тогда же в Восточном углу Храма заложил Ибрахим и Священный Черный камень.

Великий арабский ученый-энциклопедист, историк и географ Ибн ал-Хаик (ум. 946) ссылается в своем повествовании о Мекке на следующее предание арабов Аравии. Когда при восстановлении Каабы, говорится в нем, Ибрахим (Авраам) вложил в стену Святилища Черный камень, то «все четыре угла Храма засветились, и все пространство вокруг озарилось ярким светом». В тех местах, где лучи света, шедшие от каждого их четырех углов Каабы, обрывались, и установили границы Священного города, территорию харам, запретную для неверных, обозначенную каменными столбами (19).

В Йеменском углу Каабы имеется еще один почитаемый арабами Аравии священный камень. Если Черный камень, расположенный в Восточном углу, мусульманин, совершающий таваф (ритуальный обход вокруг Каабы), целует устами, то камень в Йеменском углу приветствует, касаясь правой рукой.

Во времена джахилийи (язычества) аравийцы обходили Каабу, сняв с себя одежды, как бы демонстрируя тем самым, что вместе с ними сбрасывали они с себя и грехи свои, и представали перед Святилищем в первородном обличье, чистые и непорочные, как новорожденные.

Упоминавшийся уже в этой книге знаменитый исследователь Аравии Снук Хюргронье первым из европейцев запечатлел (18841885) Мекку на фотографиях. В своих интересных очерках о Священном городе он обстоятельно рассказал о ритуалах хаджжа. Обслуживание пилигримов приносило мекканцам, по его словам, неплохие доходы (20).

Кааба во времена джахилийи (язычества) — это центральный пантеон идолов племен Аравии. Насчитывалось их там, как свидетельствуют историки прошлого и собиратели древностей, триста шестьдесят: «по одному истукану на каждый день в году». Племена Древней Аравии (вначале только Хиджаза, а потом и других земель), ежегодно стекались к Каабе для исполнения ритуала поклонения своим истуканам. Во-первых, чтобы очиститься от грехов, совершенных ими. И, во-вторых, чтобы «испросить богов» — через поклонение в Каабе идолам — о помощи в исполнении тех или иных намерений. В благодарность за будущее содействие и помощь в делах мазали их медом, вешали на них оружие, драгоценности или что-либо из своих одежд. В знак же признательности за спасение их жизней в межплеменных войнах приносили им в жертву свои волосы.

Надо сказать, что у арабов Древней Аравии был своего рода культ волос. Мужчины в некоторых племенах волосы вообще не стригли, с рождения до смерти, а носили, заплетая их в косы. У воинов побежденного племени победители волосы обрезали; и подвешивали их к седлам своих верховых животных.

Наряду с Каабой, существовали у арабов Древней Аравии и так называемые племенные тагуты (капища); почитали они их также ревностно, как и Каабу. Капища, где арабы Древней Аравии поклонялись своим богам, они помечали либо изваяниями-идолами, либо просто нагромождениями из камней. Объектами поклонений могли быть и источники воды, и вершины гор, и даже одиноко стоявшие пальмы, как это имело место в Наджране до утверждения там христианства. Первые фрукты, вызревавшие в садах, люди подносили своим истуканам; выливали у их подножий и первые ковши с виноградным вином, приготовленным из нового, только что собранного урожая.