Связной - Евгений Сухов

Когда радист набрал последнее слово, Романцев сказал:

— Подождем, может, будет ответ.

Прошло не более получаса, когда Марчук, вскинув голову, произнес:

— Передают.

— Записывай.

Взяв карандаш и бумагу, радист тотчас принялся наносить знаки на белый лист.

— Что там? Расшифровал?

— Да. Возьмите, — протянул он листок Романцеву.

«Нестеру. Поздравляю с успешно выполненной операцией. Дальше действовать согласно плану. Ответственный за проведение намеченных операций — Курченков. Юпитер».

Глава 26

Чего же ты молчишь?

Очередной радиосеанс был назначен уже на следующий день. Начиналась радиоигра, которую полковник Утехин предложил назвать «Лесник». Выслушав доклад старшего лейтенанта Романцева, он одобрительно кивнул:

— Все так… Работаешь в нужном направлении. И не забывай: главная наша задача — перехватить каналы связи немецкой разведки и работающие на нее радиоточки. Это первое… Мне тут кофе по случаю привезли, так что оцени. — Подождав, пока Тимофей сделает несколько глотков, продолжил: — И по возможности вызвать на нашу территорию опытных агентов… Где мы предоставим им самый сердечный прием. Было бы неплохо, если в их числе окажется Рихтер фон Ризе. Хотелось бы познакомиться с ним лично. Когда радиосвязь?

— Через три с половиной часа, — ответил Тимофей.

— Не так уж и много, — заметил Утехин и протянул руку на прощание: — Желаю успеха.

Первое, что сделал Романцев, когда перешагнул порог своего кабинета, так это заварил крепкого чаю. И аккуратно, прогоняя от себя накативший сон, глоток за глотком принялся отпивать горячий напиток.

Отставив наконец кружку в сторону, он надавил кнопку звонка.

На зов пришел белобрысый молодой парень. Наверняка из нового пополнения, прежде Тимофей его не встречал.

— Приведи Панченко, — распорядился Романцев.

— Есть! — охотно отозвался боец и быстро удалился.

Минут десять у него имеется, так что можно выкурить папиросу. Открыв окно, Романцев выпустил струйку дыма прямо в задувший холод. Дым податливо изогнулся под ветром, а потом рассеялся, оставив после себя неустойчивый табачный запах. Не успел Тимофей докурить, как привели арестованного. Пребывание в камере не добавило Панченко настроения — выглядел он мрачным, заметно осунулся, волосы растрепались. Но смотрел прямо, можно сказать дерзко, такого переубедить сложно, разве что радикальными мерами. Придется попробовать.

— Садись, — кивнул Тимофей.

Панченко присел, положив на стол связанные руки.

— С утра дул северный ветер, — спокойно заговорил старший лейтенант, в упор рассматривая задержанного. В его внешности будто бы ничего не изменилось: все тот же безмятежный и уравновешенный взгляд, ничего не говорящая осанка, вот только руки вдруг неожиданно дрогнули, словно хотели отыскать опору. — Что же ты молчишь… Курченков? А ответ должен быть таким: «Погода уже испортилась, но к концу дня обещают солнце».

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — выдавил из себя задержанный.

— Курченков — это твой псевдоним в разведшколе или настоящая фамилия?

— Не знаю никакой разведшколы, — отвернулся Панченко.

— Я сразу понял, что ты крепкий орешек, что просто так тебя не расколоть. Только я ведь тоже упрямый. Давай посмотрим, кто кого переупрямит. — Посмотрев на часы, Тимофей неодобрительно покачал головой: — Пожалуй, мне сегодня не до длинных бесед, у меня был очень тяжелый день. Я вот здесь с тобой сижу, а мне даже посочувствовать никто не может. Мне бы тебя разговорить побыстрее да спать ложиться, а ты все упрямишься. Знаешь, не то у меня нынче настроение, чтобы до утра с тобой маяться. Придется использовать проверенные методы… Как я все-таки этого не люблю, кто бы знал! Но никуда не денешься, вынуждают! — Неодобрительно покачав головой, Романцев вытащил пистолет и продолжил: — Ответь мне откровенно, это ты Курченков?.. Даю тебе десять секунд. Если не ответишь, я прострелю тебе левую ногу. Если и дальше не договоримся, будет еще хуже. И так будет продолжаться до тех самых пор… пока не станет совсем плохо. Твое время пошло!

— Не посмеешь!

— Ты меня плохо знаешь, — заверил Тимофей и вышел из-за стола: — Все, десять!.. Твое время вышло. — И выстрелил в левую ногу Панченко.

— А-а-а! — завыл арестованный. — Ты что творишь, старший лейтенант!

— Жаль, конечно, паркет… испорчу, — покачал головой Романцев. — Но ради дела чего только не предпримешь. Даю еще десять секунд… Вопрос тот же: ты — Курченков? Если не услышу ответа, стреляю в левую руку. Третий выстрел будет в голову! Что потом? Потом я пойду спать. Знаешь, намаялся я за целый день, надо отдохнуть. Сержант, — обратился он к караульному, стоявшему в дверях, — ты подтверждаешь, что он напал на меня, и мне ничего более не оставалось делать, как в целях самообороны застрелить его?

— Так точно, товарищ старший лейтенант! — бодро откликнулся сержант.

— Ну, вот видишь, все формальности улажены. Слово за тобой. Время пошло, — снова посмотрел Тимофей на часы.

— Ты просто сумасшедший!

— Три секунды… Восемь секунд… Твое время…

— Постой, — взмолился Панченко, — я все скажу! Я и есть Курченков, резидент германской разведки.

— Убедил… Сержант, позови сюда врача. Пусть осмотрит у арестованного рану.

Через несколько минут появился эскулап. Невысокого росточка, со старым кожаным чемоданом, на котором был нарисован красный крест. С первых произнесенных им слов стало понятно, что доктор из старорежимных: возраст, манера вести разговор. Редкая учтивость сделала бы честь даже лейб-медику императорского дворца, и оставалось только гадать, каким образом тот попал в военную контрразведку и, главное, как сумел уцелеть.

— Ну-с, молодой человек, давайте осмотрим вашу рану, — по-деловому предложил врач. Одобрительно хмыкнув, заметил: — Вам повезло, пуля прошла по касательной. Жить будете… Я полагаю, что человек, пальнувший в вас, знал свое дело. Советую в другой раз быть благоразумнее. — Обработав рану, он крепко ее перебинтовал. — Следующую перевязку я вам сделаю завтра, если, конечно, доживете… — Не делая разницы между арестованным и старшим лейтенантом военной контрразведки, учтиво попрощался: — До свидания, молодые люди.

— …Но мне этого мало. То, что ты резидент, я и так знал. Твое настоящее имя? — спросил Романцев, когда доктор вышел.

— Мое настоящее имя — Шувалов Петр Васильевич, кадровый майор Красной армии. Попал в плен в сорок первом под Минском. Потом был военный лагерь.

— Как давно служишь у немцев?

— С осени сорок первого года был завербован абверовской военной разведкой. Окончил Витебскую школу диверсантов.

— Кто руководил вашей школой?

— Обучавшие были разбиты на две группы. Первую, в которой находился я, возглавлял лейтенант Петров, а вторую — старший лейтенант Пройдаков.

— Чем занимался по окончании школы?

— Со своей группой вел разведку переднего края советской обороны под командованием капитана Бухгольца.

— Где именно?

— Под Воронежем, у села Емелина, под Смоленском, по линии деревень Красные ключи и Выселки…

— Была ли проверка перед заброской в советский тыл?

— Была… Дважды мою группу проверяли в боевых операциях против партизан в районе Логойска в Белоруссии.

— Ты должен был встретить группу Ермолаева?

— Да. Руководство отрядом возлагалось на меня.

— Какая задача отряда на территории Московской области?

— Мы должны были взорвать два железнодорожных моста через Оку в районе Каширы и третий мост на Клязьме в Пушкинском районе. Напасть на автодорожный транспорт в районе Загорска. Предполагалось отправить разведку в лесной массив южнее Каширы. Там было решено организовать безопасный лагерь, откуда можно было бы проводить диверсии на железных дорогах.

— Взрывчатка Зекония вам нужна была для этого?

— Да. Взрывчатку рассчитывали использовать для подрыва железнодорожных мостов и воинских эшелонов.

— Довольно рискованное предприятие. Не боялись, что могли вычислить ваш базовый лагерь?

— Диверсии планировались на расстоянии более пятидесяти километров от лагеря. Нас бы не засекли.

— Что потом?

— После завершения операции нас должен был из лагеря забрать самолет.

— Как долго рассчитывали оставаться на советской территории?

— Две недели. Но не исключался вариант, что командировка может затянуться еще на неделю.

— Теперь такой вопрос: как нам выманить на территорию Советского Союза Рихтера фон Ризе?

— Вот вы куда замахнулись!.. Даже не знаю, что вам посоветовать. Барон, конечно, бывает в советском тылу, такова у него работа… Но это не мешает ему быть предельно осторожным. Хотя есть одна мысль… Насколько мне известно, прибывший отряд непростой. Это диверсанты из «Бранденбурга-800». В их подготовке принимал участие лично барон фон Ризе. Этот отряд по-настоящему его детище, он много в него вложил. На этом можно сыграть.