Акулы-людоеды (факты и легенды) - Дэвид Уэбстер

это похоже на «спорт», но в сущности представляет собой охоту на кроликов с помощью пулемета. Заметим, кстати, что очень немногие ныряльщики с ластами и аквалангисты из спортивного интереса когда-либо нападали на взрослых акул, относящихся к опасным видам.

На протяжении нескольких веков гигантские акулы служили объектом промысла — так славился жир, добываемый из их печени. Китобои Нью-Бедфорда ценили его очень высоко, наравне с жиром кашалота, и добывали этих акул, когда только могли. Печень гигантских акул огромна — она составляет около четверти общего веса туши и содержит до 60–70 процентов жира. Одна рыбина дает от 300 до 2270 килограммов рыбьего жира. Остальную тушу обычно перерабатывают в кормовую муку для домашней птицы и скота, а также используют для изготовления собачьих галет. Но все это второстепенные, побочные производства, малодоходные и почти не оправдывающие затраченных усилий. Шкура акулы толщиной до двух сантиметров до сих пор не нашла применения. В течение многих лет промысел гигантской акулы в США был сконцентрирован в заливе Монтерей, в Калифорнии. Кроме того, эту акулу добывают в Ирландии, Норвегии, Перу и Эквадоре. Сводные данные о мировой добыче отсутствуют, но в Калифорнии сравнительно недавно, в 1956 году, общий улов составил около 2500 центнеров. Это довольно значительная цифра, если учесть скромные масштабы промысла и небольшие размеры шлюпок-двоек, с которых в основном велся лов, причем исключительно ручными гарпунами.

В Калифорнии промысел гигантской акулы прозябал долгие годы, хотя и был основан в прошлом веке. Он оживился только в 1924 году, и то, как ни странно, скорее в качестве спорта, чем серьезного занятия, и лишь к 1928 году приобрел промышленный характер. Второе его возрождение началось после Второй мировой войны и продолжалось вплоть до 1958 года. Количество судов, занятых в промысле, никогда не превышало двух десятков. В связи с тем что эта отрасль рыболовства была неустойчивой, флотилия судов была очень пестрой и состояла из моторных дори, списанных военным ведомством самоходных барж, прогулочных катеров и обычных рыбацких лодок.

Делались попытки использовать для промысла акул сейнеры[74], оборудованные для лова меч-рыбы. Их обслуживал небольшой разведывательный самолет учебного типа, который летал на высоте 600 метров и сообщал по радио о скоплениях акул. С самолета гигантскую акулу видно на глубинах до 15 метров.

Еще более затейливую комбинацию, состоящую из грузовой машины-амфибии и самолета, в течение нескольких лет предприниматели использовали в районе Писмо-Бич. Экипаж амфибии ждал на берегу указаний с самолета, затем машина шла по шоссе, пока не оказывалась против того места, где был замечен косяк, сворачивала в воду и плыла к добыче. Убитую акулу ставили на буй, а амфибия выходила на берег. После этого рыбаки сообщали о пойманной рыбе на рыбообрабатывающее предприятие и договаривались о цене. Консервная компания присылала грузовик, который забирал тушу. Обычно акул покупал один из двух заводов в Фресно, обрабатывавших сардину. Оба они работают и теперь, но амфибия с самолетом давно исчезли.

Бить гигантских акул гарпуном, даже из гарпунного ружья, — не всегда избиение младенцев. Случается, они увертываются, делают неожиданные броски и удирают быстрее вспугнутого зайца. Калифорнийские рыбаки стараются подойти на лодке к косяку на самом малом ходу, почти заглушив мотор. Гарпунщик стоит на носу лодки, держа в руке занесенный гарпун, в любую минуту готовый его метнуть. Иногда, буквально за какой-то миг до броска, акула вдруг взмахнет хвостом и кинется в сторону или изо всех сил помчится вперед. Тогда гарпунщик отпускает руку, а капитан дает полный ход. Погоня продолжается несколько километров; и снова рыбаки подкрадываются к косяку и порой снова его спугивают, но на сей раз уже окончательно.

Гигантские акулы сдаются не скоро. Острая боль, причиненная гарпуном, обычно пробуждает в них потрясающую энергию и упорное сопротивление, которое может длиться часами. Иногда они плывут от лодки с такой скоростью, что линь начинает дымиться, а гарпунщику приходится отскакивать в сторону, чтобы его не захватило в петлю и не выкинуло за борт быстро разматывающейся снастью. Поэтому он старается круто застопорить линь, едва буек вылетит за борт. Однако немногих акул можно задержать таким способом. Едва только линь перестает стравливаться, как громадина, не снижая скорости, тащит лодку за собой.

Ирландцы, издавна ведущие этот промысел с открытых вельботов, уверяют, что акула, загарпуненная на глубоком месте, проплывает в наветренную сторону до 20 километров, прежде чем издохнет (кстати, загарпуненные киты также плывут навстречу ветру); акула же, взятая на прибрежном мелководье, ныряет на дно и убивает себя за час или два, катаясь среди камней в попытках освободиться от смертоносной стали.

Для калифорнийских рыбаков это настоящая проблема: ведь 75 процентов пойманных акул уходит на дно. И все же акул приходится бить на мелких местах, потому что там их больше. Если же позволять им кататься по дну, то они часто срываются с гарпуна.

Поэтому люди на вельботе изо всех сил стараются выбрать линь, пока акула тащит их на буксире. Они пытаются подтянуться к акуле и добить ее, а акула, в свою очередь, летит вперед, стремясь уйти подальше от лодки. Если акула ныряет, рыбаки делают все возможное, чтобы втугую натянуть линь и не дать ей уйти в сторону. Обычно они стараются ее утомить и постепенно выводят на поверхность, где акула начинает яростно биться и наносит хвостом удары по лодке. В эти минуты жизнь рыбаков висит на волоске. Надо изловчиться и вонзить в акулу пику, а затем прикончить из винтовки.

Бой иногда длится часами, и утлые суденышки проходят десятки километров в штормовом зимнем море, под проливным дождем, в районе, который славится сильным волнением и скалистыми берегами. Нельзя сказать, чтобы промысел гигантских акул был бы очень выгодным для рыбаков, но он дает им захватывающие переживания от выигранного поединка с огромной рыбой — ощущение, с которым мало что может сравниться в наши дни.

Некогда ирландским рыбакам требовалось несколько часов, чтобы поймать одну-единственную акулу. Иногда за целый сезон они видели всего несколько акул, а иногда — буквально тысячи. Ирландские рыбаки сражались с гигантскими акулами в открытом море на примитивных лодках из промасленной ткани, натянутой на грубый шпангоут из гнутых веток, с продольным креплением из плавника. Как и при охоте на кита, самую большую опасность представлял яростно бьющий огромный хвост акулы. И все-таки больше всего рыбаков погибло в открытом море, куда их вместе с лодками утаскивала за собой акула. В народных сказаниях Ирландии немало грустных повествований о таких вынужденных странствиях рыбаков по морским дорогам в