То, что мы оставили позади (ЛП) - Скор Люси

Был июнь. Во вторник Люсьену исполнится восемнадцать лет. В тот же день он заканчивал школу. Казалось, что над нашими головами висят тикающие часы. Он вёл себя как выпускник старших классов. Планы на лето и футболки для колледжа. Но сколько бы раз я ни пыталась расспросить его об этом, он не открывался. Иногда казалось, что он хочет знать обо мне всё, не раскрывая ничего о себе.

В ночном воздухе я услышала ещё один приглушённый крик и съёжилась, прижимая телефон к груди.

Люсьен почти всегда приходил после. После драки. После того, как его отец вырубался или снова уходил. После того, как его мать успокаивалась. О нём никто не заботился. Поэтому я запаслась бинтами и неоспорином в своей тумбочке. Иногда я тайком спускалась вниз, чтобы положить кубики льда в пакетик или поискать что-нибудь перекусить.

Он доверял мне настолько, что сказал об этом. Возможно, это означало, что он также доверял мне в том, что я поступлю правильно, даже если он этого не хотел, рассуждала я.

Я нервно прикусила губу. Я не могла просто сидеть здесь, в своей уютной комнате, со своей уютной жизнью и ждать, пока его отец перестанет причинять ему боль. Друзья так не поступают. Так не поступают, когда любят кого-то, а я любила Люсьена.

Каким именно образом, я точно не знала. Я просто знала, что люблю его, и не могла больше видеть, как ему причиняют боль.

Я открыла окно и вылезла на крышу крыльца.

Была почти полночь. Мои родители, должно быть, спали уже несколько часов, и я не могла вбежать к ним в комнату, рассказать всю историю, а затем попросить их позвонить в 911. Или могла?

Честно говоря, мои родители были просто классными. Они бы позвонили в 911, а мой отец побежал в соседний дом и попытался бы всё уладить.

Я понимала, что время от времени необходимо снижать градус напряжённости. Но мистер Роллинс, похоже, был из тех парней, которые не дадут тебе закончить даже первое предложение и сразу врежут кулаком. И я не хотела, чтобы мой отец пострадал. Кроме того, он был бы раздавлен, если бы узнал, что происходит по соседству. Они с мамой почувствовали бы вину за то, что не заметили признаков. И они попытались бы как-то загладить свою вину, что только смутило бы Люсьена и заставило его начать избегать меня.

Я ненавидела мистера Роллинса с такой преданной страстью, которая, казалось, запечатлена только в великих произведениях художественной литературы. Каждый раз, когда я видела его, я впивалась в него взглядом, желая, чтобы он это почувствовал. Обернулся и увидел, как я мечу в него отравленные взгляды. Знал, что он не одурачил всех. Что я знаю его маленький грязный секрет.

Но он никогда не замечал меня. Ни разу не взглянул в мою сторону. Наверное, так лучше. Тогда, когда я приведу свой план в действие, он и понятия не будет иметь, что я сыграла определённую роль в его карме.

У меня было много планов. Целая тетрадь. Как добиться ареста мистера Роллинса, чтобы Люсьен смог поступить в колледж. Я написала это на первой странице, крупным шрифтом, своим любимым фиолетовым маркером. На внешней стороне блокнота я нацарапала «Заметки по географии», чтобы никто не совал нос в чужие дела.

В последнем плане, который я набросала, пункт «арестовать» был пропущен, и я сразу перешла к пункту «убить его». Я заметила, что мистер Роллинс каждые несколько месяцев менял тормозные колодки на своём грузовике, прямо на подъездной дорожке — вероятно, потому, что он садился за руль пьяным и постоянно резко ударял по тормозам, чтобы избежать столкновений. Я подумала прокрасться туда, пока он лежал под машиной, и снять стояночный тормоз.

Потом я бы подождала, убедилась, что его раздавило, и с дрожью в голосе позвонила бы в 911.

Более реалистичные планы, которые не предполагали совершения убийства, независимо от того, насколько он заслуживал, чтобы его рожу прикончили, были сосредоточены на привлечении внимания независимого свидетеля.

Например, футбольный тренер Люсьена, который наверняка задумывался о синяках. Или, может быть, соседи, жившие по другую сторону от семьи Роллинс. Вот только у мистера Клемсона был слуховой аппарат, которым он редко пользовался, а миссис Клемсон была так занята своей болтовнёй, что, казалось, не слышала никого другого.

Я разберусь с этим и заставлю его остановиться. Тогда Люсьен сможет поступить в колледж и не беспокоиться о своей маме, и он будет счастлив. По-настоящему счастлив.

Приглушённый крик заставил меня вздрогнуть. За этим последовал звук бьющегося стекла. Громкий звук бьющегося стекла. Как я догадалась, в окне их гостиной.

Мои пальцы набрали 911 ещё до того, как я окончательно приняла решение.

Жуткую тишину нарушило рыдание, и я поняла, что оно исходит от меня.

Я дрожала так сильно, что у меня стучали зубы.

Один из нас должен был покончить с этим сегодня вечером. И если это означало, что он будет ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь, то, по крайней мере, у него будет такая возможность.

— 911. Что у вас случилось?

— Мужчина бьёт своих жену и сына. Это звучит ужасно. Пожалуйста, пришлите помощь, пока не стало слишком поздно, — мой голос сорвался.

— Хорошо, дорогая, — сказал оператор более мягким тоном. — Всё будет хорошо. Какой адрес?

Мне потребовалось две попытки, чтобы выдавить из себя слова между всхлипами.

— Полицейские уже едут к вам.

— Скажите им, чтобы поторопились и были осторожны. Мистер Роллинс — крупный парень, он постоянно пьёт и садится за руль пьяным, — сказала я, перечисляя причины, по которым я ненавидела этого человека.

— Ладно. Полиция разберётся с этим, — пообещал он.

— Спасибо, — прошептала я, вытирая глаза рукавом. Здесь, на крыше, было холодно. Холодно и одиноко ждать, когда с Люсьеном всё будет в порядке.

— Это ваши соседи? — спросил оператор.

Я услышала вдалеке вой сирен и захотела, чтобы они приблизились поскорее.

— Он мой друг, — прошептала я.

Люсьен

Наручники впились мне в запястья. Подошвы моих ног были исцарапаны осколками стекла, пока Уили Огден выводил меня через парадную дверь. Из дюжины порезов на моём лице и руках текла кровь. Мой отец успел оставить на моих рёбрах неглубокий порез ножом, прежде чем я отнял у него оружие. У меня болела голова, и я с трудом обращал внимание на то, что говорили люди. Всё было как в тумане.

На улице перед домом стояли две патрульные машины, а на подъездной дорожке была припаркована машина скорой помощи. У всех трёх машин были включены мигалки, оповещавшие всех соседей о моём позоре.

Тут присутствовала небольшая группа обеспокоенных соседей в халатах.

— Что вы делаете? — Саймон Уолтон направился ко мне с огнём в глазах и с кошками на пижамных штанах.

Я отвернулся, не желая видеть осуждение в глазах человека, которого я привык считать своим приёмным отцом. Но его гнев был направлен не на меня. Он встал между мной и начальником полиции и ткнул пальцем в дряблую грудь Огдена.

— Какого чёрта ты творишь, Уили?

— Я арестовываю этого мелкого придурка за то, что он пытался порезать своих родителей кухонным ножом, — сказал шеф полиции достаточно громко, чтобы услышали соседи.

— Всё было не так! — толпа расступилась, ну, или у меня прояснилось в глазах на достаточное время, чтобы разглядеть Слоан.

Я быстро отвернулся, но успел увидеть её заплаканное лицо. Ужас. Чувство вины. Она всё ещё держала в руках беспроводной телефон.

Это была она. Она позвонила им. Она была причиной того, что моя жизнь закончилась. Причина, по которой моя мать оказалась беззащитна. Моя мать, которая хранила молчание, когда мой отец сказал полицейским, что я напал на них безо всяких провокаций с его стороны.

На меня накатила волна тошноты.

— Слоан, я разберусь с этим, — настаивал мистер Уолтон. — Сними с него наручники сейчас же, Уили, или у нас будут проблемы.

— Я не подчиняюсь приказам какого-то размазни, гоняющегося за скорыми, — сказал Огден, с силой толкая меня вперёд. Мои колени подкосились, и я тяжело рухнул ими на тротуар.