Пляски с волками - Александр Александрович Бушков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Теперь вопрос, – сказал я не без некоторого усилия. – Эта троица – Кольвейс, Гильферинг, Эльза… Эльзу вы должны были неплохо узнать, не говоря уж о двух остальных. Известно ли вам, что кто-то из них обладал… не могу сформулировать точно. Нечто, имеющее отношение к тому, что большинство современных людей, твердокаменных атеистов считают… бабушкиными сказками, непозволительной в наши времена мистикой, поповщиной, чертовщиной… Примерно так.
Крамер смотрел на меня с большим любопытством. Ну конечно, это был не тот вопрос, который один офицер спецслужбы мог бы задать другому, тем более в данных обстоятельствах. Я ничуть не удивился бы, расхохочись он и скажи что-нибудь вроде: «Какой вздор, товарищ капитан!»
Однако он оставался серьезным. Сказал без тени улыбки:
– Если я вам скажу, что находились люди, всерьез подозревавшие Эльзу в ведьмачестве, вы отнесетесь к этому серьезно?
– Отнесусь, – твердо сказал я.
– Ну что же… Начнем с Эльзы. Была одна интересная история, так и не получившая убедительного объяснения, – в первую очередь оттого, что никто этим всерьез не занимался… Когда Эльза только появилась в школе, ее начал осаждать один парнишечка по кличке Черт. По официальной кличке, он под ней и в документах школы значился. И кличку дали не зря – даже на общем фоне, – а там собрались отнюдь не ангелочки, – гаденыш выделялся. Несмотря на юные годы, редкостная была сволочь. Это он застрелил крестьянина на базаре, а потом был заводилой в изнасилованиях нескольких местных девчонок и той истории, когда «квакины» привязались на улице к молоденькой дамочке. И к Эльзе он стал приставать прямо-таки на людях – ну, все же не при офицерах, но тем не менее… Прохода не давал, лапал, зажимал в угол, открытым текстом говорил, чего от нее хочет. Вообще-то это противоречило правилам внутреннего распорядка. Биндер наладил неплохую систему внутреннего осведомления, говоря проще, группу стукачей – хороший специалист по грязным делам, этого от него не отнимешь. Дошло до Кольвейса. Но была одна загвоздка… Черт, изволите ли видеть, был этакой элитой школы, две заброски в советские тылы, во время второй как раз и командовал группой, застрелившей командира полка и его офицеров. Расхаживал с немецкой медалью и задирал нос. Ценный кадр… – Крамер брезгливо поморщился. – Вот Кольвейс какое-то время и был в затруднении. Другого он сразу распек бы на чем свет стоит, а с Чертом нужно было поступить иначе – и нотацию прочитать, и сделать это в такой форме, чтобы не расхолаживать ценного кадра. Пока он думал, проблема разрешилась сама собой – по точным сведениям Биндера, Черт оставил Эльзу в покое. Мало того, стал обходить ее стороной, насколько это было возможно в школе. А через неделю пустился в бега. Ага, форменным образом сбежал. Искали его старательно, привлекли гестапо, крипс, тайную полевую полицию, местных полицаев – сами понимаете, обладатель абверовских секретов… Немцы его неплохо выучили нелегальной работе, как оказалось, на свою голову. Два месяца скрывался, потом его повязали в одном большом городе к западу отсюда. Причем, можно сказать, по случайности. Прижился там у одной молодой вдовушки военного времени, документы раздобыл. Вот только захотелось хорошей жизни поганцу. Убил немца-коммерсанта, ограбил – и попался крипо. Ну а там давно лежала наша ориентировка. Этапировали в школу, здесь посадили под замок и старательно допрашивали – в основном Биндер, но и другие тоже, в том числе сам Кольвейс. Так вот, Черт нес, с точки зрения почти всех, совершеннейшую чушь. Вкручивал, будто виной всему Эльза, что она – натуральная ведьмачка, то ли от матери это умение переняла, то ли от какой-то старухи. Якобы к нему каждую ночь стал приходить покойник, тот самый крестьянин. Выглядевший в точности так, как и должен выглядеть покойник, пролежавший в могиле несколько месяцев: полусгнивший, воняет мертвечиной… Хватал его за горло и пугал, что в конце концов придушит. И никто его не видел, кроме Черта. Вообще-то несколько курсантов показали потом, что несколько раз просыпались по ночам от его диких воплей, и он вел себя как ненормальный. Но это, конечно, ничего еще не доказывало. Он говорил еще, что Эльза, должно быть, крепенько на него злая, как-то пригрозила, что «с ним будет еще почище». Тогда, мол, он и пустился в бега. Более-менее серьезно к этому отнесся один Биндер. Он как раз был упертым верующим – баварский католик. Бавария в Германии издавна считалась оплотом католицизма, как Вандея во Франции. Там до сих пор в большом ходу всякие суеверия… Он говорил: по сведениям его информатора, Эльза еще пару раз проявляла странные умения – то взглядом якобы отшвырнула нахала, пытавшегося по примеру Черта ее лапать, то однажды видели, как она шла в воздухе над полом… Упертый был католик, – задумчиво повторил Крамер. – Знаете, каждое воскресенье ездил в костел на мессу, по пятницам на ел мясного… Ну а остальные, в том числе Кольвейс, отнеслись ко всему этому крайне несерьезно. Только некоторые посещали лютеранскую кирху, да и то очень редко, проформы ради. Что до Кольвейса, он и в кирху никогда не ходил. Все, что Черт говорил о ведьмачестве, не стали включать в протоколы, хотя Биндер сначала и порывался – но Кольвейс ему прямо запретил «разводить мистику, недостойную немецкого офицера». Была выдвинута другая, более казенная версия: Черта завербовала советская разведка. Он этого категорически не признавал и твердил: будь он советским агентом, обязательно постарался бы перейти линию фронта, а не двинул на Запад. В конце концов его расстреляли за дезертирство и измену присяге – ну и в качестве воспитательной меры для остальных, чтобы видели, к чему приводят подобные фокусы и служили верой и правдой. Согласно немецким уставам, в военное время достаточно трех офицеров, чтобы созвать трибунал и вынести расстрельный приговор. Обер-лейтенант Энкель, гуманист этакий, полагал, что Черт тронулся умом и его следует отправить в психиатрическую клинику в Германию. Двое других, – Крамер жестко усмехнулся, – в том числе и ваш покорный слуга, считали по-другому: хотя сотрудничество с советской разведкой и не доказано, за дезертирство Черта все равно следует расстрелять. Чтобы другим неповадно было. Вот и расстреляли. А пересуды об Эльзе как-то сами собой заглохли, и больше Биндер их не фиксировал. Вот и вся история.
– А ваше личное мнение? – осторожно спросил я.
– Тогда же сложилось. – Крамер пожал плечами. – Я был склонен согласиться с Энкелем, что у парня сорвало крышу. Все-таки
