Марионетка - Максим Алексеев

Вильгельм перестал пятиться и даже успел набросить на себя пару мелких чар, но мана Лоренца непозволительно быстро кончалась, и он чувствовал, как все больше и больше наполняется демонической энергией Асанте, тяжелеют ее удары. Баронет понял, что надо контратаковать, но не знал как. Он чувствовал, благодаря «Эмпатии» — остатки разума Асанте из последних сил стараются сдержать зверя. Любое его вмешательство демон, захвативший ее разум, отразит, а девушка окончательно потеряет контроль. Лоренца затошнило от того отраженного присутствия темной силы в своей душе.

Страх, подчинение разума, гипнотизация Каше. Не то, все не то. Сон. Да мёртвый сон Энменнуна. Тот самый, что сколдовал Эанатум на Ирэн в лесу. Некромантия, а не магия разума.

Лоренц скрипнул зубами. Сомнология была бесполезным с точки зрения студентов и преподавателей других кафедр факультативом, который оставался в программе лишь из уважения к старому профессору Вейну, отправлять которого на пенсию у ректора не поднималась рука.

Лоренц напрягся, обновил доспех мага на Вильгельме, ринувшемся неосмотрительно в контратаку и пропустившем увесистый удар. Проклятье, все, что он помнил — вербальный компонент и смутно положение рук.

Рефлекторно сжав ладонь на рукояти кинжала Эанатума, Лоренц прошептал:

— Уша на-ну…

— Уща ня-ню…

В этот раз он не старик, стоявший на пороге смерти. В полированном серебряном зеркале напротив отражается широкоплечий мужчина лет сорока с роскошной черной бородой, в просторной темно-зеленой тунике, сандалиях из голубой замши и высокой шапке в виде усеченного конуса. На поясе знакомый кинжал.

В огромном заклинательном зале царит полумрак. Свет поступает через несколько окон-щелей под потолком. Толстые каменные стены покрыты фресками, изображающими подвиги древних воинов Ки-эн-ги.

Перед ним стоит хрупкая девушка лет четырнадцати с темными волосами в черной тунике. Не узнать ее невозможно, любой, кто был в столичном зиккурате Этеменанки, узнает Инанну. У ее ног на коленях стоят два молодых бистаа, связанные, во ртах кляпы.

— Нет! Госпожа, нет! Кто была ваша нянька, научившая вас так говорить? Да заберут ее душу демоны! Чары должны твориться на благородном языке эме-гир, а не на плебейском северном диалекте эме-саль! Ша, твердое. Эн, твердое. Как в «энши». Аппликатура руки для сна Энменнуна?

— Указательный и средний пальцы над затылочным бугром, безымянный и мизинец — под, большой за ухом. Рука расслаблена, давление не больше монеты в полнигида, — отвечает будущая госпожа страха без запинки.

— Попробуйте еще раз…

…Лоренц бросается к Асанте, теперь он знает, что надо делать, пригибается от мелькнувшего щупальца.

— Куда!? — кричит ему вслед Вильгельм.

А видения продолжаются…

Девочка поправляет руку на затылке. Ладонь все равно напряжена. Лицо сосредоточено, по виску стекает капелька пота. Она концентрирует ману, слишком много, запоздало понимает Лоренц, но Гильгамеш, в чьем теле он находится, молчит. Он знает, что сейчас произойдёт, но не останавливает ученицу.

— Сон пришел воистину! — восклицает она, на сей раз на чистом благородном наречии.

В ответ лоб бистаа взрывается, окропляя кровью и мозгом каменный пол. Второй тиерменш дергается и падает на бок, пытаясь уползти. Парой пассов Гильгамеш приводит его обратно в вертикальное положение и примораживает его колени и голени к полу.

Инанна стоит, прижав ладони ко рту, на глазах слезы.

— Вам жалко этого зверя, царица? Такова цена ошибок правителя и мага. На поле боя ваша небрежность может стоить жизней сотням и тысячам людей, а не этих неразумных животных. — Многоповидавший жестко смотрит на ученицу. — Вы богоравная, но вы должны уметь отдавать не только много, но и мало. Мыслеформа сна Энменнуна?

— Спокойствие и безмятежность…

… наклониться, избежав еще одного удара, перемахнуть через опрокинутый стол, он уже рядом. Вилли не понимает, что задумал Лоренц, но заходит с другого бока и пытается привлечь к себе внимание заклинанием «провокации». Успешно. В прыжке ладонь Лоренца прикасается к затылку твари в которую превратилась Асанте…

Инанна кладет ладонь на затылок бистаа. Сосредоточивается, Лоренц видит, что у нее ничего не получится опять. Гильгамеш, тоже сознает это и не хочет перегибать палку. Былой излишней самоуверенности ученица уже лишилась, теперь важно, чтобы она не начала бояться.

— Давайте вместе.

Многоповидавший становится за ее спиной и кладет свою разлапистую мозолистую от упражнений с копьем длань поверх ее хрупкой кисти. В этот момент он чувствует возбуждение, неподобающее мелкому шублугалю Лагаша рядом с будущей царицой Ки-ури, и уж совсем недопустимое для пожилого наставника по отношению к ученице.

— Вспомните прогулку со своей царственной матерью, Нингаль, по висячим садам Кадингирра…

Инанна глубоко вздыхает, очищая свой разум.

— У-уша… — нараспев произносит она, а Гильгамеш с удовольствием чувствует, как стекает волшебная сила с ее пальцев…

— … на-ну, — заканчивает в унисон с ней Лоренц.

За такое наложение рук Многоповидавший развоплотил бы своего ученика до призрака. Пальцы судорожно вцепились в волосы на затылке. Инвокация произнесена с чудовищным акцентом, а безмятежностью и спокойствием даже не пахнет. Но все же заклинание сотворено безупречно. Лоренц учился у лучших магов рейха и знает, как обойти эти условности, главное Гильгамеш показал ему правильный отпечаток силы.

Асанте упала на пол замертво. Это не было метафорой. Сон Энменнуна, на самом деле был заклинанием школы некромантии и частично лишал жизни, или несмерти в случае нежити.

— С ней все в порядке? — спросил Лоренц у Вильгельма, опустившегося на колени у принявшей свой нормальной вид девушки.

— Я надеюсь… — ответил де Фризз. — Пульс есть, раны на руках ерунда, к вечеру подлатаю. Чем ты ее успокоил? Некромантия, если не ошибаюсь?

Ответить Лоренц не успел.

В двери ввалились Мариэль, Йозеф Фогт в маске и пятеро незнакомцев. Трое в темных мантиях магиерваффе поверх доспехов, двое — в черных мундирах «Дворянской добродетели» с погонами оберста. Прикрытые несколькими магическими щитами вошедшие держали в руках свои заговоренные офицерские сабли. На кончиках их пальцев посверкивали какие-то убийственные чары. Из-за их спин с опаской выглядывал Конрад.

— Что здесь произошло?! — Рявкнул майор.