Молчи! - Кейт Уайт

— Я детектив Рональд Кабовски из полиции Бедфорд-Хиллз. Я слышал, доктор придет с минуты на минуту, но мне сначала хотелось бы побеседовать с вами — если вы готовы к этому.

«Ты жертва, — напомнила себе Лейк. — Не надо вести себя так, будто ты в чем-то виновна».

— Спасибо, что приехали, — сказала она.

— Мне сказали, вы подозреваете, будто вас чем-то опоили.

— Я не подозреваю, а знаю. Я отключилась. Кроме того, Рори Дивер призналась в этом, когда я пришла в сознание.

— Похоже, для вас это была мучительная ночь. — В его голосе чувствовалась симпатия, но Лейк догадалась, что таким образом он хочет расположить ее к себе и заставить забыть об осторожности.

— Да. И вы должны знать что-то очень важное: все произошедшее имеет отношение к преступлению, совершенному в Нью-Йорке, к смерти доктора Марка Китона.

— Почему бы вам не рассказать, что произошло сегодня ночью?

Лейк опустила глаза и тут же пожалела об этом.

— Охотно, — сказала она, снова глядя на него. — Но поскольку все так запутано — переплетено с другим делом, я бы хотела сначала поговорить с адвокатом.

— Адвокатом? — переспросил Кабовски и открыл от удивления рот, так что стал виден его огромный левый клык, желтый, как эмаль старого холодильника. — Вы уверены в этом? В таком случае все невероятно затянется.

— Я понимаю, но, как уже сказала, ситуация очень сложная.

Он пялился на нее, и вся его наигранная симпатия исчезла.

— Как хотите, — сказал детектив. — А я пока выясню, что может сообщить другая сторона.

Глава 30

У Лейк сжалось сердце. Рори, очевидно, доставили в эту же больницу, и теперь она в отделении «Скорой помощи». Если Лейк приступит к рассказу первой, ей придется защищаться и пытаться опровергать ложь психопатки. Но она не осмелилась ничего сказать детективу — так можно самой вырыть себе яму.

— А куда мы поедем, после того как доктор осмотрит меня? — спросила Лейк у копа. — Я должна поставить в известность адвоката.

— В полицейский участок Бедфорд-Хиллз, — ответил он и отвернулся.

Как только он ушел, Лейк позвонила Арчеру, чтобы сообщить новости и объяснить, где ее искать.

— О'кей, мы вас найдем. Я только что договорился с Мэделин Силвер — она потрясающий адвокат по уголовным делам. Я дал ей на сборы пять минут, и она говорит, чтобы вы не винили ее, если она явится в пижаме.

Лейк ощутила неимоверное облегчение.

— Вы можете прибыть в участок даже раньше, чем я, — сказала она. — Доктор еще не смотрел меня.

— Без проблем. Подождите минутку. — Она слышала, как он кому-то передает трубку.

— Лейк, это Мэделин Силвер. — Голос у адвоката был резкий. — Полицейские уже пытались поговорить с вами?

— Да, детектив приехал в больницу. Я сказала ему, что происшествие имеет отношение к преступлению, совершенному в Нью-Йорке, и потому не хочу ничего говорить до тех пор, пока не приедет мой адвокат.

— Хорошая девочка. Не позвольте им запугать вас. Ничего не рассказывайте.

«Но что я скажу, когда приедете вы?» — подумала Лейк, выключив телефон. Осмелится ли она посвятить во все Мэделин Силвер? Насколько Лейк знала, адвокат не может утаивать информацию о преступлении. А было ли преступлением то, что она покинула место убийства Китона? Если бы только Лейк могла выяснить, о чем говорит полиции Рори, то чувствовала бы себя увереннее.

Следующие несколько минут тянулись бесконечно. У нее уже не так кружилась голова, но все болело. Она подумала о детях и о том, через что им пришлось бы пройти, сумей Рори затолкать ее в морозильник. Но если Лейк упекут в тюрьму, то им будет почти так же плохо.

Она видела копов, разговаривавших о чем-то, а также докторов и медсестер, заглядывавших в открытую дверь кабинета. Через десять минут полицейский, который привез ее в больницу, вошел в кабинет с фотоаппаратом. Он сказал, ему надо сфотографировать ее раны. Потом он исчез, и прошло еще какое-то время. Лейк беспокоилась, что чем позже ей сделают анализ, тем меньше будет шансов обнаружить следы употребления лекарства или наркотика. Наконец пришла доктор, высокая элегантная афроамериканка с круглыми карими глазами.

— Я доктор Рид, — сказала она ровным голосом. — Полиция говорит, вы просите, чтобы вам сделали анализ крови?

— Да. Меня сегодня вечером отравили. — Лейк старалась говорить спокойно, как совершенно нормальный человек, который не сделал ничего неправильного, но она понимала, что выглядит так, словно у нее нервный срыв.

— Вы можете описать симптомы?

— У меня заболела голова, и я отключилась. Не знаю, надолго ли. Это могло продолжаться несколько минут или дольше. Потом у меня кружилась голова и я ощущала страшную слабость.

— Вас тошнило?

— Немного.

— Я пришлю медсестру, она возьмет у вас кровь. Придется взять у вас также мочу — в присутствии медсестры.

— Хорошо, — кивнула Лейк, хотя не видела в этом ничего хорошего. — И у меня на голове ссадины — там, где меня стукнули лопатой. — Она легонько похлопала по мокрым волосам над раной.

Доктор надела резиновые перчатки и, раздвинув волосы Лейк, изучила рану.

— Да… — протянула она. — Не думаю, что ее придется зашивать, но обработать необходимо немедленно. И тут нужны антибиотики. Вам в последнее время делали прививку от столбняка?

— Да, года два назад.

— Хорошо. Сегодня у вас были признаки контузии?

Лейк непонимающе посмотрела на нее.

— Головная боль? Головокружение?

Лейк пожала плечами и печально улыбнулась:

— Да, но это могло быть вызвано наркотиком.

— А сейчас вы испытываете боль? — спросила доктор Рид.

Этот ее вопрос привел к тому, что на глазах Лейк появились слезы. «Как забавно, — подумала она. — Она ничего не понимает».

— У меня все еще болит голова.

— Я дам вам средство от головной боли — но сначала мы должны дождаться результатов анализов. — И тут Лейк впервые увидела в глазах доктора хоть какое-то сочувствие.

Затем дело пошло быстрее. Пришла медсестра взять кровь и проводить Лейк в туалет. Она следила за тем, как Лейк наполняет баночку, желая удостовериться, что та не пытается подлить что-то в мочу. Потом медсестра обработала и заклеила ей раны на голове и сделала укол ампициллина. Лейк притворилась, будто следит за действиями медсестры, а сама пыталась уловить голоса в коридоре. Ей отчаянно хотелось знать, в каком состоянии Рори. Она слышала, как доктора и сестры говорят о компьютерной томографии и ультразвуке и требуют, чтобы сейчас же вызвали специалиста по сосудам. Но имя Рори не прозвучало. Ее также не было видно, когда коп вел Лейк обратно через комнату ожидания, где опять все смотрели на нее.

Лейк снова посадили в полицейскую машину уже после десяти, а в половине одиннадцатого они приехали к полицейскому участку. Это место показалось ей размытым серым пятном. Тут были металлические столы, а на полу — линолеум. Неожиданно, словно из тумана, появился Кабовски. Она не знала, приехал он сюда раньше или следовал за ней из больницы.

— Мой адвокат уже здесь? — спросила она.

— Мне об этом ничего не известно. Давайте найдем вам местечко поудобнее, пока он не объявится.

— Спасибо, — сказала Лейк, хотя понимала, что об ее комфорте Кабовски печется в последнюю очередь.

Ее провели в маленькую комнату для допросов с металлическим столом и несколькими стульями вокруг него. Сопровождавший ее коп в форме не спросил, хочет ли она пить. Разве об этом не спрашивают в полицейских сериалах? Лейк понимала, что здесь относятся к ней совсем не как к жертве.

Опять оставшись в одиночестве, Лейк почувствовала желание положить голову на стол и дать волю слезам, но знала: за ней могут наблюдать через зеркало на стене. И она сидела с ничего не выражающим лицом, хотя все у нее внутри дрожало, и гадала, что произойдет дальше и когда приедет Арчер с адвокатом.

Через пятнадцать минут дверь распахнулась и в комнату ворвалась женщина под шестьдесят, едва выше пяти футов.

— Мэделин Силвер, — представилась она, протянув широкую, как варежка, руку и качая головой, — так она давала знать, чтобы Лейк не вставала.

Пижамы на ней не было, но черные брюки и желто-коричневый блейзер выглядели так, словно она натянула их в сильной спешке. У нее были иссиня-черные волосы, но в проборе виднелась седина. Из косметики на лице была только красная помада, выходящая за пределы контура рта. Мэделин казалась чьей-то бабушкой, имеющей обыкновение вязать в ожидании поезда, но спустя несколько секунд после того, как она оказалась в комнате, Лейк почувствовала, насколько сильная у нее энергетика.

— Как вы, деточка? — спросила Мэделин, садясь рядом с Лейк и разворачивая стул так, чтобы оказаться с ней лицом к лицу.

— Не слишком хорошо. Я очень рада, что вы приехали. А Кит остался в коридоре?