Греховные радости - Пенни Винченци

На протяжении двух последующих недель, проведенных в Хартесте, он непрестанно пытался поговорить с Вирджинией об Энджи; однако все более убеждался, что сестра не слишком восприимчива к его душевным излияниям. Мэри Роуз работала над книгой, посвященной живописи XVIII века, и потому постоянно ходила по картинным галереям и ездила по стране, осматривая частные коллекции; Малыш высказал искреннее желание заниматься детьми, чтобы им было весело и интересно, но потом как-то совершенно забыл об этом, так что бремя всех забот свалилось на Вирджинию и Няню. Дети доставляли немало трудностей, каждый по-своему: и Кендрик, и Георгина обладали потрясающей способностью устраивать истерики из-за какой-нибудь сущей мелочи вроде того, недоварено или переварено яйцо всмятку, которое им подали к завтраку; Шарлотта большую часть времени вытворяла всякие фокусы на своем новом пони, нарочно выставляя при этом Фредди трусишкой и заставляя всех переживать за сохранность ее рук и ног; Фредди же страдал от бесконечной череды того, что его мать называла приступами головной боли, а другие дети — выпендрежем. Только Макс никому не доставлял никаких хлопот, он часами спокойно и безмятежно сидел в своем манеже, но и его к концу августа тоже как будто какая-то муха укусила; Няня, как заметила Шарлотта, ходила постоянно, словно ощетинившаяся.

Александр держался ото всех подальше и большую часть времени проводил на ферме: как он объяснял, шла уборка и там не хватало рабочих рук. Домой он приходил по вечерам измотанный, крайне раздражительный и засыпал прямо за ужином.

Как-то уже поздно вечером, когда Малыш спустился вниз в поисках последнего стаканчика виски с содовой, он случайно услышал разговор в библиотеке.

— Мне очень нравится твой брат, — говорил Александр Вирджинии, — но пожалуйста, не приглашай их больше сюда всех вместе. Я этого второй раз уже не выдержу.

— Это моя семья, Александр, — отвечала Вирджиния. — Я люблю их. И этот дом не только твой, но и мой. Сейчас я им нужна. И самое главное, я сама нуждаюсь в них.

— Ну, мне ты тоже нужна, — возразил Александр, — и думаю, мой голос должен быть весомей.

Не желая слушать этот неприятный для себя разговор дальше, Малыш тихонько ускользнул вверх по лестнице; разговор показался ему каким-то странно зловещим, хотя он сам бы не смог объяснить почему.

Глава 7

Малыш, 1969–1970

В тот год, сразу же после Рождества, Мэри Роуз заявила, что намерена обзавестись собственным летним домом. После месяца интенсивных поисков, когда она с присущей ей и весьма похвальной дотошностью осмотрела не меньше тридцати семи домов, она сообщила, что нашла наконец именно то, что им нужно. Присмотренный ею дом находился в Нантакете — месте, которое, по ее словам, обладало всеми достоинствами Лонг-Айленда: точно такими же белыми песчаными пляжами, тихими и спокойными окрестностями, размеренным ритмом жизни, очаровательными, преимущественно XIX века домами, напоминающими те, которыми был застроен Хамптон, — но при этом не было Лонг-Айлендом. Дом, который она собиралась приобрести, стоял на Сиасконсете и внешне напоминал, как она выразилась, дачу-переросток.

— Сконсет, как его называют, — это прекрасное место, Малыш; первоначально там селились художники. Пляж просто изумительный, он тебе понравится, я знаю. Я сказала, что мы приедем в следующий уик-энд и останемся на всю субботу. Сможем показать дом детям. Им там будет очень хорошо, подальше от городской жизни и ее стрессов. Большинство тех, кто там живет, ездит по поселку на велосипедах, так что там очень тихо и безопасно; а в августе там обычно устраивают детский театральный фестиваль. Я абсолютно уверена, что этот дом — именно то, что нам нужно, и нам очень повезло, что подвернулась возможность его купить. И цена очень подходящая, я обо всем уже договорилась. В Нантакете редко продают дома, а особенно в Сконсете. Я уже сказала агенту, что твой приезд — это в значительной мере только формальность.

— Ну, в таком случае, — буркнул Малыш, необычно раздраженный после тяжелого дня на работе, проведенного в компании Фреда, — зачем мне вообще туда ехать? Покупай сама этот чертов дом, и дело с концом. Ты ведь давно уже все решила, это же ясно.

— Не говори глупостей, Малыш, — запротестовала Мэри Роуз, — это наш семейный дом, и решение должно быть общим.

— Ну разумеется, — тяжко вздохнул Малыш.

Ему и в самом деле понравились и Нантакет, и дом, когда он их увидел. Дом назывался «Шелз» и был несколько больше дачи-переростка: шесть спален, огромная кухня, столовая, гостиная и комната, которую можно было приспособить под кабинет или библиотеку; но при этом он действительно был очарователен — невысокий, весь белый, построенный из камня и облицованный кедровыми дощечками, совсем как на Лонг-Айленде; при нем был большой сад с домиком для детских игр, с высокого кедра свешивались качели; к дому была пристроена просторная терраса, на которой могла бы усесться обедать вся их семья; фасад террасы был обращен к берегу и густо зарос вьющимися розами.

Август они провели в этом доме вместе с детьми, их няней и с гостями, наезжавшими сюда непрерывной чередой. Малыш даже не ожидал, что из Нью-Йорка к ним будет приезжать столько друзей, и ему это нравилось: так было оживленнее, интереснее, разнообразнее. Приезжали Фред и Бетси и остались просто в восторге и от дома, и от всего того, что его окружало; Фреду особенно пришлось по душе, что неподалеку, вдоль Майлстоун-роуд, располагалось поле для гольфа, на котором была предусмотрена также и детская трасса: Фред подчеркнуто заявил, что Шарлотту и его самого это устроит как нельзя лучше, и в его словах Мэри Роуз послышалась какая-то скрытая угроза. К концу августа приехали Вирджиния и Александр со своими детьми; Малыш удивился появлению Александра, он еще помнил, что тот сказал прошлым летом относительно отдыха вместе с родственниками Вирджинии, но Вирджиния довольно туманно объяснила, что Александру хотелось, чтобы вся их семья была вместе. Слова сестры прозвучали как-то неубедительно, и Малыш подумал, суждено ли ему узнать истинную причину, и если да, то когда это может произойти.

Пока семейство Кейтерхэмов еще гостило в Шелзе, Фред и Бетси приехали как-то на уик-энд с таким расчетом, чтобы захватить не только выходные, но и конец текущей недели, и начало следующей; результатом, однако, стала напряженность в отношениях между всеми членами семьи. Стоило только деду появиться, как Шарлотта буквально приклеилась к нему и больше уже не отходила ни на шаг. Они совсем как влюбленные, заметила Бетси с некоторым оттенком грусти в голосе, и это действительно было так: они вместе гуляли, играли в гольф и в теннис, катались под парусом, всегда сидели рядом за столом, обменивались шутками, понятными только им двоим, и вообще не пускали в свои занятия и общение никого третьего.