Поместье Даунтон. Начало - Маргарет Йорк

Вглядываясь в лицо мужа в поисках изменений к лучшему, Кора незаметно для себя начала вспоминать каждую их минуту вместе. Она увидела Кроули еще виконтом на королевском балу, но Роберт пренебрег возможностью потанцевать с американкой. Потом была мимолетная встреча в Гайд-парке… Но, вернувшись в Нью-Йорк, Кора не вспоминала Роберта Кроули. Разве только его слова о том, что она никогда не сумеет стать настоящей английской леди.

Когда он прибыл в Америку, даже возмутилась: сам делал то, за что ее почти высмеял в Лондоне! Но раз за разом, встречаясь с ним то в опере, то на балу, то на теннисной площадке, девушка невольно отмечала красивую внешность, стройную фигуру, сдержанность и еще что-то, что выгодно отличало английского лорда от того же Генри Невилла. Поняла, что это что-то – родословная, вереница титулованных предков за спиной.

В то же время было нечто, что раздражало – снобизм, иногда откровенный и даже подчеркнутый, некоторое неприятие всего американского, взгляд представителя Старого Света на Новый. И в душевности, в отсутствии этого самого снобизма Генри Невилл давал Роберту Кроули сто очков вперед. А еще в способности совершать безумные поступки вроде тысяч роз перед особняком, в готовности вместе с ней прыгать с теннисной ракеткой в руках или стрелять из лука, много двигаться, даже шалить. Конечно, для графа Грэнтэма это невозможно, Роберт словно старше Генри на два десятка лет.

Кора впервые задумалась о том, сколько лет мужу. Получалось, тридцать. Невиллу двадцать пять, но между ними будто целое поколение…

Не ошиблась ли она, приняв предложение графа Грэнтэма? Не зря ли приехала сюда, в Даунтон, ведь живет не во дворце, а в малом доме сама по себе – в одиночестве?

Но смотрела на бледное лицо мужа и понимала, что не ошиблась. Не ошиблась, хотя отношения так и не сложились, они с Робертом по-прежнему чужие. И все же сейчас она была готова забыть и простить все. Почему-то умирающий, беспомощный он стал ей в тысячу раз дороже.

Внезапно Роберт снова тяжело задышал, видно в его организме что-то происходило. Кора бросилась за очередной порцией снадобья, приготовленного Нэнси. Даже звать на помощь никого не стала, справилась сама – подняла голову, заставила выпить… Приложила к горячему лбу смоченный платок. И вдруг поняла, что это может быть конец! Если температура поднимается, значит, тот самый жар в крови, которого боялась Нэнси, не спал.

И у Коры словно прорвало давно сдерживаемую плотину чувств. Она стиснула руки Роберта, принялась умолять:

– Только не умирай! Роберт, выживи, я прошу тебя, заклинаю – выживи! Ты можешь не обращать на меня внимания, можешь даже любить другую, я все вытерплю. Я… я люблю тебя, Роберт.

Выступившие на глазах слезы полились ручьем, орошая и ее, и его руки. Из-за слез Кора не увидела, что ресницы Роберта дрогнули. Бедная женщина еще долго умоляла мужа не умирать, рассказывая о том, как любит его, что не сможет без него жить, что готова на все… Закончилась горячая тирада мольбой уже к богу:

– Господи, если нужна чья-то жизнь взамен – возьми мою!

Только тут она заметила, что дыхание мужа стало ровней, а жар… нет, он не спал полностью, но явно ослаб.

Пришедший утром доктор Мозерли с удовольствием констатировал:

– До выздоровления еще, конечно, очень далеко, но, кажется, кризис миновал. Ваша Нэнси молодец, если бы не она, Роберту не справиться. И мне тоже.

Роберт открыл глаза, но ему тут же запретили разговаривать и шевелиться. Он знаком подозвал Кору, та присела рядом:

– Теперь все будет хорошо. Обязательно будет.

Роберт в знак согласия прикрыл глаза и тихо прошептал:

– Не уходи…

В Даунтонхаусе произошла настоящая революция. Леди Вайолет не разговаривала с Корой, посмевшей допустить к Роберту чернокожую самозванку, как она называла Нэнси, а та ходила героиней. Доктор Мозерли официально подтвердил, что именно снадобье Нэнси спасло графа от гибели.

– Мы должны быть благодарны Нэнси, Томасу и, конечно, леди Коре.

Леди Вайолет только поджала губы.

– Лучше, если бы леди Кора не допустила отъезда супруга так далеко и в столь опасное место.

Коре было не до препирательств со свекровью, она сидела у постели Роберта, отлучаясь только, чтобы немного привести себя в порядок. Есть не хотелось, даже про сон забыла. Она не представляла, сколько прошло времени, что творится за стенами комнаты, пока однажды не почувствовала, что дышать нечем.

– Анна, помоги мне открыть окно. Нужно проветрить комнату. Только давай сначала укроем лорда Кроули…

Леди Вайолет, увидев открытое в комнату, где лежал Роберт, окно, едва не потеряла сознание:

– Вы его уморите!

Кора в ответ возмутилась:

– Роберту нужен свежий воздух!

Но даже леди Вайолет признавала, что Кора и ее помощники спасли Роберта, что Кора выхаживала мужа, как настоящая сиделка. Ежедневные перевязки и обработка раны стали практически ее обязанностью. Кора не задумывалась о том, что прикасается к обнаженному мужскому телу, что совсем недавно было для нее просто немыслимым. Тут не до викторианской морали.

Крепкий организм с надлежащей поддержкой сумел побороть воспаление, Роберт шел на поправку. Он еще был слаб, с постели не поднимался, но попросил побрить и вымыть его, что на сей раз сделал уже Томас.

– Милорд, миледи действительно спасла вас…

– Я знаю.

– Нет, не знаете. Она помогала этой Нэнси промывать вашу рану и мыть вас. А потом сидела подле вас день и ночь.

– И это я знаю, Томас.

– Откуда?

– Я не открывал глаз, не мог говорить, но почти все слышал.

– Так вы знаете про Нэнси?

– Конечно, вот приду в себя и обязательно встану перед ней на колени, чтобы поблагодарить за спасение.

Кора привычно сидела у постели мужа, читая книгу.

Даунтон заснул, в доме закрыли двери, все стихло.

И вдруг…

– Кора…

– Да, Роберт, что-то нужно?

– Повтори то, что ты говорила мне тогда ночью…

– Когда? Что?

Роберт, не отрываясь, смотрел в ее глаза.

– Когда просила меня не умирать. И даже предлагала богу свою жизнь взамен моей.

Кора обомлела:

– Ты… слышал?!

– Да, дорогая, повтори. Но не про обмен жизнями, а о том, что ты меня любишь. Или это была минутная слабость от отчаяния?

Кора не отвела взгляда, за время борьбы за жизнь Роберта она поняла, насколько муж дорог, что не сможет жить, если он умрет, а потому призналась:

– Да, я люблю тебя.

– Тогда нужно меня поцеловать.

– Что?

– Иди сюда, не будем терять время, оно и так пропало зря.

Роберт привлек жену к себе, насколько хватало сил, на сей раз она не сопротивлялась и даже не сомкнула губы. Поцелуй ей очень понравился.

В ответ на прикосновения мужа и его ласки Кора почувствовала безумное влечение и возбуждение и попросту не знала, как с этим справиться.

– Кора, не стоит противиться своим желаниям. Я люблю тебя и очень хочу, чтобы ты родила сына. Слушай свое сердце, а не советы ханжей…

Страстная львица… Нет, возможно, львицей она не стала, темперамент не тот, но советы лежать, замерев и стиснув кулачки и зубы, выбросила из головы. Последствия оказались ошеломляющими прежде всего для нее самой. Вот теперь губы действительно пришлось сомкнуть, чтобы не кричать… от счастья.

От резких движений у Роберта снова открылась рана. Испуганная Кора, не успевшая толком привести себя в порядок, бросилась за Анной, но первым увидела Томаса:

– Позови Нэнси! Срочно!

Но Роберт лежал, смеясь:

– Дорогая, стоит ли паниковать? Лучше поцелуй мои раны, и они заживут сами по себе. И Нэнси будить не придется.

Повязка в крови, постель в крови, рубашка тоже, а он доволен:

– Мама, клянусь, все прекрасно. Я не только не умру, но готов встать с постели.

Поймав взгляд Коры, Роберт вдруг заговорщически подмигнул жене:

– Мне теперь незачем умирать, правда?

Нэнси подтвердила:

– Ничего страшного, мисс. Все пройдет, нагноения нет, перевяжем, и все будет в порядке. – И добавила шепотом: – Только вы не опирайтесь о плечо милорда.

Лицо Коры полыхнуло пламенем, Нэнси догадалась обо всем и без объяснений…

– Анна, позови Нэнси, пожалуйста.

– Вам плохо, миледи?

– Да, кажется, я умираю. Только ничего не говорите ни милорду, ни леди Вайолет. Вообще никому, кроме Нэнси.

Толстуха вовсю орудовала в кухне, а потому пришла быстро.

– Что с вами, мисс Кора?

– Тошнит, Нэнси. Я знаю, что умру.

– С чего это? По-моему, вы очень даже здоровы, и румянец на щеки вернулся. После какой еды вас тошнит?

– По утрам, еда здесь ни при чем, я еще не завтракала. И соленого постоянно хочется.

– Что-то я не слышала, чтобы перед смертью женщин тошнило и на солененькое тянуло, мисс.