Хромой. Империя рабства - Владимир Белобородов

— Что это? — я осторожно изъял незнакомую жидкость из руки Огарика.

Тот вынул пробку изо рта и растерянно ответил:

— Зелье.

— Понятно, что не сок.

Парень молчал.

— Что за зелье?

— Ну…, чтоб меня не обижали….

Кроме мата в голову ничего не лезло. То, что это идея не Огарика это понятно, но насколько хитро-продвинутый дед…. Тут смотрю с местными алтырями-магами ухо в остро держать надо!

— Пей, — показал я ему на настойку, так как он успел плеснуть магической гадости туда.

То, что в бутыльке давать побоялся — что-то говорило, что эта штука — концентрат. Не, ну как не проснуться паранойе после такой картины и объяснения — вдруг, отравить хочет?

Огарик глотнул и тут же закашлялся выплёвывая. Сзади вывернул Чустам:

— Ну, что? Поймал?

— Есть такое, — я незаметно сунул бутылёк за пояс. — Пей так, чтобы глотнул.

— Да ты чего? — стал заступаться корм.

— Пить отучаю, — ответил я.

Огарик понимая всю серьёзность ситуации, глотнул ещё раз и отрывисто задышал. Я забрал у него бутыль.

— Ну, разбирайтесь тут, — Чустам неожиданно вынул у меня кувшин и пошёл обратно.

— Точно не яд? — прошипел я.

Огарик закивал, говорить он не мог. Объявлять о том, что Огарик что-то подмешал в настойку, не хотелось….

— Смотри, чтоб не вырвало, — сжалился я над парнем, но тут же сопоставил свои слова и эффект зелья — вот это мои мысли или я жалею его из-за этой дряни?

— Рассказывай!

— Там зелье чтобы я всем нравился…, ну то есть, не нравился, но меня уважали, в смысле любили.

— Я тебя понял.

Понятие «симпатия», тут, да как собственно и в нашем мире, могло расцениваться в разных социальных кругах по разному. Среди наших, может только Толикам бы понял его адекватно, остальные — как минимум поглумились бы, а как максимум сделали бы нелицеприятные выводы.

Своим о тайне Огарика я не рассказал. Хотя сначала и хотел, но предположил, что они тоже под воздействием зелья и как бы мне не перепало.

Когда тронулись, дождавшись пешее войско, я с Огариком отстал немного:

— Рассказывай.

Хмеля в парне не ощущалось, что только подстегнуло подозрения — маг, мог и вывести, как собственно и яд.

— Это зелье, чтобы… не обижали меня, уважали, прислушивались….

— Как называется?

— Зелье… вождя, — понурившись, ответил парень.

— Почему так?

— Ну-у…, оно для подчинения.

— То есть? Тебе все подчиняются?

— Нет, оно обостряет внимание людей к тебе, твоим словам. Ну-у…, при решении какого либо вопроса к тебе прислушиваются. Но оно слабое! Оно только чуть-чуть помогает!

— То есть, я к тебе отношусь хорошо только из-за этого зелья?

— Ты и раньше хорошо относился. Ты со мной кровь смешал и теперь мы как родня. На тебя это зелье не действует, оно чтобы другие относились хорошо ко мне. А когда мы смешали, то часть моей магии попала к тебе и теперь на тебя зелья на моей крови не действуют.

— А оно на твоей крови?

— Да.

Минут пять мы ехали молча. За это время я успел подумать и сопоставить некоторые факты. Вдруг ко мне стали все хорошо относиться, прислушиваться к моему мнению….

— Огарик, а вот если мы смешали кровь и часть твоей магии как ты говоришь, вошла в меня — я маг?

— Нет, — растерянно ответил парень. Магом нельзя стать, им только рождаются.

— А вот если часть твоей крови во мне, то ко мне тоже будут хорошо относиться?

Мальчишка на некоторое время задумался:

— Не знаю.

А вот до меня, кажется, стала доходить вся картина с моим негласным выдвижением в лидеры. Даже корм! Вдруг стал таким лояльным и послушным, прямо жуть — мальчик-паинька. И началось ведь это всё после появления Огарика. Дед ведь наверняка нам…. О чём я? Мы же даже пили вместе!

Пока я размышлял, Огарик вообще потух, это было видно по опустившейся головёнке — лицо я не видел, так как парень сидел впереди меня.

— По деду скучаешь, — потрепал я его вихры.

В конце концов, мальчишка то ведь не виноват — дед сказал делать, он и сделал.

— Скучаю немного. Я привык к нему за год.

— То есть за год? А раньше ты не с ним жил?

— Нет.

— А с кем?

На этом мои успехи по раскрытию тёмных пятен биографии мальца кончились, тот опять ушёл в глухую, молчаливую оборону.

Когда к вечеру из наших никто не умер, и не забился в конвульсиях, я решил выпоить остатки настойки в новеньких — на всякий случай — вдруг наши загнутся, так и эти пусть…. Шучу, конечно…, наверно. На тот же всякий, я выждал ещё день после этого, и… вот мы в одном лагере. Однако паранойя внутри не давала успокоиться, и мы с Чустамом договорились, что ночью, тот из нас, кто встаёт на стражу, будет делать вид, что спит, а второй будет страховать его лёжа.

Лежать с закрытыми глазами и не спать, когда очень хочется… — надо местной инквизиции предложить такую пытку. Происшествие случилось заполночь. Один из гладиаторов, тот, которому осталось жить недолго — Солк, встал и направился к Чустаму. Я напрягся. Но гладиатор потрепал за плечо Чустама и что-то прошептал, после чего вернулся обратно. Утром ко мне подошёл Наин:

— Не подумай, что клевещу или разлад внести хочу, но ночью твой человек на страже спал.

Я не знал что ответить — рассказать, что проверяли их — неловко выходит, не рассказать — Чустама очернить.

— Кто?

— Чустам.

— Я поговорю с ним.

— Не хотелось бы, чтобы он о нас плохо подумал, — как-то замялся гладиатор.

— Он нормальный мужик — поймёт.

Однорукий кивнул.

— На тебя жалоба поступила, — когда Чустам вернулся от реки, неподалёку от которой мы встали, уведомил я.

— Вот ведь! Теперь и на посту не поспишь, — ухмыльнулся он.

— Дядь Хромой, — подошёл Огарик, а можно я того с больными глазами посмотрю?

Парень имел ввиду третьего гладиатора, насчёт зрения которого Наин похоже приукрасил — вот уж на двадцать шагов, он точно не видел.

— Позже Огарик, давай ещё на них посмотрим.

— Я не чувствую что обманывают.

— А ты всегда наверняка знаешь?

Мальчишка отрицательно помотал головой. Я слегка развёл руки — мол, сам понимаешь.

— Давай подождём. А ты сможешь вылечить его?

— Не знаю.

Правильность моего решения насчёт принятия новеньких, никто не оспаривал, но после событий произошедших через два дня….

Встали мы вечером на границе Луиланского локотства, о чудесных свойствах жителей которого, пел нам дифирамбы Липкий — мол, и документы сделают, и печати снимут, воровские портовые города! Если честно, то с каждым таким рассказом Липкого, почему-то всё меньше хотелось идти туда — слишком уж сладко, но… документы оформить хотелось. Очень хотелось. А если можно печать снять….

Ночью меня толкнул Ларк, кто его поставил в стражу, не знаю, но парень честно выполнил свои обязанности:

— Там воины, по-моему, окружают, — прошептал он.

Я, вырвав руку из-под головы Огарика, толкнул соседа, которым оказался Большой. Наверно он прочитал всё по моим глазам, хотя в безлунную ночь…. Для того, чтобы поднять весь лагерь понадобилось минуты три. Уж не знаю, насколько подействовала рабская сущность, но подъём прошёл без звука.

— Откуда? — прошептал Чустам.

— Они на нас смотрят, — тихо ответил ему Огарик.

Дальнейшие вопросы были не к чему — мальчишка без отрыва глядел в сторону, откуда мы пришли.

— Дуга, центр я! — громко сказал Чустам.

Если честно, то его никто не понял полностью, все просто сгрудились около корма.

— Уходят! — крикнул Наин.

Кто там был, мы так и не узнали, но более двух десятков рабов, были им не по зубам — не зря новеньких приняли. Пока мы раскачались на поиск — таинственных незнакомцев и след простыл. Мы даже не пытались установить кто это. Порыскав по округе собрались и снялись в сторону границы.

Это оказалось не единственным испытанием в эту ночь. С испуга, мы просто рванули в сторону нашей цели и вероятно, пересекли границу локотств, причём с установленными сигнальными амулетами, так как утром нас нагнали воины Луиланского локотства.

Толи амулеты были не на количество народа, толи луиланцы привыкли к переводу через их границу рабов, но настигли нас всего десять улюлюкающих всадников.

Встретили мы их заранее выстрелами из лука и арбалета. Чустам промазал, я вроде попал, но наверно вскользь, поскольку воин размахивая мечом продолжал лететь на меня, пока не получил топором Большого в бок. Ребята, похоже, приняли нас за контрабандистов ведущих через границу рабов, и пеших, за воинов не посчитали, а зря…

Наин, я точно видел, поскольку сам не успел даже вступить в бой, снял двоих с сёдел. Его умирающий друг ещё одного. Ларк! Кинул своё копьё почти в цель. Воин, попытавшись уклониться, попал подбородком на кол одного из новеньких. Большой, просто дождавшись скачущего на него, махнул топором — жуткое зрелище — всадник без головы. Почти без головы. Поразил Слепой — тот гладиатор, что плохо видел, ну так уж за ним прилипло. Он просто метнул меч! В цель! И даже попал! Ну и что, что клинок вошёл не лезвием? Зато рукоятью в лоб! То есть в шлем. Воин просто слетел с седла, пару метров волочась за лошадью — ногой в стремени запутался. Ехал он так, пока не встретился с колом наказанного, Лиимуила, если не ошибаюсь.