Экипаж - Александр Рудазов

- Много раз... – осторожно сказал он, понимая, что тут явно имеется в виду что-то другое. – Я и сейчас сижу...

- Я имею в виду – в тюрьме, - невозмутимо уточнил Падогов.

- Было один раз, - неохотно признался Моручи, вспомнив свое пребывание в тюрьме Нео-Хоккайдо после покушения на цесаревича Юрия. – Двенадцать лет назад.

- Конечно, теперь это уже необязательно... – с легкой ностальгией в голосе промолвил Падогов. – Это раньше авторитетный человек просто обязан был время от времени навещать учреждения такого рода. Теперь времена уже не те, развелось много молодых да ранних...

- Да, стариков совсем не уважают... – посочувствовал Денисов. Ему самому было только тридцать восемь, но он все еще хорошо помнил советские времена. – Слышь, капитан?

- Что?

- А если Третьяков тебя замочит, можно я твои ботинки возьму?

- Хм-м, я извиняюсь, а Капитан – это звание или кличка? – все-таки не смог сдержать любопытства Падогов. – Грубо выражаясь, погоняло...

- Звание, - невозмутимо ответил Моручи. – Кличек у меня нет, я не собака.

- Капитан, так че насчет ботинок-то? – не унимался Николай. – Всю жизнь мечтал поносить настоящие капитанские шузы...

Моручи невольно посмотрел на свою обувь. На ногах у него по-прежнему были тяжелые кирзовые боты, доставшиеся «в наследство» от Ежова. Как и все остальные детали амуниции, капитану они пришлись в самый раз. Когда он переодевался в квартире покойного Зверева, обувку менять не стал – у Толика все равно не было ничего подходящего.

- Великоваты они тебе, - отказал в просьбе он. – И нечего меня хоронить раньше времени. А вы, сударь, передайте своему хозяину, что я отсюда не уйду. Пусть присылает хоть сотню таких, как вы.

- Храбро, но глупо, - вздохнул Падогов. – В том-то и дело, Святослав Степанович, что Виктор Борисович не станет присылать сотню таких, как я. Он пришлет сотню таких, как они, - он кивнул в сторону Артема и Юрия. – Семен Андреевич, ну что вы так цепляетесь за этот старый подвал? Ну сколько он может стоить? Хотите, я вам дам хорошую наводку – есть у меня знакомый человечек, подыскивает себе помещение под офис...

- Это же подвал! – удивился Перов.

- Зато район хороший. Семен Андреевич, ну будьте же вы разумным человеком!

- А вот не буду! – заупрямился культурист.

Все то время, пока мужики перетирали за жизнь, Марина тихо грызла шоколадную конфету и внимательно слушала. В самом начале у нее была мысль пожаловаться браткам, что ее здесь держат насильно, и попросить помощи, но эта идея быстро отпала. Сейчас, по крайней мере, положение выглядело стабильным – ее никто не обижал, голодом не морили, не издевались (почти) и – самое главное – явно не собирались убивать. Далеко не факт, что у Третьякова она могла бы рассчитывать на такое же обращение. И уж точно не факт, что криминальный авторитет, заполучив дочь нефтяного магната, бросится возвращать ее родителям. И, конечно, не стоит забывать еще и о том факте, что отнять что-либо... или кого-либо у Святослава Моручи – задача не для начинающих.

- Еще чаю? – гостеприимно предложил Моручи.

- Может, чего покрепче? – недовольно пробасил патлатый. На нем моментально скрестились холодные взгляды Моручи и Падогова, и он испуганно втянул голову в плечи.

- Алкоголь и деловые переговоры несовместимы, - сухо заметил Вениамин Сергеевич.

- Алкоголь и люди несовместимы, - поправил его убежденный трезвенник Святослав.

- Ну, это вы уже перегибаете... – не согласился Падогов. – Если по праздникам, по чуть-чуть, с закуской, в хорошей компании – почему бы и нет?

- Да, особенно если сальцем закусить! Свиным! – хитро прищурился Денисов, подкалывая капитана.

- Можно и сальцем, - слегка недоуменно пожал плечами Падогов. – Хотя лично я больше уважаю креветок. Или балычок...

- Оставить хохмы, сержант, - недовольно посмотрел на Николая Моручи. – Между прочим, запрет насчет свинины у нас давно отменили.

- Блин! – надулся Денисов, уже успевший достать маленький огрызок шпика. Специально для дразнения капитана.

- Где ты вечно все это берешь? – поморщился Моручи. – Набиваешь карманы всякой гадостью...

- И ничего не гадостью! Во, зырь!

Николай с готовностью вытащил из карманов бельевую прищепку, двое наручных часов (одни с ремешком, другие так), немецко-русский словарь карманного формата, колоду карт, три носовых платка, детскую игрушку (маленький робот-трансформер), два перочинных ножа (один многолезвенный), четыре авторучки (одна гелевая), коробочку «Tic-tac», пачку «Stimorol», пачку «Dirol», сотовый телефон, карманный калькулятор, шоколадное яйцо, хрустальное яйцо, упаковку зубочисток, горсть мелочи (в том числе пятицентовик и советский железный рубль) и целую пачку купюр (десятирублевок).

- Вот! – гордо продемонстрировал содержимое карманов Денисов. – А ты говоришь гадость!

- Эй, это же мой телефон! – завопила Марина, хватая аппаратик. – А я думала, потеряла! И платок мой!

- Ты бы денег на счет положила, краля, - укоризненно посмотрел на нее Николай. – Пустой телефон, хрен позвонишь куда...

- А часы, калькулятор и ручка, если честно, мои, - вежливо сообщил Падогов. – Разрешите забрать?

- Сержант, это что – клептомания? – удивленно приподнял бровь Святослав.

- Это профессия! – задрал нос Денисов. – Знаешь, как в песенке: руки карманника склонны к карманам... и чемоданам... А че не так?

- У меня ты, надеюсь, ничего не воровал? – поворошил пальцем кучу мелкого барахла Моручи.

- Да ты че, капитан, да я ж тебя уважаю! – возмутился Николай. – Ты ж мне прямо как братан! Старший, - на всякий случай уточнил он.

На самом деле Денисов, видевший, как лихо капитан угоняет машины, обчищает дачи и бьет морды, банально опасался осрамиться. Моручи вполне мог поймать его за руку, и тогда уж точно позору не оберешься. А у него, как-никак, квалификация!

- Вот еще банан есть, - достал из-за пазухи помятый банан Денисов. – Хочет кто-нибудь?

Банан никто не захотел.

- Что-то мы отвлеклись, - забеспокоился Падогов. – Святослав Степанович, Семен Андреевич, так мы договорились?

- Договорились, - кивнул Моручи.

- Правда?

- Да. Договорились. Мы договорились, что вы сейчас покинете этот дом... хорошо, подвал, и никогда больше не вернетесь. А еще мы договорились, что вы передадите вашему хозяину, что ему здесь не рады. И обязательно покажите ему этого сударя. – Святослав кивнул в сторону Юрия. – Передайте, что меня сердить не стоит – я дворянин Империи, а мы очень не любим, когда нас сердят. Если ваш хозяин... Третьяков, кажется?.. если он захочет, то может прийти и бросить мне вызов – я с удовольствием сражусь с ним на дуэли. Если, конечно, он благородной крови. Он благородной крови?