Позывной 'Князь' 3 - Лев Котляров

— Должна же она хоть что-то скрывать!

— Только если свое тело. Слушай! А вдруг она тощая, а под платьем накладки? Или, наоборот, это один сплошной утягивающий корсет?

Я удивленно посмотрел на друга, и он не выдержал, разразившись смехом.

— Да ну тебя, — махнул я рукой. — Матушка уже спит и видит, как женить нас, а ты мне совсем не помогаешь.

— А чего ты думаешь, женись на ней. Так и все тайны раскроешь. Не забудь потом со мной поделиться, — улыбнулся он до ушей.

— Заморожу и брошу здесь одного, — пригрозил я, впрочем, не смог сдержаться и усмехнулся.

— Вот так всегда, хочешь помочь другу, а он тебя заморозить обещает. И вообще, где душ? Где девочки? Где вино, в конце концов⁈ — возмутился Лерчик, открывая дверь.

— Валерий! — раздался укоризненный голос Левкова, который стоял в коридоре. — Какое вино? Вы на больничном!

— Ну вот, все настроение испортил, — тихо сказал Лерчик, обернулся к Святославу и вкрадчивым голосом сказал: — Доктор! Вы поставили меня на ноги! Это чудо! Надо за это выпить!

— Владимир Иванович, вы хоть ему скажите! — со вздохом пробормотал Левков. — Организм ослаблен, большая потеря крови…

— Святослав, клянусь тебе, это бесполезно, — усмехнулся я. — Хотя у нас с тобой есть средства защиты винных погребов от этого человека, но сейчас ему нужно в душ, поесть, а там посмотрим.

Левков кивнул, не переставая хмуриться.

— Ты за ним пришел? — спросил я мага.

— Нет, я к вам, Владимир Иванович. Приехал представитель. Вас ждут в приемной.

— Тогда проследи за ним, а то он вино может достать откуда угодно. Всегда думал, что у него такая способность.

И, не слушая возмущений Лерчика, поспешил в управление.

* * *

— На каком основании вы удерживаете Соколова Степана Николаевича в этом ужасном месте? — вопил кругленький человечек в старомодном костюме.

Гладковыбритое лицо, тройной подбородок, редкие темные волосы и очень громкий голос — таков был Серебрянский Михаил Андреевич, посредник между двумя мирами.

Я с интересом наблюдал, как он топает ногой и активно жестикулирует, и думал о том, что в ни один театр в мире его с такой игрой не взял бы.

Рядом со мной сидел старший офицер Логинов Юрий Борисович, отвечающий за охрану Соколова, поджарый мужчина, по лицу которого ничего нельзя было понять, начальник управления Драгунов Семен Иванович, высокий и худой, как палка, и Мишин. И все мы молча смотрели на выступление Серебрянского. Потому что вставить хоть слово в этот жаркий монолог было невозможно.

— Это нарушает права магов! Подумать только! Что скажут великие магистры! Да я вас засужу!

— Уточните, пожалуйста, Михаил Андреевич, — не выдержал я, наконец дождавшись крохотной паузы в его речи. — А в каком суде вы собираетесь отстаивать права заключенного? В магическом или императорском?

Серебрянский аж задохнулся от возмущения. Его рот открывался и закрывался, но, хвала святым наместникам, не издавая звуков.

Логинов неодобрительно качнул головой, но уголок его губ дернулся в улыбке.

— Михаил Андреевич, — продолжил я, не давая ему время прийти в себя, — Соколов Степан Николаевич задержан на основании обвинений в покушении на военного офицера. И мы готовы обсудить с вами его дальнейшую судьбу.

— А также, — подхватил Мишин, — наложение заклинаний на людей без способностей для личного обогащения.

Серебрянский, наконец, закрыл рот и шокировано на нас посмотрел. Потом сел и забарабанил пальцами по столу.

— И что вы от меня хотите? — нормальным голосом спросил он.

Теперь уже мы шокировано смотрели на него. А нельзя было так сразу⁈

— В настоящее время, — сказал я, — в нашем законодательстве существует ряд наказаний для преступников…

— Задержанных! — вставил Михаил Андреевич.

— Задержанных, — согласился я. — Ввиду того что Соколов является магом разума, мы решили перед началом следственных мероприятий посоветоваться с вами.

— А что ему грозит? — как бы невзначай спросил представитель магов.

— Веревка, — коротко ответил Мишин.

Михаил Андреевич вздрогнул и дотронулся до своего горла пухлыми пальцами.

— Сурово, — его голос вдруг охрип, и он откашлялся. — А не хотите ли передать его магам? Все же, у него есть способности. Да и вам будет спокойнее.

Я напустил на себя самый суровый вид.

— Соколов крайне опасен. Он сбежал из-под стражи, используя магию. Подчинил себя почти пятьдесят человек! Безопасность граждан для нас — первоочередная задача. Как мы можем его выпустить и передать в руки магам⁈

— Верно-верно, — пролепетал Серебрянский.

— Мы можем предложить вам пригласить магических судей для решения этого вопроса. Но с условием, что будет десятикратно усилена охрана, и из этого здания Соколов не выйдет. И все происходящее будет фиксироваться секретарями.

— Это громкое дело, — добавил Мишин. — Затронута честь аристократов. Да и многие люди озлоблены. Могут возникнуть беспорядки. Но вы не волнуйтесь. Мы предпримем все необходимые действия для защиты наших гостей.

— Боюсь, я не могу такое организовать, — испуганно ответил Михаил Андреевич. — Можно ли что-нибудь придумать менее опасное?

Мы нахмурились и переглянулись.

— Боюсь, — наклонившись к Серебрянскому почти вплотную, сказал Мишин, — что на ум приходит только тайная отправка Соколова к магам. Но, сами понимаете, наше доверие подорвано действиями Степана Николаевича. Поэтому считаю нужным отправить с ним два десятка бойцов высшего уровня.

— Два десятка⁈ — опешил Михаил Андреевич. — Нет, пятеро максимум. Иначе это расценят, как попытку захвата.

— Пятнадцать! — рявкнул Мишин.

— Шесть!

— Тринадцать!

— Семь!

— Одиннадцать!

— Восемь! — взвизгнул Серебрянский.

— Семь и он, — кивок на меня, — едет с ними.

— Хорошо, — выдохнул Михаил Андреевич, вытирая обильно выступивший пот на лбу.

— Документы будут готовы, в том числе и по ряду дел о финансовом мошенничестве, — Мишин не улыбался. — В качестве представителя судебной структуры от людей на слушание должен находиться его высочество князь Эгерман. Это не обсуждается.

— Хорошо… — Серебрянский весь сдулся, став еще меньше. — Завтра подготовлю необходимые инструкции.

— Спасибо за встречу! — хором гаркнули мы, одновременно поднялись и вышли из кабинета.

* * *

— Влад Юрьевич, — сказал я, едва мы остались с ним наедине, — примите мои слова восхищения вами.

— Вы мне льстите,